Огюстен Кошен - Малый народ и революция (Сборник статей об истоках французской революции)

• Название: Малый народ и революция (Сборник статей об истоках французской революции)
• Автор: Огюстен Кошен
• Издательство: Айрис-пресс
• Жанр: Науки: разное
• Год: 2004
• ISBN: 5-8112-0014-5

Впервые на русском языке публикуются работы французского историка Огюстена Кошена, посвященные истории Французской революции, в которых сделана попытка объяснить механизм подготовки революции путем обработки умов и формирования общественного мнения, лояльного к идеям коренного переустройства общественного строя.

Изучая провинциальные архивы второй половины XVIII в., автор обнаружил, что еще задолго до революции во Франции действовало множество философских клубов и обществ, возникших под влиянием идей французских «просветителей». В этих обществах в бесконечных словопрениях о «свободе, равенстве и братстве» вырабатывалась особая порода людей — Homo ideologicus, мыслящих социальными штампами и оторванных от реальной жизни. Позже именно эти люди стали главными действующими лицами избирательной кампании в Генеральные штаты и заняли все руководящие посты в новых органах власти. Дальнейшее известно: казнь короля, гонения на Церковь, грабежи, передел собственности и массовый террор под крики о «благе народа», а в конечном итоге — гибель самых ярых революционеров от рук бывших соратников.

Книга составлена по материалам издания: Augustin Cochin. Les Sociétés de Pensée et la Démocratie (Plon. 1921). Представит интерес для тех любителей истории, которые стремятся познать истинные движущие силы исторических событий.

---

Наконец, лишь 9 апреля, когда кончились выборы, за три недели до Генеральных штатов, король собственноручно пишет коменданту провинции смущенное письмо, в котором благодарит дворян за верность и выражает им всяческое свое огорчение по поводу того, что он решительно не может созвать

88

бургундские Штаты раньше мая месяца: нет времени. Но в этом нет прецедента для будущего, и принцип будет сохранен[42].

Революционная партия добилась своего: мешая Штатам собраться, ломая старые рамки, они лишили два первых сословия каких-либо возможностей сопротивления и воздействия на третье сословие; ибо эти два сословия и не имели иных возможностей, кроме как в традиционных и законных формах, и не были организованы в партии, кроме мятежной парламентской группировки. И не только провинция была настроена в установленном порядке, но этот самый порядок адвокаты сумели — мы видели, как искусно и как незаметно, — подменить другим, по своему выбору, более сложным, по крайней мере, таким же искусственным, но гораздо более подходящим для их целей. И обученное по их методу третье сословие ответило так, как они хотели: оно потребовало поголовного голосования в Генеральных штатах и направило туда партийных вожаков.

Нам не нужно рассказывать ни о самих выборах, ни о том, как ловко партия сумела манипулировать наивной и невежественной толпой избирателей. Скажем лишь, что уведомления о созыве застали ее, как всегда, в полной готовности; эти повестки опубликованы 26 февраля; а 22-го адвокаты собирают третье сословие. Объявляется, что, ввиду большого количества одобривших решение 18 января, оно стало волей третьего сословия всей провинции. Затем думают и о будущем; необходимо составить проект наказа, «не ожидая того момента, когда граждане будут собраны, чтобы завершить их написание». И эта работа поручена комиссии, в

89

которой заседают наши старые знакомые: врач Дюранд, прокурор Жильот, адвокаты Дюранд, Вольфиус, Минар, Ларше.

Когда избиратели собрались спустя две недели, некие услужливые личности, чтобы облегчить им дело, представили им готовый наказ, в котором содержались частные ходатайства, которые они собирались подать, и многие другие, общественно значимые, против которых они не возражали. Наказ был принят, а его услужливые авторы — назначены в комиссию, которая должна была составить наказ от бальяжа. И именно среди них к тому же третье сословие выбрало своих депутатов. Вольфиус был назначен в первую очередь, Рено — во вторую, Навье, а затем Дюранд — заместителями. Эрну, третий депутат, был из примкнувшей группы из Сен-Жан-де-Лон. Четвертый депутат был земледелец: пришлось сделать такую уступку деревне. В Шалоне, Отене, Оксере успех был таким же.

Какие выводы можно сделать из всего этого? Первый и самый очевидный — то, что, несмотря на множество документов, мы довольно слабо осведомлены о таком обширном и таком недавнем движении, которое имело так много последствий и оставило столько следов. Действительно, наш главный источник — это ряд протоколов третьего сословия; и эти протоколы в конечном счете оказываются составленными в одинаковом духе людьми, сговорившимися ради достижения одной и той же цели. Они неискренни. Они сами себе противоречат, если всмотреться попристальней. Они стараются ввести вас в заблуждение относительно истинных причин этого движения, выдать результаты за причины, и молчат о самом интересном.

90

История предвыборной кампании должна пролить свет на два обстоятельства: 1) истинное, без обработки, состояние народного мнения; 2) механизм, средства действия партий, старавшихся перетянуть его на свою сторону. Мы вынуждены ограничиваться догадками и в отношении первого, и в отношении второго из этих пунктов.

Вначале о состоянии общественного мнения; мы имеем лишь отрицательные сведения; вот основные из них.

Ни в одном городе Бургундии ни городские чиновники в декабре, ни сами корпорации в январе не решали, проводить ли ассамблею третьего сословия и не назначали дату ее проведения; эта ассамблея созывается в тот момент, когда небольшая группа юристов, примыкающая к дижонской группе, сочтет нужным потребовать этого, и откладывается, когда эта задержка покажется группе полезной. Во время самой ассамблеи вовсе не красноречие кого-либо из присутствующих увлекает остальных в прекрасном и искреннем порыве воодушевления: значительная часть их предуведомлена о том, что будет говорить оратор; этот оратор намечен заранее, и клака его готова. И наконец, вовсе не ассамблея сама обсуждает и утверждает пункты наказа; все уже обсуждено и решено. До нее уже добрая часть присутствующих корпораций проголосовала за эти пункты; причем до цехов ремесленников — судейские, а до судейских — сословие адвокатов; а до этого сословия — еще более узкая группа, уже организованная и действующая и которая сама только и делала, что следовала инструкциям и принимала наказ из дижонского комитета — альфы и омеги всей этой кампании. Но на каждой из этих ассамблей этот наказ представлялся как

91

результат работы предыдущей; и согласием этой ассамблеи пользовались, чтобы получить согласие следующей; и каждый из этих этапов был отмечен маневрами и интригами, до того одновременными во всем королевстве, что можно подумать, что их заранее согласовали.

Таким образом, городская ассамблея, пространно описанная протоколами, есть всего лишь результат длительной работы, которую эти протоколы скрывают: когда здание построено, леса убирают. Поэтому очевидно, что нужно изучить именно эту подготовительную работу. Сама по себе ассамблея — только парад; речь о том, чтобы узнать, где, кем и как этот парад был подготовлен, откуда исходила инициатива, почему нам этого не говорят, к чему такие сложные маневры, такая последовательность ассамблей, что там говорили и делали, от кого исходили решения и как они принимались.

Это здесь, в этих собраниях корпораций, созванных и направляемых без их ведома так последовательно и так искусно горсткой «судейских крючков», происходила обработка третьего сословия или фабриковалось то, что заняло его место. Вот где можно было бы судить о силе этого движения, о его истинном характере, о мере его искренности, самопроизвольности, народности. Вот где можно было бы очутиться на подлинной почве истории, перед лицом естественной работы интересов и устремлений.

Не вдаваясь в подробности этих ассамблей, мы можем сделать лишь одно замечание: странно, что такое сильное, по словам адвокатов, движение никогда не проявлялось помимо них и вне их формул. Вполне естественно, что они дали форму и образ гневу корпораций нескольких городов. Но разве не

92

было бы столь же естественно, если бы другие города действовали по собственному побуждению? Однако таких примеров у нас нет.

Если заметить, кроме того, что им не везде это удавалось, что приверженцы их «плана» редко бывают многочисленны, что вожаков примыкающих групп всегда набирается какая-то горстка, если вспомнить, скольких трудов и времени стоил этот посредственный успех, и, с другой стороны, вспомнить о безразличии властей и зажиточных классов, то будет видно, что успех новых идей происходил не столько от их собственной ценности, сколько от искусно построенной пропаганды их сторонников, и что эта столь незаметная партия сыграла большую роль, нежели она позволяла говорить.

К несчастью, как она обманывает нас относительно истинных чувств народа, так и скрывает от нас собственные маневры. И здесь нам приходится двигаться ощупью.

Что мы знаем о самой партии и о ее кампании? Во-первых, и главным образом то, что партия ее скрывала, что она создавалась незаметно, тайно, в кафе и в «обществах». Что она сложна и направляется очень последовательно и методично людьми, весьма искушенными в таком новом деле, как руководство ассамблеями, — взять хотя бы, как ловко они их проводят, как умеют застать врасплох, как вовлекают их одну за другой в свое дело; что эти люди — все те же во время всей кампании — немногочисленны, что они знают, чего хотят и что эта цель, очень дерзкая, с самого начала намечена, если не признана: это уничтожение двух первых сословий, которые они ненавидят лютой ненавистью, гораздо больше, чем ненавидит народ; наконец, что они образуют группы, единые и

93

согласованные, по всей провинции, идущие рука об руку, с такой слаженностью, которая показывает, что их соглашение началось уже давно: никакая партия не может организоваться ни за несколько дней, ни за несколько месяцев в эпоху дилижансов, пограничных застав между провинциями и соперничающих городов.

Одним словом, то, что мы знаем об этой партии и о ее агитационной системе, скорее способно возбудить наше любопытство, нежели удовлетворить его.

Тэн в начале своей книги о революции цитирует любопытный отрывок из Монжуа: «Современники не знают, что и думать о таком бедствии; они не могут понять, откуда взялось это бесчисленное множество злоумышленников, которые, без видимых руководителей, как будто сговорившись, предаются повсюду одним и тем же бесчинствам, и именно в тот момент, когда должны начаться заседания Генеральных штатов».