Валериан Лункевич - Подвижники и мученики науки

• Название: Подвижники и мученики науки
• Автор: Валериан Лункевич
• Издательство: Госполитиздат
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1962

Талантливый популяризатор науки, автор известной работы «От Гераклита до Дарвина» — В. В. Лункевич в последние годы своей жизни работал над подготовкой к изданию рукописи о борьбе выдающихся мыслителей и ученых древности, средних веков и нового времени против суеверия, мракобесия религии и невежества церковников. Смерть помешала ему закончить работу. Сейчас его книга подготовлена к изданию. Это сделали супруга покойного кандидат медицинских наук А. М. Лункевич и кандидат экономических наук Д. М. Браиловский.

Написанная образным языком талантливого популяризатора, книга будет интересна самым широким кругам читателей.

---

Схоласты, стоявшие на страже интересов церкви, были по-своему образованными людьми, образованностью отличались и верхи церкви, начиная с некоторых епископов и кончая самим папой и его ближайшими сотрудниками — кардиналами. Многие из них были знакомы с наукой, про себя и для себя признавали ее, но, защищая свои сословные интересы и позиции, боролись с ней. Вот почему всякая новая научная идея, всякое новое открытие в науке подвергались не только гонению со стороны инквизиции, но и критике, а порой и жестокому обстрелу со стороны схоластов. Правда, бывало и так, что схоласты придерживались буквы «священного писания», опровергали выводы науки наивно, плоско, смехотворно. Но были между ними и такие, что вели свою атаку на науку хитро и умно. С ними надо было уметь считаться. Их надо было бить не рассуждениями, а бесспорными фактами, доказательствами, которые были бы основаны на точном наблюдении, на очевидном опыте.

Глава восьмая. Галилей и Спиноза

Центральным вопросом, вокруг которого в XVI и в первой половине XVII века разгорелась борьба науки и религии, был вопрос о нашей Солнечной системе.

Церковь твердо и непреклонно держалась взглядов Птоломея (жил во II веке нашей эры). Это был замечательный математик и астроном. Его сочинение, которое арабы назвали «Альмагестом» («Великая книга»), заключало в себе всю мудрость астрономов далекой старины. И мудрость эта питала людские умы целых четырнадцать веков.

Как же представлял себе Птоломей устройство нашего мира — Солнечной системы? Чему учил других и во что верил сам?

Все мироздание, говорил он, состоит из девяти небес, из девяти «небесных твердей», сложенных из нетленного прозрачного хрусталя. Самое высокое, девятое небо объемлет все остальные: это, как называли его средневековые ученые, «Эмпирей», рай, обиталище блаженных праведников. Под ним лежит восьмое небо: оно усеяно звездами. А ниже идут, по порядку, одно охваченное другим, все остальные небеса: сперва хрустальная «твердь» со «звездой» по имени Сатурн; затем «шестое небо», где спокойно плывет «благодетельное и благоприятное для человека светило» Юпитер; дальше еще одно (пятое) небо, на котором, отливая цветом крови, находится «злобный Марс».

Мы подошли к четвертому небу. Что же красуется на нем? Солнце — «владыка, князь и правитель всех других светил», «душа мира, громадный шар, освещающий своим светом все пространство». Под небом Солнца следуют одна за другой еще три хрустальных «тверди»: небо Венеры, небо Меркурия и небо Луны.

Где же Земля? Ее не забыли. Она расположена в центре мира, она — средоточие всех девяти небес. Она неподвижна, а все девять хрустальных «твердей» вместе со своими светилами — Солнцем, Сатурном, Юпитером, Марсом, Венерой, Меркурием и Луной — безостановочно со дня сотворения мира по воле всеблагого и всемогущего творца вертятся вокруг Земли. И от движения небесных сфер и светил в беспредельном пространстве мира раздается дивная божественная музыка. Но… Увы! Мы, смертные, не слышим, не можем слышать этих волшебных звуков. Ибо «наши уши остаются закрытыми для небесной гармонии, подобно тому как наши глаза закрываются перед лицом Солнца, нестерпимый свет которого ослепляет нас».

Так думал Птоломей. Так учили и «отцы церкви» и схоласты, подкрепляя учение Птоломея словами «священного писания». Но не все люди смирились с этими фантастическими представлениями. Мы знаем, не смирился Бруно. Не смирился и учитель Бруно — Коперник, сын польского булочника, ставший одним из величайших ученых мира (1473–1543).

Глубокий, проникновенный ум и простое, отзывчивое сердце — вот дары, которыми щедро наградила его природа. Всю свою жизнь отдал он науке, и прежде всего астрономии. Ни почести, ни богатство его не занимали. Жизнь скромная, полная дум о тайнах мироздания, досталась ему на долю. Прекрасная доля! Она, независимо от его стремлений, привела Коперника к немеркнущей славе. Размышляя о системе Птоломея, Коперник увидел, что она слишком сложна, запутанна и загромождена многими неясностями и что для выяснения действительной системы мироздания нужно допустить следующее:

1) что не Солнце «ходит» вокруг Земли, а Земля движется вокруг Солнца, вращаясь при этом вокруг своей оси;

2) что в центре нашего мира находится не Земля, а Солнце;

3) что, подобно Земле, все остальные известные тогда планеты — Меркурий, Марс, Юпитер и Сатурн — тоже имеют двойное движение: одно — вокруг собственной оси, другое — вокруг Солнца.

Тогда, говорил Коперник, все будет просто и ясно. Тогда мы поймем, почему бывает на Земле то день, то ночь, по какой причине весна сменяется летом, а за летом следует сперва осень, а потом и зима. Тогда станут ненужной выдумкой и те бесконечно сложные, запутанные пути планет и «хрустальных небес», о которых говорят приверженцы Птоломея.

Так предположил Коперник. Но не только предположил, а и доказал: наглядно, вычислениями, неопровержимыми доводами. Тридцать лет работал он над сочинением, в котором излагались доказательства в пользу нового взгляда на наш мир. Но, опасаясь преследований, он не решился при жизни напечатать свой труд.

Коперник

И «Шесть книг о вращении небесных сфер» — так называлось сочинение Коперника — появились в свет лишь в 1543 году, вскоре после его смерти.

Трагическая смерть Джордано Бруно, отдавшего весь свой талант защите взглядов Коперника, наглядно показала, насколько основательны были опасения последнего. Но еще показательнее был суд инквизиции над Галилео Галилеем (1564–1642).

Гениальный итальянский ученый, уроженец города Пизы, еще в юности поражал своих учителей разнообразием дарований. Первоклассный математик и физик, механик и астроном, Галилей в то же время любил музыку и живопись, занимался поэзией, считался знатоком литературы, прекрасно писал по-итальянски, славился своим художественно отточенным языком, красоту которого невольно чувствует всякий, кому привелось читать его произведения.

Природа, сельская жизнь, садоводство и даже различные ремесла — все это влекло к себе Галилея, находило отклик в его душе и в повседневной деятельности. Галилей отличался общительным нравом, был отзывчив и щедр по отношению к друзьям, среди которых было много ученых и художников, не прочь был повеселиться, да и вообще любил пошутить и поострить — таким, по крайней мере, рисует Галилея ученик его Вивиани. Короче говоря, перед нами — типичный, яркий представитель эпохи Возрождения, несмотря на то что эта эпоха была уже позади и Италия переживала довольно тяжелые дни и в экономическом и в политическом отношении.

Ознакомившись с произведением Коперника, Галилей сразу же почувствовал правду этого труда. Но он человек осторожный.

С одной стороны, критически настроенный ум его, не довольствуясь рассуждениями и вычислениями, требовал доказательств наглядных, бьющих в глаза, с другой — еще слишком свежа была память о трагической судьбе Джордано Бруно. И Галилей медлит: наблюдает, делает опыты, производит свои собственные вычисления, изобретает различные инструменты, и в том числе зрительную трубу — первый телескоп. Это был поворотный пункт в научной деятельности Галилея. 1609 год, год изобретения телескопа, — одна из самых замечательных дат в судьбах науки и в истории ее победных боев с церковью. Телескоп в руках Галилея превратился в средство замечательных открытий, и каждое из этих открытий наносит жестокие, смертельные удары легендам и басням «священного писания», заверениям «отцов церкви» и учению Птоломея.

Сперва Галилей открывает горы на Луне. Толпа осаждает его дом, хочет видеть лунные горы и «моря» (так Галилей называет более темные места на поверхности Луны). Схоласты волнуются.

Дом в Пизе, где родился Галилей

Инквизиция настораживается. И им есть из-за чего волноваться и настораживаться: Луна оказывается не «великим светилом», а родней Земли, ее спутником в годичных путешествиях вокруг Солнца. Да и не только Луна: подзорная труба Галилея четко показывает, что такие небесные светила, как Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн, совсем не звезды, а такие же планеты, как Луна и Земля; свет их — ровный, тускловатый, тогда как звезды в телескопе ярко мерцают, искрятся, излучают свой собственный свет.

Однажды Галилей направил трубу на одно из самых красивых созвездий, на Орион. Невооруженный глаз видит в нем восемь звезд, а Галилей насчитывает их свыше восьмидесяти. В Орионе одна из звезд выглядит без телескопа как туманное пятнышко, а Галилеева труба открывает в этом пятнышке целый рой звезд, числом около пятисот. Телескоп поворачивается в сторону Млечного Пути, направляется Галилеем на ряд небольших участков его — всюду становятся видными тысячи, много тысяч звезд. Реальный звездный мир ширится, растет и подавляет своим величием жалкий выдуманный мирок Птоломея, рисующийся ограниченному воображению церковников. Мысли Коперника становятся живым выражением неопровержимых фактов мироздания. Жертва, принесенная Бруно на алтарь науки, оправдана: его «многочисленные миры» — не фантазия, а подлинная правда.