Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

• Название: Отсюда и в вечность
• Автор: Джеймс Джонс
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 1969

Роман американского писателя в острой обличительной форме раскрывает пороки воспитания и дисциплинарной практики, существующей в вооруженных силах США.

Меткими штрихами автор рисует образы американских военнослужащих — пьяниц, развратников, пренебрегающих служебным долгом. В нравах и поступках героев романа читатель найдет объяснение образу действий тех американских убийц и насильников, которые сегодня сеют смерть и разрушения на вьетнамской земле.

---

Машина стояла примерно в тридцати метрах слева от него прямо посредине шоссе.

Когда он с обочины шоссе шагнул на асфальт, на машине включили освещение: две затемненные фары и точечный прожектор, светивший тоже затемненным светом. Только тогда Прюитт увидел машину. Его поймали прямо в центр луча. Если бы он пересекал шоссе хотя бы метров на сто ближе или метров на пятьдесят дальше, его, может быть, и не услышали бы, хотя он и не очень старался идти бесшумно.

Его первой инстинктивной мыслью было бежать, но он подавил в себе это желание. Ничего хорошего это не принесло бы. Он был почти посредине шоссе, по обе стороны которого лежала ровная открытая местность. Кроме того, у него оставалась надежда, что он сможет как-то отговориться, а уж если нет, тогда попытается убежать.

— Стой! — услышал он чей-то дрожащий от волнения голос.

Но он и так уже стоял не двигаясь. Он вдруг вспомнил ту ночь, когда его вот таким же окриком остановил Уорден, целясь в него из бутылки, — это было на аэродроме Хиккем, и ему захотелось дико расхохотаться. Ай да ребята, ай да молодцы! Ну и ловкачи! Притаились и сидят с выключенными фарами. Ну что ж, приходится признаться: перехитрили по всем статьям.

Медленно и осторожно патрульная машина — это был «виллис» — подъехала и остановилась метрах в десяти от Прюитта. В ней сидели четверо перетрусивших военных полицейских. Он видел испуг на их лицах. Все четверо были в шлемах и с нарукавными повязками. Тот, что сидел рядом с водителем, не спускал глаз с Прюитта, держа над ветровым стеклом автомат.

— Кто идет?

— Свой.

Двое, сидевшие на заднем сиденье, начали неохотно, медленно вылезать из машины, все время держа пистолеты наготове: на стандартный вопрос был дан явно стандартный ответ.

— Подойди ближе, — писклявым голосом сказал тот, кто был ростом повыше. Подождав чуточку, он откашлялся.

И вот он, то есть Прюитт, задержанный своими же для выяснения его личности, медленно подходил к ним и думал о том, что сейчас, за какую-то короткую минуту его долгого и трудного пути, из-за хитрости с их стороны и глупости с его, все вдруг повернулось так, что они держат его судьбу в своих руках. Вот чем кончилось то, что началось почти год тому назад. Тогда он был старшим горнистом Хаустона. Потом последовала целая цепочка событий, которая привела его в гарнизонную тюрьму. И вот теперь он в руках четырех незнакомых ему людей, которые ничего не знают ни о нем, ни о его злоключениях.

— Стой! — снова скомандовал большой полицейский, внимательно разглядывая Прюитта. Его напарник, не опуская автомата, тоже уставился на Прюитта.

— Порядок, Гарри, — сказал старший наряда стоявшему рядом с ним капралу. — Это свой, солдат. Выключи прожектор.

Рослый полицейский и его напарник подошли к Прюитту.

— Какого черта ты здесь шатаешься, парень? — негодующе произнес старший наряда, сержант по званию. — Мы тут из-за тебя струхнули. Нам позвонили с шестнадцатой позиции и сказали, что кто-то ходит по пустырю. Мы думали, целый батальон парашютистов спустился сюда.

Теперь Прю понял. Кто-то видел его силуэт на фоне приглушенного света от фар патрульного «виллиса», за которым он следил, стоя на пустыре.

— Возвращаюсь на свои позиции, — ответил он.

— Та-ак. Какая позиция?

— Номер восемнадцать. Вниз по дороге.

— Восемнадцать, говоришь? Это какое хозяйство?

— Седьмая рота.

— А разве у вас не знают, что введен комендантский час?

— Знают.

— Так какого же ты дьявола болтаешься неизвестно где?

— Как раз иду к себе — навещал тут одну. Она живет прямо вон там. — Кивком головы Прюитт показал куда-то за пустырь.

— Увольнительная есть?

— Нет.

— Нет увольнительной? — сказал капрал таким тоном, что, мол, тогда и говорить больше не о чем. — Давай, берем его, и дело с концом. — Он был явно несговорчив. Сначала он перетрусил, теперь несколько отошел, даже убрал пистолет в кобуру, но был несговорчив.

— Не горячись, капрал Оливер, — сказал сержант.

— Мне, конечно, все равно, — ответил капрал.

— Скажи, приятель, а кто старший на восемнадцатой позиции? — спросил сержант.

— Старший сержант Чоут.

Полицейские переглянулись.

— Гарри, ты, случайно, не помнишь, кто старший на восемнадцатой позиции? — громким голосом спросил сержант, обращаясь к одному из тех, кто сидел в «виллисе».

Было слышно, что в «виллисе» шло совещание.

— Нет, — ответил наконец Гарри. — Но можем мигом выяснить. Это проще простого.

— Ну что ж, ладно, — сказал сержант. — Давайте прокатимся туда.

— Мне, конечно, все равно, — вставил капрал. — Но послушай меня: давай отправим его в участок. Что-то он мне кажется подозрительным, Фред. Посмотри на его обмундирование. Ведь он же в выходной форме, да еще накрахмаленной — прямо хрустит. Почему он вдруг в выходной форме? Да и форма-то не была в ротной каптерке с тех пор, как ее последний раз отдавали в стирку.

— А что случится, если мы прокатимся до расположения его роты? — спросил сержант.

— Мне все равно, — твердил свое капрал. — Но может всякое случиться. Вдруг он, например, нападет на нас?

— Ты что, спятил, что ли? Как же он может напасть на нас четверых?

— А что, если он, к примеру, стащил где-то это чистое обмундирование? — не унимался капрал. — Вдруг он диверсант? А его дружки залегли где-нибудь у дороги и поджидают, чтобы нас прирезать? Мне, конечно, все равно, но откуда нам знать, что он не шпион?

— Что ты на это скажешь, приятель? — спросил сержант Прюитта. — У тебя есть дружки, которые залегли у дороги и поджидают, чтобы нас прирезать?

— Никакой я не шпион, ну честное слово. Неужели я похож на шпиона?

Этого он никак не предвидел. Очутиться в полицейском участке по подозрению в шпионаже! Только этого ему и не хватало.

— А откуда нам знать, что ты не шпион? — снова вставил капрал.

— Вот-вот, — теперь сержант поддерживал капрала. — Может быть, ты сам генерал Того — нам-то откуда знать?

— Может, он готовит взрыв резиденции губернатора или еще что-нибудь в этом духе? — подливал масла в огонь капрал. — Мне, конечно, все равно. Но точно тебе говорю: давай возьмем его в участок. Там разберутся.

— А, да ну тебя! Ну какой он шпион! — с возмущением сказал сержант. — У тебя есть хоть какой-нибудь документ, вояка? — обратился он к Прюитту. — Чтобы нам знать, кто ты такой.

— Нет.

— Совсем никакого?

— Никакого.

— Боюсь, приятель, что тогда нам придется тебя задержать, — резюмировал сержант. — Должен же у тебя быть хоть какой-нибудь документ. Хоть мне и не хочется, но ты сам пойми: не можем же мы позволить, чтобы каждый шатался ночью, где хотел, да еще без документов. Понимаешь?

Ну что ж, он рассчитывал, что так может получиться. В конце концов, это была задача со многими неизвестными. А сержант — малый ничего, в какое-то мгновение он почти поверил. И Прю сделал еще попытку.

— Подождите, ребята, послушайте. Вы же знаете, что никакой я не шпион. Я этой армии шесть лет отдал. И собираюсь служить еще двадцать четыре. Но вы понимаете, что со мной сделает ваше начальство, если вы меня задержите? Меня засадят в тюрьму — как дважды два. Идет эта сучья война, и каждый лишний человек армии нужен дозарезу. Какая будет польза, если меня посадят в тюрьму? Отпустите меня, ребята, а?

— Надо было об этом раньше думать, понял? — отрезал капрал.

— Ну если б я действительно чем-то был похож на шпиона, тогда другое дело! Но вы же знаете, что я не шпион.

— А ты приказ знал? Знал? — Не унимался капрал. — Что комендантский час введен, знал? И все-таки не удержался, пошел проведать свою красотку. Ты разве не знал, что за это полагается, если попадешься? А потом: откуда нам знать, кто ты? Ведь ты же можешь набрехать, что хочешь. Кому не известно, что седьмая рота вон там расположена!

— Ладно, Оливер, помолчи, — прервал его сержант. — Кто старший патруля — ты или я? Вот ты говорил насчет тюрьмы, — продолжал он, обращаясь к Прюитту. — Правильно говорил, точно. Что толку бросать солдата за решетку, когда идет война, да еще за такой пустяк! Глупо.

— Конечно глупо!

— И все-таки ты пойми — я должен знать наверняка. Ну неужели у тебя нет никакого, даже захудалого документа? Ну хоть какой-нибудь есть, где было бы видно, кто ты?

— Нет, никакого, — соврал Прюитт, нащупав пальцами левой руки в кармане среди патронов старый, потершийся зеленого цвета гарнизонный пропуск. Служил когда-то паспортом. Был когда-то визой. Туда, в страну обетованную, раньше почему-то казавшуюся дикой пустыней, из которой хотелось побыстрее выбраться. Да, все, кто не ходил в дезертирах, обменяли свои пропуска еще месяц назад, так что показывать такой документ не только бесполезно, но даже опасно. Придется показать им кое-что другое…