Александр Вурдов - Кандзявые эссе

• Название: Кандзявые эссе
• Автор: Александр Вурдов
• Издательство: Издательство «Юки»
• Жанр: Языкознание
• Год: 2006
• ISBN: 5-85271-248-5

Так называемые Кандзявые эссе - первая из серии книг, запланированных к выходу под общим названием «Японский для души». Серия ставит своей задачей обеспечить любому желающему эффективное «вхождение» в японский язык, сняв с русскоговорящего европейца страх перед японскими и китайскими иероглифами, погрузить его в мир иероглифической образности, создать вокруг изучающего японский язык среду, благодаря которой понимание, запоминание и усвоение иероглифов станет если не простым, то крайне увлекательным делом. Книга постоянно обращается к личному опыту читателя, истории и культуре Японии и Китая, поэзии, пословицам и прочим явлениям и фактам, на фоне которых раскрывается таинственный и захватывающий мир японской письменности.

Книга предназначена для всех, кто хочет найти естественный, безболезненный и, что самое главное, свой путь в постижении японского языка.

---

Конечно же, это не так, и чтобы разобраться, необходимо слегка обобщить опыт, полученный нами во время чтения четырех эссе. Так, если ещё раз пробежаться по всем японским словам, с которыми мы успели познакомиться, то их можно разбить на две основные группы. В первую группу (слова китайского происхождения) войдут слова, созданные за счёт смыслового подбора китайских иероглифов и последующего их озвучивания согласно онным чтениям: 水道 (суйдо:), 風水 (фу:суй) и так далее. Вторую группу образуют слова, которые не обязаны своим происхождением китайскому языку и ничего общего, кроме попытки относительно искусственно записать их с помощью китайских иероглифов, с ним не имеют, - это исконно японские слова: «мидзу» (水), «кадзэ» (風), «мити» (道) и прочие. К разряду такой лексики можно отнести и название горы Фудзи. Считается, что слово «фудзи» даже не японское по происхождению. Оно будто бы корнями своими упирается в язык айнов - народа, поселившегося на территории японских островов ещё задолго до прибытия на них с евразийского материка предков нынешних японцев[80]. Фудзи по-айнски означает «огненный», что, в общем-то, не противоречит очевидным фактам, ибо Фудзияма была и остаётся вулканом. Пусть временно[81] потухшим, но, тем не менее, настоящим вулканом (火山).[82]

Так вот, эти самые японские слова (и айнские, и прочие некитайские еже с ними) тоже надо было как-то записывать иероглифами, ведь другой формы письменности у японцев отродясь не было. Перед японцами возникла дилемма: либо иероглифы, либо японский язык. Однако хитроумные предки сегодняшних японцев не были бы японцами, если бы не нашли оригинальный выход из этого более чем затруднительного положения.

Данная проблема в Японии на протяжении многих веков успешно решалась и решается двумя способами.

1-ый способ: Берётся то или иное японское слово и под него подбираются один-два подходящих по смыслу китайских иероглифа. Например, японское слово «вкусный» (美味しい, оисий) состоит из двух иероглифов: 美 (БИ_уцукусий) - красивый и 味 (МИ_адзи) - вкус, причём читается это слово не по кунам и не по онам входящих в его состав кандзи, а «по-японски».

2-ой способ: Берется то или иное японское слово и под него подбираются один-два подходящих по звучанию китайских иероглифа. Например, японское слово «фудзи», составлено из двух иероглифов: «богатство» (фу) и «воин» (си). При этом сегодня никто всерьёз не воспринимает тот смысл, который на самом деле скрывается за знаками 富 и 士.

Таким образом, встретив в японском тексте незнакомое слово, записанное только посредством даже хорошо известных нам кандзи, всё равно высока вероятность ошибиться в его прочтении. Единственное спасение - знание, которое, как известно, сила. И чем больше мы будем знать японских слов, тем меньше будет вероятность совершить ошибку. Поэтому наряду с «Кандзявыми эссе» разрабатываются специальным образом организованные и структурированные «Самообучающие тексты», позволяющие «вживую» читать по-японски, обладая при этом самым минимальным начальным уровнем подготовки или даже вовсе не обладая онным. Но это уже другая история[83]. Что же касается данного эссе, то оно благополучно подошло к своему логическому завершению.

4.8. НОВЫЕ КАНДЗИ И СЛОВА [84]

[山 - Гора SAN_yama 3 (山 (46) гора)]

[田 - Поле (рисовое) DEN_ta 5 (田 (102) поле)]

[火 - Огонь KA_hi 4 (火 (86) огонь)]

[畑 - Поле (суходольное) (-)_hata(ke) 9 (田 (102) поле)]

[豆 - Бобы, горох TOU, ZU_mame 7 (豆 (151) боб)]

[登 - Взбираться, подниматься TOU, TO_noboru 12 (癶 (105) отправляться)]

[富 - Богатство, ресурсы FUU, FU_tomi 12 (宀 (40) крыша)]

[士 - Воин, самурай SHI_shi 3 (士 (33) воин)]

山 - гора (yama)

田 - поле (ta)

中山 - Накаяма (nakayama)

山中 - Яманака (yamanaka)

田中 - Танака (tanaka)

中田 - Накада (nakada)

山田 - Ямада (yamada)

火 - огонь (hi)

畑 - поле, огород (hatake, hata)

富 - богатство (tomi)

士 - самурай, воин (shi)

水田 - заливное поле (suiden)

火山 - вулкан (kazan)

登る - взбираться (noboru)

豆 - бобы, горох (mame)

登山 - подъём в гору (tozan)

山登り - подъём в гору (yamanobori)

アルピニスト - альпинист (arupinisuto)

山道 - горная дорога (sandou)

山道 - горная дорога (yamamichi)

歌い手 - певец (utaite)

歌手 - певец (kashu)

富士山 - Фудзияма (fujisan)

富士の山 - Фудзияма (fujinoyama)

富む - быть богатым (tomu)

富山 - Тояма (toyama)

かたつぶり - улитка (katatsuburi)

そろそろ - чуть-чуть, потихоньку (sorosoro)

ПРИЛОЖЕНИЕ

Из книги Уильяма Уилсона

ИДЕАЛЫ САМУРАЕВ. СОЧИНЕНИЯ ЯПОНСКИХ ВОИНОВ[85]

***

Происхождение воина.

В японском языке есть несколько терминов, имеющих значение «воин», но, пожалуй, самым близким и ёмким является слово буси[86]. Иероглиф бу[87] состоит из двух ключей: «останавливать»[88] и «копьё»[89]. В китайском словаре Шо вэнь даётся такое определение:

«Бу (кит. у) означает «подчинять оружие», отсюда - «останавливать копьё».

А в Цзо чжуань, ещё одном древнекитайском источнике, говорится:

«Бу (кит. у) означает останавливать копьё с помощью бун (кит. вэнъ - культура, письменность и «мирное оружие» в целом). Бу запрещает жестокость и подчиняет оружие... Оно умиротворяет страну и приводит народ к гармонии».

Иероглиф си[90] (кит. ши) первоначально обозначал человека, исполняющего какие-нибудь обязанности, обладающего знаниями и умениями в какой-либо области. Однако уже в Древнем Китае под этим словом стали подразумевать «высший класс общества». В Хань шу сказано: Ши, крестьяне, ремесленники и торговцы составляют четыре рода занятий. Тот, кто получил должность благодаря своей учёности, зовётся ши.

Это не должно вводить в заблуждение, ибо ши владели не только книгами, но и оружием. Ши появились в конце Чжоу, в период Сражающихся Царств. Первыми ши стали потомки аристократов, имевших обширные земельные владения, хорошо образованные и вооружённые, которые не были связаны преданностью никому конкретно и которых разослали по провинциям, ибо они слишком досаждали двору.

Таким образом, буси - это человек, способный поддерживать мир и спокойствие невоенными или же военными методами, но чаще всё же последними. В одной книге ханьской эпохи мы находим следующий пассаж:

Благородный муж избегает трех крайностей: он избегает крайности пера учёного, он избегает крайности алебарды военного, он избегает крайности языка защитника.

Ещё одним термином, обозначающим воина, в японском языке является слово самурай. В китайском языке соответствующий иероглиф[91] в глагольном употреблении означал «наносить визит знатному человеку» или «сопровождать знатного человека». В этом смысле он соответствует японскому сабурау. В конечном счёте, в обеих странах термин обрёл значение «те, кто находятся близко к знати и служат ей», в японском языке - сабурай. Одно из первых употреблений этого слова мы обнаруживаем в первой японской императорской антологии стихов Кокинсю, составленной в начале X века:

Слуга, попроси у господина зонтик.

Роса под деревьями Миягино

крупнее капель дождя.

Начиная с середины эпохи Хэйан эти слуги охраняли высшую знать и потому носили оружие. Все чаще и чаще их стали набирать из воинского сословия, и потому к концу XII века сабурай стало означать почти то же самое, что и буси. Со временем слово все теснее связывалось с представителями среднего и высшего звена воинского сословия, а особенно с теми, кто занимал должность в правительстве или клане и теми, кто считались прямыми вассалами.

Появление людей, носящих это имя, совпало с укреплением системы сёэн (поместий). Система начала складываться в последние столетия первого тысячелетия нашей эры, когда богатые рисопроизводящие поместья превращались в наследные владения влиятельных аристократических семей и потому становились свободными от налогообложения и вмешательства центральных властей. В то же время, управление территориями, платившими казне - а к концу XII в. они все еще составляли половину обрабатываемых площадей - постепенно переходило в руки наместников, назначавшихся губернаторами провинций. Должности наместников также становились наследными, и занимавшие их семьи часто оставались в одной провинции безвыездно и увеличивали собственные земли и богатства. В итоге, и сёэн, и «государственные провинции» фактически обрели независимость от центральной власти.

Именно с этого момента начинается история буси как сословия.

...японские буси во многом напоминали китайских ши, существовавших за много столетий до первых. Аристократы по происхождению, они были хорошо образованы; будучи же владельцами земель или управляющими поместий, а зачастую и целых провинций, они имели достаточно средств для приобретения доспехов, оружия и лошадей, в которых нуждались воины.[92]