Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

А вот Лучия на него уже не смотрела, словно и забыв о том, что только что сделала. Её вниманием всецело завладел Мишель, и она, чуть склонив голову на плечо, старательно вглядывалась в его лицо, с еле заметной улыбкой на губах. А потом заговорила, тихим, едва слышным голосом, на своём, не понятном Мишелю языке.

— Она говорит, что вы очень похожи на мать, — перевёл Адриан, сосредоточенно слушая её слова.

Вот на кого — на кого, а на Юлию Николаевну Мишель уж точно не был похож, и он об этом прекрасно знал, и чуть нахмурился. Лучия его реакцию разгадала правильно, и, взмахну рукой, пояснила, что имела в виду не внешнее сходство.

— Такой же печальный взгляд, такое же бесконечное благородство, решительность, и удивительное спокойствие, — говорил Адриан, повторяя её слова с некоторой запинкой, стараясь точнее подобрать нужные синонимы, — вот, смотришь на вас, и сразу понимаешь, что вы её сын.

Мишель невольно улыбнулся, но улыбка вышла какой-то грустной, вымученной.

— Вот! И она всегда улыбалась точно так же. Вробе бы и старалась быть весёлой, а в глазах такая тоска…! — Лучия подошла к Мишелю вплотную, осторожно протянула руку, будто боясь, что он оттолкнёт её. Но он этого не сделал, так и оставшись стоять, когда она осторожно, с подобием на нежность, провела рукой по его щеке. — Такой милый мальчик! Такой красивый и совсем уже взрослый. Я помню тебя годовалым младенцем. В этом возрасте все дети одинаковые, но ты был другим. Тебя отличали глаза, вот эти самые глаза… Какой же ты красивый, Михаил!

Он молча стоял и слушал её, её и Адриана, вполголоса переводившего её трогательные слова.

— Я не могла позволить ему убить тебя, — прошептала Лучия, кивнув на тело Кройтора за своей спиной, — она бы мне этого никогда не простила! Она ведь так любила тебя…

Мишель проследил за её взглядом, наполненным такой невероятной печалью, что сердце его сжалось от сострадания к этой женщине. Определённо, это был самый непростой выбор в её жизни. Застрелить того, кого любила всю жизнь, ради блага сына своей покойной подруги — сына, которого она сегодня увидела-то второй раз в жизни! Но, похоже, Лучия Йорге всё же знала, что такое благородство и умела принимать верные решения.

— Я успела предупредить её, — это она сказала уже, кажется, не Мишелю, а самому Адриану, но он всё равно перевёл. — Я сказала, что Кройтор вернулся за дочерью. Я советовала ей уехать, спрятаться, что угодно сделать, но не попадаться ему на глаза, но она меня не послушала! Она надеялась, что…

Адриан замолчал, с горькой усмешкой, хотя Лучия произнесла фразу до конца. Мишель вопросительно посмотрел на него, но, впрочем, тут же понял, что переводить не обязательно. Он и так знал, на что надеялась его бедная матушка. Точнее, на кого. На дорого супруга, господина Гордеева, на его защиту и покровительство.

А ему попросту была выгодна её смерть. Он не стал бы защищать её, даже если бы знал о Кройторе. А, собственно, с чего мы взяли, что он не знал? Мишель тоже усмехнулся, и, протянув руку, сказал тихо:

— Спасибо.

Лучия коснулась его руки, но одним рукопожатием решила не ограничиваться, и, прижавшись к Мишелю, обняла его. Каким-то нежным получилось это объятие, материнским, покровительственным.

— Живи, мой мальчик, — прошептала она, — живи. Ты ещё так молод, у тебя всё впереди! Кройтор всё равно был обречён, ведь если бы не выстрелила я, то это сделал бы ты, и тебя наказали бы за его убийство… Пускай накажут меня. Мне уже всё равно, что со мной будет. Я любила этого монстра, несмотря на все его грехи, всё равно любила. Любила и ненавидела одновременно. И жизнь без него для меня не жизнь. А ты… ты заслуживаешь большего. Твоя мать хотела бы для тебя большего. Надеюсь, она оценит этот мой поступок. Надеюсь, этим я хоть немного искуплю свою вину за то, что не сумела её уберечь…

Мишель с благодарностью кивнул ей, а затем посмотрел на Адриана, всхлипнувшего в порыве чувств. Вряд ли он жалел безвременно почившего дядюшку, скорее уж его тронул неожиданный поступок Лучии. И, поймав на себе взгляд хозяина, он хмыкнул и сказал по-русски:

— Я же говорил вам, это необыкновенная женщина!

Что верно — то верно. Необыкновенная женщина выпустила Мишеля из своих объятий, затем обернулась и в последний раз посмотрела на человека, которого любила вот уже столько лет. На секунду её лицо исказилось гримасой боли и отчаяния, но уже в следующий момент Лучия вернула себе прежнюю невозмутимость, и сказала Адриану:

— Ia-m? departe[5]

Глава 34. Александр

— Я переспал с твоей невестой вчера, — вот так, безо всяких вступлений, начал разговор Алексей, едва успев переступить порог гордеевского кабинета.

— Ты… что? — Иван Кириллович, разумеется, услышал всё с первого раза, но всё же счёл нужным переспросить.

— И я сделаю это снова, когда ты уедешь на очередное своё совещание, — беспечно добавил Алексей к вышесказанному, и, скрестив руки на груди, высокомерно посмотрел на Гордеева сверху вниз.

Министр, поначалу, не поверил ни единому слову, отдадим ему должное. О, да, всем давно известно: от Алексея Николаевича ожидать можно чего угодно, но… такого? Нет, не может быть! Очередная грязная клевета, несомненно!

Или нет? Но, как бы там ни было, Иван Кириллович не мог позволить этому заносчивому ублюдку дурно отзываться о его женщине, а потому он нарочито медленно поднялся из-за стола. И если он думал, что полковника с десятилетним опытом армейских будней за плечами испугает его демонстративная хладнокровная решительность, то он очень заблуждался.

Алексей только усмехнулся — своей привычной жестокой усмешкой, и вопросительно изогнул бровь, будто призывая: давай-давай, ну что же ты? Иван Кириллович отчего-то поумерил свой пыл, наткнувшись на ледяной взгляд голубых глаз, преисполненных ненависти. Живо вспомнилось, как Мишель безжалостно спустил его с лестницы Большого дома, и как набросился на него с кулаками, не вспомнив ни на секунду о родственных чувствах. Этот тоже не вспомнит.

И, более того, по Волконскому было хорошо видно — он прямо-таки жаждет драки! И провоцирует его, намеренно провоцирует, негодяй… Оправдав этим собственную трусость, Иван Кириллович уткнулся кулаками в лакированную поверхность стола, но дальше этого дело не пошло, с места он не сдвинулся. Ещё раз ломать только-только сросшийся нос ему не хотелось. И если был способ избежать схватки с этим безумцем, Гордеев искренне желал его найти.

— Алексей, я попросил бы тебя немедленно покинуть мой кабинет! — Сказал он первое, что пришло на ум.

— А я, Иван, попросил бы тебя немедленно покинуть мою квартиру! — Парировал Волконский с усмешкой. — Если мне не изменяет память, твоего здесь ничего нет. Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Что тебе нужно? — Начиная терять терпение, спросил Гордеев. Руки его сжались в кулаки самопроизвольно, и ничего на свете он не хотел так, как съездить Волконскому по его ухмыляющейся слащавой физиономии, да посильнее! Но слишком велик был риск получить сдачи, а рисковать в таких вопросах Иван Кириллович не любил.

— Предлагаю поделить её по-честному. Скажем, ты — с понедельника по среду, а я — с четверга по субботу! — Продолжал глумиться Волконский. — Воскресенье, так и быть, пусть отдыхает.

— Алексей, какого чёрта…

— А-а, прошу меня простить, не учёл особенностей твоего возраста! Каждый день, наверное, это слишком для тебя, да? Тогда давай так: ты будешь приходить к ней по чётным дням, а я — по нечётным. С неё всё равно не убудет, а мы с тобою останемся в неизменном выигрыше!

А вот это было уже последней каплей. Про возрастную немощность упоминать явно не стоило, да и говорить об Алёне в таком тоне — тем более. Чаша ангельского терпения Ивана Гордеева переполнилась, и он, уже не отдавая себе отчёта в собственных действиях, с яростным воплем бросился на Алексея. И в следующую же секунду отлетел к стене, опрокинув высокий напольный светильник с инкрустированной ножкой. Загремело дерево, зазвенело стекло, Иван Кириллович повалился прямо на осколки и поранил руку, но, не замечая этого, вновь поднялся и предпринял повторный штурм. На этот раз они сцепились не на жизнь, а на смерть, и неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не своевременное появление Мишеля.

Сына с визитом Гордеев сегодня не ждал, но был сказочно рад его появлению, потому что первым делом Мишель оттащил Алексея в сторону, и, хорошенько приложив его об стену, вцепился в плечи дядюшки мёртвой хваткой, и сказал:

— Немедленно прекрати.

Полковник Волконский, разумеется, ожидал совершенно другой реакции.

— Что?! Прекратить? Миша, да на чьей ты стороне?! Как ты можешь защищать этого ублюдка? Давай просто выбросим его в окно и дело с концом! Здесь высоко лететь, он наверняка разобьётся!