В. Васильев - Два года в тундре

• Название: Два года в тундре
• Автор: В. Васильев
• Издательство: Главного управления Северного Морского пути
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1935

В книге описано путешествие геологической экспедиции Всесоюзного Арктического института в глубь Анадырской тундры. Рассказывается также о взаимодействии исследователей с местным населением.

Крайний северо-восток Азиатского материка является одним из самых интересных полярных районов Советского Союза. Здесь, на сравнительно небольшой площади, встречаются безбрежная равнинная тундра, неприступные высокие горные хребты, материковый лед и покрытые прекрасным строевым лесом берега многоводных рек. Не приходится сомневаться, что в недрах этого края скрываются многочисленные и разнообразные минеральные богатства. Тундра, горы, реки и моря, омывающие эту страну, изобилуют ценным пушным зверем, громадными стадами северного оленя, разнообразной рыбой и крупными морскими животными.

---

Проводник Оранто каким-то чутьем угадывал дорогу, прокладывая путь по зарослям долин и склонов и по бесчисленным речкам и ручьям.

Работать становилось все труднее и труднее. На морозе металлические части инструментов обжигали пальцы, руки стыли и долго не согревались.

Однажды отряд наткнулся на лыжный след. Оранто и Тенетеу поехали вперед и возвратились поздней ночью с известием, что недалеко кочует ламут Гаврила с семьей, направляясь в Пятистенную. Утром верхом на олене приехал сам Гаврила. Он был средних лет и невысокого роста. За плечами у ламута виднелось старинное кремневое ружье. Гаврила легко спрыгнул с оленя в снег. Поздоровались. Оказалось, что охотник говорит по-русски лучше переводчика экспедиции Анисима.

Здесь уже было известно, что караван идет на Пятистенную. Гаврила сообщил все тундровые новости; он рассказал о промысле. Белки было много, но нехватало патронов к мелкокалиберной винтовке, приходилось промышлять зверя с кремневкой. Сейчас он с семьей шел в Пятистенную, и все имущество перевозил вьюком на оленях.

Рано утром Гаврила становился на лыжи и с собакой уходил вперед, на промысел. Жена и шестеро ребят (старшему было лет 12–13) кочевали следом за ним на оленях. Женщина с удивительной быстротой и легкостью разбирала и укладывала ярангу, вьючила оленей и вела их среди деревьев.

Маленьких ребятишек она сажала верхом, привязывая к седлу, чтобы они не упали.

Животные одно за другим вереницей шли но лесу за передним оленем, на котором сидела хозяйка с длинной палкой в руках. Ею она управляла оленем и опиралась на нее, когда садилась или сходила с оленя.

В густом лесу караван змеей извивался между деревьями, и надо было удивляться, с какой решительностью и уверенностью женщина вела его, не задевая за деревья и за ветки. В последующем она нередко обгоняла караван экспедиции, и, когда нарты приходили к месту кочевки, у нее уже была установлена яранга и готов чай.

Гаврила обычно задерживался на охоте и возвращался только ночью с беличьими шкурами у пояса.

На речках стали попадаться следы лося. Теперь Гаврила начал брать с собой винтовку в надежде встретить сохатого, но правильную охоту на него решил отложить до возвращения из Пятистенной.

Однажды Гаврила, знавший дорогу лучше всех, объявил, что в Пятистенной караван будет дня через четыре. Олени измучились в глубоких снегах и сильно похудели от непрерывной кочевки. Здесь еще был хороший ягель, а дальше, но словам Гаврилы, корма почти не было, вследствие чего здесь решили устроить дневку.

Кайкымыргин запряг свежих беговых оленей в легкие нарты и отправился вперед на Пятистенную. Вернуться он обещал на следующий день вечером.

Еще засветло на опушке леса показалась упряжка, скоро остановившаяся у яранг. Женщины быстро выпрягли оленей. Кайкымыргин с мешком в руках вошел в палатку и разложил привезенные подарки: кирпичный чай, конфекты, масло, сахар, табак и кусок черствого хлеба.

— Ты, хозяин лагеря, выбирай, чего тебе? — сказал Анисим Меньшикову, который был готов отказаться от всего за кусок хлеба. Это же желание было и у коллектора.

— Бери чаи, сахар! — повторил Кайкымыргин. Меньшиков отказался. Тогда Кайкымыргин разделил все поровну между присутствующими. Все были довольны и радовались как подаркам, так и скорому концу пути.

Горы остались позади. Впереди расстилалась широкая долина Большого Анюя. Долина была покрыта лесом, разделенным многочисленными протоками на отдельные участки. Впереди чуть виднелась невысокая возвышенность.

— Видишь, река заворачивает за сопку. Там и Пятистенная! — показывал Гаврила.

Вышли на реку. Протоками и через заболоченные низины и озера быстро подвигались к цели. Пойменный лес скрыл дали и возвышенности у Пятистенной, появившиеся вновь, когда подъехали к ней совсем близко.

По правому берегу реки тянулся лес, а на левом, на широкой террасе, путники увидели несколько домиков, не имевших крыш и напоминавших собой коробки, покрытые снегом. Из труб курился дым, и ветер гнал его навстречу каравану. Немного не доезжая до поселка, свернули в лес, где оказалось еще два дома.

Остановили оленей, отряхнули снег. К нартам подошел человек, оказавшийся заведующим факторией. Звали его Александр Медучин. Он приветливо поздоровался с прибывшими и пригласил их к себе в дом.

Весело трещали в камельке дрова. Путники сняли меховую одежду и сразу почувствовали себя по-новому. Дом был маленький, с низким потолком, темный, тесный, но все же это был настоящий деревянный дом, где можно было вымыться, погреться и отдохнуть.

Чай окончательно победил озноб. С аппетитом ели хлеб и рыбу, так как мясо давно надоело.

Только тут почувствовали, насколько устали от постоянной кочевки; глаза слипались, клонило ко сну, и на предложение хозяйки отдохнуть все охотно согласились.

На другой день осмотрели поселок, побывали на фактории. Приходили жители, знакомились, звали к себе в гости.

Поселок насчитывал всего шесть семей и имел, кроме жилых домов, отдельное помещение под магазин фактории и церковь. Церковь представляла собой большую избу без крыши, разделенную перегородкой. Изба пришла в ветхость, но ее не трогали. Так она и стояла, напоминая о старом миссионерском прошлом.

На фактории ожидали привоза новых товаров, поэтому Орато и Риккеу решили пока остаться в поселке. Недалеко от избы в лесу они поставили свои яранги. Вскоре нарты с грузами прибыли из Нижнеколымска; фактория начала бойко торговать. Чукчи сдавали пушнину и шкуры оленя по частям. Все сновали от яранг к фактории и обратно. Гаврила сдал белок и, получив необходимые товары, ушел обратно в тундру. Следом за ним отправились и чукчи, предварительно зашедшие попрощаться со всем лагерем. Члены экспедиции провожали их до реки. Отдохнувшие олени чукчей быстро подвигались по набитой дороге, и караван скрылся вдали. Вскоре тронулась в путь и экспедиция.

Узкая дорога вилась по реке, пересекала отмели и, уходя в сторону, шла озерами, лесом и снова выходила на реку. То и дело попадались самоловы на горностая. Каюры внимательно смотрели по сторонам и останавливали собак, чтобы вынуть из ловушек небольшого белого зверька с черным хвостом. На стоянках они надевали лыжи и осматривали расположенные вблизи капканы. Два белых пушистых песца уже лежали у одного в нарте. Промысел был в разгаре, и охотники пользовались каждым случаем, чтобы осмотреть старые и расставить новые ловушки.

Упитанные, крупные собаки быстро подвигались вперед и сто двадцать километров пути от Пятистенной до Нижнеколымска сделали в одни сутки. Солнце не показывалось, зато луна освещала путь, и накатанная дорога была хорошо видна.

Река становилась шире. Проехали заимку Константиновскую. Здесь никто не жил, так как заимка представляла собой летнюю рыбалку, и дома ее служили убежищем для охотников и проезжих. К вечеру приехали в Две Виски — небольшой поселок, расположенный недалеко от устья Анюя. Отдохнули, попили чаю и выехали дальше. В устье река была так широка, что при лунном свете с трудом угадывался противоположный берег. Наконец отряд выехал на реку Колыму. Широкая гладкая поверхность реки белой пеленой раскинулась впереди.

— Вот и Нижнеколымск! — показал рукой каюр.

Блеснул огонек, другой. Наконец-то! Все облегченно вздохнули.

Собаки неслись во весь опор, и поселок быстро приближался. Теперь было видно уже около полутора десятков огоньков.

Ламут Гаврила, рассказывая про Нижнеколымск, всегда говорил о нем как о городе. Путники увидели около пятидесяти домишек, беспорядочно разбросанных на террасе вдоль реки. Только три дома имели крыши, а остальные представляли собой деревянные, обычные квадратные срубы с засыпанными землей потолками. В некоторых домах вместо рам со стеклами виднелись слюдяные окна.

Поселок оказался перенаселенным. Почти в каждом доме помещались две-три семьи. С трудом удалось найти маленькую комнатушку. Печь дымила, в углах лежала изморозь. В таком доме без мехового спального мешка не проживешь.

Работа была закончена, а до парохода надо было ждать еще очень долго. Стали устраиваться более основательно. Через несколько дней председатель райисполкома предложил переехать к нему, так как он вместе с женой занимал довольно большую комнату с перегородкой.

Кроме местных организаций, здесь работала землеустроительная экспедиция Госземтреста. Экспедиции скоро перезнакомились и подружились. Молодые, энергичные госземтрестовцы дружно работали над проектом нового землеустройства. Все вместе коротали длинные вечера. Председатель исполкома, бывший партизан, рассказывал об интервентах, о боях с ними и об участниках партизанского движения.

Председатель правления кооператива тов. Байзитов, уроженец европейской части Союза, пришел сюда простым бойцом и окончательно осел в этих краях после разгрома белых банд. Иркутянин Мишарин послан партией возглавить районную парторганизацию. Все жили дружным коллективом, спаянные напряженной работой по борьбе с косностью и бескультурностью, оставшимися тяжелым наследием прошлого в этих краях. Школы, медпункты, избы-читальни, колхозы, оленеводческий совхоз, фактория, кооперация — все жаловались на недостаток работников, так как приезжие скоро менялись, а свои местные кадры только еще начинали расти.