В. Васильев - Два года в тундре

• Название: Два года в тундре
• Автор: В. Васильев
• Издательство: Главного управления Северного Морского пути
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1935

В книге описано путешествие геологической экспедиции Всесоюзного Арктического института в глубь Анадырской тундры. Рассказывается также о взаимодействии исследователей с местным населением.

Крайний северо-восток Азиатского материка является одним из самых интересных полярных районов Советского Союза. Здесь, на сравнительно небольшой площади, встречаются безбрежная равнинная тундра, неприступные высокие горные хребты, материковый лед и покрытые прекрасным строевым лесом берега многоводных рек. Не приходится сомневаться, что в недрах этого края скрываются многочисленные и разнообразные минеральные богатства. Тундра, горы, реки и моря, омывающие эту страну, изобилуют ценным пушным зверем, громадными стадами северного оленя, разнообразной рыбой и крупными морскими животными.

---

На следующее утро выехали на реку Майн, а затем каюры повернули в тундру и, отыскивая среди отдельных островов кустарника следы ранее проезжавших нарт, медленно продвигались вперед. Ориентироваться приходилось по отдельным сопкам, но они были так похожи друг на друга, что человеку, не привыкшему узнавать их издали, зачастую приходилось блуждать целые сутки. Вообще приходится удивляться, как уверенно каюры находят дорогу, хотя бы они проехали по ней всего лишь один раз. Правда, чаще всего они ездят по следам ранее проезжавших нарт, и тогда передовые собаки сами следят за дорогой, но нередко, особенно в тундре, след быстро заметается снегом, и каюру приходится самому выбирать путь.

Солнце склонялось к западу, когда отряд выбрался из тундры на реку Анадырь. Снег здесь был настолько плотно утрамбован сильными ветрами, что нс только собаки, но и люди проваливались в нем не больше чем на 5 сантиметров. Перебравшись на другую сторону, каюры решили заночевать и дать отдых собакам. Утром, не дождавшись конца чаепития, Гаврилыч и Добровольский вышли вперед. К вечеру они добрались до поварни, где увидели двух упряжных собак. Через низкую узкую дверь протиснулись во внутрь. В темноте слышались голоса, но людей не было видно.

— Кто здесь? — окликнул Васильев.

— А-а! Василий Гаврилыч, это вы? Ну, здорово дружище!

— Начальник экспедиции! Как вы сюда попали?

— Ананнй Михайлович! Вы какими судьбами?

— Как видишь, проводил Скляра на Мухоморную, а теперь еду проведать Меньшикова.

— Как, разве Скляр вышел из Усть-Белой?

— Да, сегодня утром.

— Значит, мы опоздали?

— Немного, но это не беда, вы их нагоните, — успокаивает Гаврилыча Ананий Михайлович.

— Нагоним! А на чем? Каюры брались довезти нас только до Усть-Белой, дальше они не поедут, так как нет корма собакам.

— Ну, так попробуйте их уговорить.

— Уговорить? А у вас, Ананий Михайлович, есть корм?

— Немного есть, но он нужен будет, когда я поеду из Маркова в Ново-Мариинск.

— Вы, Ананий Михайлович, может быть уступите часть нам, а себе потом где-нибудь найдете?

Ананий Михайлович подумал и через пару минут решил выделить для упряжки Васильева двадцать мороженых чиров.

С кормом вопрос был улажен, оставалось уговорить каюров. Каюр Васильева, взявшийся довезти его до Усть-Белой, наотрез отказался продолжать путь до Мухоморной, так как до последней было больше сотни километров. Каюры Анания Михайловича, на предложение поменяться маршрутами с каюрами Васильева, тоже запротестовали. Дело в том, что обычно каждый каюр, соглашаясь на перевозку пассажира или груза, связывает с поездкой свои личные дела: одному надо повидаться с родными, другому — заехать за кормом для собак.

Переговоры затянулись часа на три, но все же увенчались успехом. Каюры Васильева согласились вернуться в Марково с Ананием Михайловичем, а его каюры должны были отвезти Васильева и радиста до Мухоморной.

Через три дпя Васильев уже ночевал в лесу на полпути между Усть-Белой и Мухоморной. К вечеру начался сильный ветер и погнал поземку. Дорогу так перемело, что собаки не могли итти даже с легким грузом. Дневать было рискованно, так как у собак вышел весь корм. Каюры выжидали и, наконец, решили, что если ветер утихнет часа через три, то они поедут вперед, а в противном случае оставят груз и вернутся в Усть-Белую.

Через два часа ветер немного стих, в воздухе посветлело. Васильев и радист вышли вперед искать дорогу вдоль берега реки Белой. Пробираясь среди редколесья, они то и дело проваливались в глубокий снег. Собаки работали дружно, но по ненаезженной дороге проходили не больше трех-четырех километров в час. Самое трудное, как уверяли каюры, было перейти на другую сторону реки. Прозрачный полутора-двухметровый лед не имел снежного покрова, который ветром сносило к берегу и был отполирован, как наждаком. Сильный ветер дул вдоль реки и сбивал с ног. Держаться было не за что. Нарту с 80 килограммами груза вместе с собаками несло, как под парусом. Чтобы столкнуть ее с места, не требовалось почти никакого усилия, но удержать ее на правильном пути было почти невозможно. Собаки на льду держались еще хуже людей. Сильный ветер ежесекундно сбивал их с ног, и они, не успев встать снова попадали одна к другой под ноги или под нарту. Чтобы облегчить собакам движение, один из пассажиров направлял нарту, упираясь в нее остолом, а другой шел, а иногда просто полз, прикрывая собак от сбивавшего их ветра. На переход стометровой полосы льда затратили целый час. Дальше путь лежал вдоль берега, по чуть запорошенной снегом гальке. К вечеру путники добрались до поселка Сталино.

Во время работы устроились жить в доме местного совета. Скляра с отрядом в поселке еще не было. Васильев воспользовался морозными звездными ночами для астрономических наблюдений. Звезды были прекрасно видны, и Васильев в два вечера закончил определение пункта. На четвертый день от Скляра пришло письмо, в котором он просил Васильева, до его прибытия, пройти со съемкой боковым маршрутом по реке Мухоморной. В качестве каюра Скляр рекомендовал взять знакомого ему местного жителя поселка, чукчу Аймета.

Васильев решил на другой же день выехать на работу. С вечера приготовили все необходимое и попробовали приделать к нарте одометр. Подошедший Аймет пристально посмотрел на непонятное «сооружение».

— Однако, зачем это? Я с ней не поеду, «собачкам» худо будет!

— Как не поедешь? Дал согласие, а теперь на попятную?

— Поедем так, без нее, — настаивал Аймет.

— Без нее ехать — лучше совсем не ехать, а оставаться сидеть здесь в поселке. Я еду не на прогулку, а на работу.

Ты пойми, Аймет: чтобы зарисовать правильно реки, надо знать пройденное расстояние, а как мы будем учитывать его без колеса? Шагами мерить? А кто за это дело возьмется? Если ты согласен итти пешком и считать шаги, я колеса не возьму, а если не хочешь, колесо поедет с нами.

«Геодезическая» упряжка

Чукотская грузовая нарта

Аймет держался на этот счет своего мнения. Он считал, что колесо — просто ненужная забава, а посмотреть окрестности можно прекрасно и без него. Под конец Аймет все же согласился ехать с «загадочным» колесом.

Утром выехали на работу. Путь лежал вверх по реке, протекавшей по долине, имевшей более 10 километров в ширину и уходящей на восток. Ровная, как футбольное поле, долина была покрыта глубоким снегом, из-под которого только местами виднелись маленькие островки леса и кустарника.

От блестящего снега больно резало глаза, — пришлось воспользоваться темными очками.

Выехав на реку, решили двигаться по льду, так как на нем лежал небольшой слой снега, — ноги почти не скользили. Река сильно извивалась, и Аймет, где это было можно, старался сократить путь. Чтобы взять азимут, часто приходилось приостанавливать движение, это особенно сердило Аймета. Он все время доказывал, что от частых остановок собаки устают больше, чем если бы они непрерывно бежали. К вечеру прошли 30 километров. Для ночлега выбрали место в кустарнике, расчистили снег до самой земли, наложили груду веток, и спальное ложе было готово.

На 46-градусном морозе долго, однако, не проспишь! Поднялись еще до восхода солнца, когда на небе виднелись звезды и только чуть брезжил рассвет. За чаем немножко согрелись и, так как предстоял тяжелый путь, долго не задерживались. Долина реки все время суживалась. С обеих сторон тянулись высокие горы, уходившие куда-то далеко на север. Чем" уже делалась долина, тем больше было снега. Сначала ноги проваливались по колено, а потом пришлось итти чуть ли не по пояс. К полудню, пройдя не более четырех километров, совершенно выбились из сил, и пришлось остановиться. Корма для собак оставалось только на одну кормежку, поэтому повернули с реки к горам и по их склонам направились в обратный путь. В тени днем температура держалась около —20–25°, но на солнце снег уже начинал подтаивать. Чувствовалось приближение весны, и можно было ожидать, что через месяц весело зажурчат ручейки.

В поселок собирались возвратиться к ночи, так как до него оставалось не более десяти километров. К сожалению, в сгустившейся мгле было очень трудно держаться правильного пути, — пришлось остановиться еще раз на ночевку. Спешно занялись разбивкой лагеря. С подветреной стороны поставили нарту, а под спальные мешки наложили веток кустарника. Аймет был все время недоволен. Дров не было, надо было использовать редкий кустарник. Сырые ветки долго не загорались. Мелко наструганная стружка и кусочки бумаги все же сделали свое дело, и через полчаса при морозе в 35–40° путники с наслаждением пили горячий чай.

Перед тем как улечься спать, Аймет разулся и натянул на ноги сухие оленьи меховые чулки, вынутые из мешка. Снятые чижи он вывернул на обратную сторону, выколотил их об нарту и положил возле себя вымораживаться. В спальный мешок Аймет полез первым. У Васильева смены чулок не было, и он залез в кукуль, не снимая даже торбазов. На озере потрескивал лед. Мороз усиливался, холод забирался в кукуль, но усталость брала свое, и оба скоро заснули.