Роузи Кукла - Познание французского языка

• Название: Познание французского языка
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2105

Вся эта история была рассказана мне Светкой, помните, ту студентку, по фамилии Красивая? Она, после нескольких замужеств с сербами, наконец-то осела рядом с моим домом, купив себе в Сербии, Белграде, квартиру.

Ее нынешней, третий по счету муж, держит вместе с ней ресторан в новом Белграде, куда мы, с моим мужем Гораном зашли, как-то раз, и там с ней случайно познакомились. Видимо, она услышала мою русскую речь, когда я немного перепила ракии и тут же ко мне прилипла на долгие годы.

Она рассказала всю эту историю, а я ее лишь приукрасила, в силу своей эротической фантазии. За что прошу у вас прощения. Но, тем не менее, все или почти все, что ей было рассказано, так или иначе касалось судеб моих героинь. Потому, не могу не сказать о них, что было с ними дальше. Итак…

---

Эх, знала бы я тогда, что с того самого дня от нас уходит детство, то не осмелилась бы все перечеркнуть в одночасье: его нежные прикосновения, невинные поцелуи и что-то такое щемящее, стоящее, бесконечно бесценное и целомудренное для каждой из начинающих взрослеть девочек, превращающихся — в молодых женщин…

А что вы хотите? Мне уже пошел тринадцатый год, и я выглядела тогда.…Да, и как же я тогда выглядела со стороны?

Для мамы я — все еще маленькая и послушная девочка: Куколка, Рыбка, Ляличка, для папы я: Кузнечик, иногда Леди, а всего чаще, я его Королева …

Спросила об этом у Мишки, а тот засмеялся, услышав их имена, которыми они из любви награждали меня, но…так и не сказал мне, кто я для него! Вот, же он дурачок! Потому что я его мысленно уже давно называла про себя, что он просто — Мой! Мой мальчишка, Мишка — Шерстяной!

А на самом — то деле, я выглядела тогда, как все девчонки — подростки.

Нет, я подросла, вытянулась непомерно, особенно мои ноги и руки, и попка моя, уже обозначилась двумя упругими аппетитными булочками, да и груди уже набухли слегка, да и мордашка моя, в обрамлении коротко остриженных русых волос…

И если бы вы тогда увидели меня со стороны, то вряд ли бы вы запомнили такое личико: умные, серо-голубые и слегка прищуренные глазки с густыми ресницами, носик, не скажу что уж большой, так, просто носик и все и ротик с красивыми ровными, белыми зубками и губками. Но те, меня выдавали с головой — пухленькими оставались какими-то, как в детстве и были тогда они, как у маленькой девочки, но! Они нравились, Мишке и потому я к ним относилась, благосклонно.…Хотя! Да, что там! Любили бы меня и целовали бы эти, такие пухленькие пока еще, губки девочки да почаще!

Ну, что запомнили? Вот, то-то! И если бы не мое умение рисовать, то меня бы, никто не запомнил! А тут, сам Мамай!

Я все так и сделала, как он просил и потом мне, время от времени, пока Мамай где-то сидел, где-то мыкался или как мне от него и с приветом передавали — чалился, все просили выполнить эскизы — для его братьев-бандитов. А сам Мамай мне, за мое терпение, как он сам сказал, подарил мне.…Так, но об этом перстне я никому, даже маме…

А вот Мамай и Мишка, как-то сразу нашли друг дружку. Видимо — один дополнял таланты другого. То, чего так не доставало Мишке, он нашел в решительности Мамая, а тот, оценил изворотливый ум — Мишки.

Но сначала мы по взрослому, уселись в машину, и нас повезли. Я тогда испытала такую значимость! Еще бы, меня пригласил сам, да и я, выбрала и взяла с собой Мишку и вот мы едем вдвоем, словно муж и жена, так я представляла тогда нашу поездку. А вот куда?

Лопушка ( на фене — плохо одетая девушка )

На углу машина внезапно останавливается и в нее садится Мамай.

— Привет… А это…Хорошо! Заедем сначала в офис…

Господи! Офис, машина, все, как в тех заграничных фильмах.… Ведь, тогда ни у кого не было офисов еще, а только конторы, так все говорили о тех подвалах и комнатах. А тут и машина и офис?! Господи, как хорошо! Глянула с вызовом на Мишку. А тот вовсе не разделял моих восторгов, как-то молча, сидел, и обдумывал что-то, глядя в окно…

Машина подъехала и мы следом за ним. Сразу же почувствовалось, что Мамай тут не просто так, а словно хозяин и барин.…Как только вошли, то он, пока я озираюсь, тем, длинноногим и красивым девкам:

— Позови мне Карася и Ваську! Живо! — это он той, красивой, кто в таком коротком платье, что ей и присесть нельзя.

Она стоит перед ним на цырлах и смотрит ему в рот, не в рот, а с благоговением…

— Что стоим? Живо, я сказал! А вы пока, останьтесь тут, мне надо кое — что перетереть на пару минут.…Ну, что стоим, Чита, живо!

— Ну, Евгений Мансурович, я же просила вас… Я не Чита, а я Кончита…

— Ладно, давай уже, нет, я кончить могу с вами, ну что ты копаешься, б….?

— Кофе или чай? — Это она к нам, спустя пару минут наклоняется и услужливо, пока я ничего не понимаю, так как отмечаю, как к нему в кабинет проходит какой-то молчаливый и худой парень, да крупная девушка. Так кто же тогда, Васька, если он Карась, это парень, тогда, кто она? Неужели же — Васька?

И уже осматриваясь по сторонам, замечаю, как на меня эти длинноногие существа уставились.…Потому как их по-другому и не назвать. Одна стоит, другую я поняла, как ее звать, Кончита, а вот ту, что так опасно наклонилась у нас на виду.… Смотрю, а у Мишки, даже чашка сползает на край блюдца, так он смотрит к ней, под такую коротенькую юбку, и не юбку ведь, а просто ведь, носовой платок!

— Чай пей! — это я тихо ему, — и хватит таращиться и глазеть, ты что, ног не видал? — это я ему так от ревности говорю сердито…

А из-за двери уже слышу, как Мамай… Ну, точно ведь, устроил свое любимое побоище.… И только и слышу его матюги.… А вот что он говорит и кричит, не пойму…Я вообще этот мат не воспринимаю никак! Пусть ругаются так одни не русские Мамаи, то их язык, а наш язык — русский!

И, несмотря на то, а я это вижу, как Мишке нелегко оторваться от созерцания этих волнующих созданий, он мне шепчет, над чашкой:

— Помоги мне встретиться с ним… — и кивает головой в сторону, откуда одни матюги, только и слышу.

— Подожди!

А потом стало тише и я уже что-то такое слышу, что могу вроде бы слышать, но не могу ничего понять. Он там говорил им о том, что хватит играть с какой-то там Дунькой Кулаковой, что пора уже империю какую-то раскрывать, что надо капнуть кому-то на жало и тогда уже какие-то карусели устраивать и что пусть для начала ландать начнет какая-то ландшовка.… А потом просто слышу набор слов и ничего не понимаю. Какая — то литавра и ее надо украсить у той ландшовки, что это будет делать лопушка какая-то и еще что-то такое же и подобное. При этом я вижу, как кое — что понимает Мишка!

— Это он, на каком языке с ними изъясняется? — спрашиваю Мишку. И снова, неведомое, но теперь уже эти слова от него, он поясняет, что тот, за дверью, он не говорит, он ботает с ними на фене…Черте что!

Наконец, дверь открывается и та девка сисятая, выходя к кому-то, но ведь точно не ко мне обращается:

— Лопушка, канай за мной…

Толкаю Мишку, идем мол.…А он мне, я сам, ты уже иди с той и подталкивает меня, чтобы я встала и следом за той, кто канала…Ничего не понимаю, хватаю его за руку и в дверь.…Как я его представила, не помню, но только Мамай, как я поняла, согласился его выслушать. А мне сказал, чтобы я канала следом за лореткой…

— За кем, за кем?

— Ну, за той б… — сказал, и тогда, наконец-то, мне становится все, понятно: кто она и кто такая лопушка и хорошо еще, что я не лоретка какая-то…

Ну, а потом, снова Дурдом! Какая-то ксявка и ей мне надо… Я не вытерпела и той, что меня привела в какую-то комнату, но явно в подвале, говорю:

— Все! Ничего не понимаю, говори по — человечески, понятно я говорю? А то…

Она так на меня как глянет из-под лобья, цепко и быстро смеряет взглядом.…Но ничего, согласилась, со мной говорить по-человечески и, слава богу…

Потом смотрины передо мной. Привели какую-то разодетую девку, и она мне, показывая на ней наколки, стала пояснять, что надо им нарисовать.

Первое, чему удивляюсь, что эти примитивные рисунки, можно сказать, что они похожи на детские, и нанесены на коже у женщины. Зачем? Ну, если уж так надо, как мне поясняет Васька, то пусть, хоть что-то похожее на нормальный рисунок.

— А то, что это? Разве же так надо рисовать руки?

— А как? Наивно спрашивает Васька.

Кстати, она именно и есть та самая, но не Васька она, как я поняла, а Васелина. Просила ее уточнить свое имя, а она мне как сказала, так я окончательно ничего не поняла. Вовсе она не Васелина и тем более, не Васька, а Катерина. А что, красивое имя и зачем же тогда этот Васька, это же мужское имя? Сказала ей, а она.…Потом меня все поражало то, что я видела.

Примитивные рисунки по всему телу и даже там, где та девка показала, совсем меня не стесняясь… Я старалась туда не смотреть, а все на рисунки, но.…Так мне только казалось. На самом — то деле, я впервые видела перед собой.… Да, именно ее перед я и видела!

Ее плоский и белый живот, с легким пузиком плавно переходил между ног…Стоп! Мне же надо было на это не смотреть! А то вы, чего еще обо мне подумаете? И эта такая примитивная бабочка, плохо изображенная, она совсем ведь нелепо, у нее раскрыла там свои крылья…

— Что не так? — спрашивает хозяйка, видя, как меня смущает…

— Нет! — говорю, краснея, — не так, надо ее рисовать…

— Вот и я так думаю! А если я так? Как ты думаешь?

— Все, все, пусть так остается — запричитала от того, что вижу, как она передо мной, раздвигает своими пальцами…

— Так, что еще? — говорю, а сама сгораю от стыда и…ой, мамочки!..

И вроде бы я уже отвернулась и склонилась над бумагой, но предательская рука не слушается меня и дрожит, никак не рисует нужную бабочку, которую я должна нарисовать, а не ту, что я видела у нее, в окружении ее гениталий.… И я, все никак не могу крылышки бабочки нарисовать, потому как, только линию веду, как самой все кажется, что я продолжаю изображать такие и вывернутые ее пальцами, но явно не крылья у бабочки …