Энрико Гальбиати - Трудные страницы Библии. Ветхий Завет

• Название: Трудные страницы Библии. Ветхий Завет
• Автор: Энрико Гальбиати
• Издательство: Христианская Россия
• Жанр: Религия
• Год: 1992

Как соотносятся между собой библейское повествование и научные данные о сотворении мира и человека? Какие события из жизни человечества стоят за рассказом о первородном грехе? Что необыкновенного в ветхозаветных чудесах? Так ли жесток ветхозаветный закон?

Ответы на эти и многие другие вопросы можно, найти в книге известных итальянских библеистов Энрико Гальбиати и Алессандро Пьяцца, выдержавшей не одно издание в Италии и переведенной на многие языки.

Адресована книга как специалистам — библеистам, богословам, религиоведам и священнослужителям, так и широкому кругу читателей, интересующихся религией и Книгой книг — Библией.

---

Третий период начинается книгой Исхода, и через все остальные книги, с с большими подробностями, чем в предыдущих, простирается до исторических перипетий и установлений Израиля, ставшего одним из народов Среднего Востока.

Это разделение, созданное не только нашим желанием все систематизировать, но и самим автором книг Бытия и Исхода, надо постоянно иметь в виду для правильного истолкования мессианских пророчеств. Это нужно прежде всего потому, что такой специально продуманный план древнейшего из библейских авторов свидетельствует о том, что он, описывая прошлое, нацелен в будущее, на которое он и ориентирует все свое повествование. Поэтому будет логично с нашей стороны, если мы с самого начала вычленим мессианскую идею и будем пользоваться ею, как руководящей нитью для того, чтобы привести к единству всю совокупность эпизодов, а также чтобы понять подлинный их смысл, иначе трудно постижимый. Так, например, мы совершили бы насилие над замыслом автора, если бы, рассматривая так называемое «Протоевангелие» (Быт 3, 15), оторвали его от более отдаленного контекста, т. е. всей этой исторической картины, насыщенной религиозностью и мессианством, и понимали бы его, как банальное объяснение отвращения людей к змеям.

Во-вторых, мессианство принимает особое звучание сообразно тому периоду, к которому принадлежит. Мессианство первого периода отличается исключительно универсальным характером; это надежда всего человечества; во втором периоде оно представлено с точки зрения маленького клана: это будущая слава одного семейства; в третьем периоде оно связано с судьбами и установлениями народа, в котором оно должно осуществиться.

Не забывая о характере нашего исследования, мы, конечно, не собираемся давать полную картину всех мессианских пророчеств и, тем более, подробный анализ отдельных текстов. Мы надеемся, что беглый систематический обзор, при котором выпускаются подробности и даже некоторые весьма показательные тексты, лучше поможет читателю составить себе более цельное и ясное представление о мессианстве [302].

Доизраильское мессианство. Протоевангелие

113. Мы уже заметили (см. пар. 37–43), что в ближайшем к этому пророчеству контексте, Бог, обнаружив сострадание к прародителям, которым он задает вопросы, как бы желая удостовериться в их ответственности за свой поступок, змею, напротив, определяет наказание без всяких предварительных расспросов, как бы принимая тем самым сторону человечества против соблазнителя. Было проницательно замечено [303], что Бог заставляет жертву активно участвовать в наказании, которое несет соблазнитель. И подобно тому, как в книге Бытия, 3, 16 говорится, что мужчина, соблазненный женщиной, будет для нее наказанием:

«К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою», так в свою очередь женщина, соблазненная Змеем, будет наказанием для него. Это и есть объяснение слов, кажущихся на первый взгляд загадочными, которые Бог произносит после того, как проклял Змея:

«И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно раздавит тебе голову, а ты бросишься на его (или стиснешь его) пяту»{17}.(Быт 3, 15).

Станем сначала на точку зрения еврейского автора, который написал эти слова или, обнаружив их уже написанными, поместил их в свою удивительную картину истории мира и Израиля. Пессимистична или оптимистична эта точка зрения? Конечно, оптимистична, так как вся эта картина устремлена к лучшему будущему, о котором далее говорит автор, когда приводит Божьи обетования и свидетельствует о первых случаях частичного осуществления такого будущего.

Что же он хотел сказать этим «протоевангелием», т. е. самой ранней благой вестью, если не то, что сатана не одержал окончательную победу и что человечество еще отыграется? Действительно, боговдохновенный автор утверждает, что человечество не останется навсегда сообщником Сатаны в его бунте против Бога, что между двумя старыми союзниками установится постоянное состояние непримиримой вражды. Эпилогом этой борьбы будет поражение Сатаны, потому что, пользуясь метафорой, подсказанной образом змея, человечество раздавит ему голову, тогда как он сможет лишь броситься на пяту противника и, может быть, стиснуть ее (оригинальный текст надо, вероятно, читать по Вульгате «тиш'афенну» (подстережешь), а не «тешуфенну» (стиснешь).

Но какова будет внутренняя сущность этого торжества человечества над Змеем? Так как победа Змея над женщиной была нравственного порядка и рядом в тексте описываются устрашающие последствия греха — чувство виновности, возникновение половой распущенности, смерть (ср. пар. 41) — автор мог иметь ввиду только победу над грехом, над похотью и смертью. Поэтому в «протоевангелии» мы видим универсалистское мессианство, в котором спасение оказывается возможным не только для Израиля, но для всего человечества; духовное мессианство, которое ставит на первое место уничтожение греха; внутреннее эсхатологическое мессианство, так как оно не может осуществиться без преодоления состояния, в котором человечество пребывает по настоящее время. Если первой победой Сатаны было отторжение человечества от райского состояния, то его последним поражением будет возвращение человечества в это состояние.

Является ли это мессианство «протоевангелия» только «реальным» (см. пар. 104) или также и личным? Подразумевается ли в победоносном «семени» конкретная личность Мессии или только человеческое сообщество в целом? Католическая экзегетика единодушно отождествляет «семя» или потомство «жены» именно с личностью Мессии. Бог, вдохновитель автора Библии, пожелал сказать в «протоевангелии» об Искупителе Иисусе Христе. Действительно, победа человечества над Сатаной произошла конкретно через Христа, без Которого человек, индивидуально или в сообществе, совершенно ничего не может сделать для своей сверхъестественной реабилитации, и потому не в состоянии одержать над Сатаной такую победу, между тем, как об искупленных, объединенных со Христом, ап. Павел, явно имея в виду Протоевангелие, провозглашает: «Бог же мира сокрушит Сатану под ногами вашими вскоре» (Рим 16, 20).

Возможно, автор не знал об этом «способе» достижения победы, хотя и предвозвещал саму победу. В таком случае мы имели бы дело с примером «полного смысла». Но более вероятным кажется, что боговдохновенный автор имел в виду, может быть, неясно (значит, «полный смысл» остается), и этого будущего Искупителя. В самом деле, было легче вообразить, что человечество в этом деянии будет представлено отдельной личностью, а не сообществом, а главное, заметим, что уже в книге Бытия сам автор сосредоточивает свое внимание на одной привилегированной семье и одном, «кому принадлежит скипетр»{18}(Быт 49, 10).

Есть, однако, и одно абсолютно ясное высказывание о том, как именно будет происходить будущее поражение сатаны: важную роль в нем сыграет «жена»:

«Вражду положу между тобою и между женою».

Женщина, которая была первой жертвой Сатаны, станет в свое время его врагом и своей непримиримой враждой будет для него вечным кошмаром.

Это указание на «жену» еще раньше, чем на «ее семя», не является простым украшением, но определяет одну особенность божественного плана победы над Сатаной. Именно «жене» предназначена особая роль в наказании Сатаны: в самом деле, легко заметить, что вражда женщины есть и вражда, приписанная ее семени (одно существительное «вражда» — объединяет стих «между семенем твоим и семенем ее» и предшествующий стих) и что, с другой стороны, эта вражда не имела бы смысла без победоносного завершения борьбы через «семя».

Кто же эта «жена», непосредственно связанная с борьбой и с торжеством собственного потомства? Мысль невольно обращается к Еве, женщине, к которой относится контекст, согрешившей, допрошенной, осужденной.

Но экзегет, видящий в «жене» Протоевангелия Еву и только Еву, не может избежать некоторого недоумения, когда, вчитываясь в текст, замечает, что характерные черты «жены», какой она предстает в Быт 3, 15, если и различимы в Еве, то только отчасти. В самом деле, ее участие в победе «семени» оказывается слишком отдаленным и неотчетливым, в особенности, если принять во внимание, с одной стороны, торжественное звучание пророчества, подчеркивающее особое значение все той же борьбы и торжества «жены» над змеем, и с другой стороны, если иметь в виду поразительное продолжение рассказа, который в следующем же стихе (3, 16) определяет Еве, грешнице, жертве Сатаны, труды материнства, как суровое и длительное наказание за первый грех.

Уже антиохийские Отцы Церкви считали аномалии и нарушения логики повествования, прерывающие неожиданным образом ход мысли, признаком существования смысла, более позднего, чем общепринятый буквальный [304].