Каору Такамура - Она (Новая японская проза)

• Название: Она (Новая японская проза)
• Автор: Каору Такамура
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94145-164-4

...Сейчас в Японии разворачивается настоящей ренессанс «женской» культуры, так долго пребывавшей в подавленном состоянии. Литература как самое чуткое из искусств первой отразило эту тенденцию. Свидетельство тому — наша антология в целом и данный том в особенности.

«Женский» сборник прежде всего поражает стилистическим и жанровым разнообразием, вы не найдете здесь двух сходных текстов, а это верный признак динамичного и разновекторного развития всего литературного направления в целом.

В томе «Она» вы обнаружите:

Традиционные женские откровения о том, что мужчины — сволочи и что понять их невозможно (Анна Огино);

Экшн с пальбой и захватом заложников (Миюки Миябэ);

Социально-психологическую драму о «маленьком человеке» (Каору Такамура);

Лирическую новеллу о смерти и вечной жизни (Ёко Огава);

Добрый рассказ о мире детстве (Эми Ямада);

Безжалостный рассказ о мире детства (Ю Мири);

Веселый римейк сказки про Мэри Поппинс (Ёко Тавада);

Философскую притчу в истинно японском духе с истинно японским названием (Киёко Мурата);

Дань времени: бездумную, нерефлексирующую и почти бессюжетную молодежную прозу (Банана Ёсимото);

Японскую вариацию магического реализма (Ёрико Сёно);

Легкий сюр (Хироми Каваками);

Тяжелый «технокомикс», он же кибергротеск (Марико Охара).

(из предисловия)

---

То есть была запущена программа моделирования любви.

Эта программа предназначалась для вторжения, она требовала непременного ответа и навязывала известного рода отношения.

Было совершенно ясно, с кем ОНА разговаривает и с кем вступает в связь. Это был компьютер цитадели недавнего противника — Братца Врэгги, и находился он в сибирской тундре.

В результате, надо полагать, каких-то процессов, недоступных пониманию обычных людей, два эти существа полюбили друг друга, довели дело до брака и даже завели ребенка.

И должно быть, смотрели на все это не только жители Токио, но и обитатели Северной Сибири.

В комнате номер 8875, на самом верхнем этаже восьмидесятивосьмиэтажного небоскреба, жил мальчик-волк, с каждым днем он подрастал, и чем дальше, тем чаще у него вставал дыбом его волчий загривок. Что — то он такое предчувствовал — что-то нехорошее. А нехорошие предчувствия всегда сбываются.

Предчувствие и сбылось, да еще как сбылось, вопреки всякой вероятности.

Ребенок, росший не по дням, а по часам на экранах миллиардов телевизоров, постепенно стал походить на этого мальчика.

Шансов на это было ровно один на миллиард, но из всего населения города ОНА выбрала именно его.

Лицо у него числилось по разряду «трансформированная волчья морда типа А», шерсть была черная, глаза серебряные.

Мальчик-волк в полном одиночестве лежал свернувшись на мягком диване из овечьей шкуры, тускло освещаемый экраном телевизора.

За огромным окном висела огромная, похожая на декорацию луна.

Жить на самых высоких этажах высоченных домов считалось модным. Мальчик-волк выиграл свое жилье в лотерею. Похоже, с ним вообще всегда, с самого рождения, случалось невероятное.

Зачатый в ЕЁ искусственной матке, этот представитель редкостной породы человековолков отличался красотой и одаренностью, имел любовницу из немногочисленного сообщества иноприродных людей; если он садился за руль, то не было еще случая, чтобы ему пришлось задержаться у светофора, а тем более попасть в аварию; во всех магазинах автоматической торговли ему отпускали товары бесплатно, а на его банковские счета почему-то откуда ни возьмись поступали крупные суммы.

Внезапно по телевизору началась реклама Ассоциации соседей-японцев:

«Любите ли вы друг друга?

Люди, и машины, и трансформы?»

Во весь экран расплылась улыбка мужчины типичнейшей японской внешности.

«Ассоциацией соседей-японцев» называла себя религиозная организация, неожиданно набравшая силу в последние десять лет. Она проповедовала любовь и гармонию на основе материнства и была известна экстремистскими методами пропаганды.

По окончании рекламы возобновился сериал о любви кукольных молодых супругов. Их косматый ребенок прогуливал школу, отца избил, матери отгрыз соски.

— А мы ведь так тебя любим.

— Я ничего такого не чувствую.

— Вот, смотри, как любим.

— Почем я знаю, мне не видно.

Мальчик-волк, навострив треугольные уши, впился в телевизор. В его серебряных глазах мелькали белые тени.

— Я тебя люблю.

— Не верю.

— И я тебя люблю.

— Не чувствую.

Мальчик-волк раздраженно вертел черным хвостом и старался не слушать эти глупости. Но куда денешься — ну, выйдешь из комнаты, а в коридоре то же самое, на стенах то же самое, на потолке, на улице, в магазине, во всем городе передают одно и то же.

Любят его, видите ли.

Как бы не так.

Разве машина любит! Машина симулирует любовь, изображает ласку. А на самом деле ничего не чувствует.

Мальчику-волку вдруг захотелось поговорить по телефону. Он сбегал пописал, потом вернулся к себе на диван и вызвал нужный номер.

Экран был забит дурацким сериалом и видеть собеседника не позволял.

— Добрый вечер.

«Какой приятный голос».

Мальчик сдержал свой волчий оскал.

— Только голос приятный?

В эту минуту девочка, наверно, недоуменно склонила головку.

«Когда срезается верхний слой, становится видно что-то новое…».

Мальчик-волк почувствовал, как внутри у него разливается что-то теплое и ласковое.

— Что же это тебе видно?

Он представил себе, как девочка улыбается. Вообще, какая она сейчас.

«Честность. Смелость…».

— Да ну тебя.

«Мужественность. Способность мечтать…»

— Брось глупости-то.

«Твердость».

— Все ты врешь.

«И еще кое-что».

— Ну ладно, хватит.

«…Любовь».

Под своей черной шерстью мальчик-волк покраснел. И подумал: хорошо все-таки, что видеотелефон сейчас не работает в видеорежиме. Но вообще-то он, наверно, и так себя выдаст. Или уже выдал. Весь он как на ладони; что думает и что чувствует. Точно, точно.

«Деликатность», — сказала девочка и засмеялась.

Мальчик-волк вспыхнул. Разговаривая с девочкой, он часто вспыхивал.

«Хочу тебя видеть».

— М-мм…

«Ты чего?».

— Ты телевизор смотришь?

«Как тебе сказать. У меня зрение плохое. К счастью».

— Тогда надень очки.

«Зачем еще? — вспылила было девочка, но быстро передумала: — Надела».

— Смотришь?

«Смотрю… Постой-ка…».

— Похож?

После секундной паузы девочка ответила:

«Похож. Не то слово — это же ты и есть!».

— Ну вот видишь. — почему-то с гордостью сказал мальчик.

«Скажите, какие мы знаменитые! Какие гордые!».

Девочка всегда все точно улавливала. Это мальчику в ней и нравилось.

Вообще-то в этом городе мальчик-волк ни в чем не знал отказа. Раны и болезни миновали его. Только однажды он и попал в переделку — когда столкнулся с машиной, на которой ехала девочка. Надо думать, это столкновение специально устроила ОНА — чтобы их познакомить. Да, наверняка специально.

«Ты это брось! — строго сказала девочка. — Нечего, нечего!».

Ее решительность тоже понравилась мальчику. «Нечего, нечего!» — такое универсальное заклинание, отбрасывающее все гадости, которыми, как грязью, закидывает тебя судьба.

«Ты что это вообще!».

— Да так…

«Как это „так“! — не на шутку рассердилась девочка. — Сидишь у НЕЁ в утробе, вот и не беспокоишься ни о чем. У тебя такой красивый голос, а ты в последнее время бездельничаешь. Ну да, понятно — тебе ж не нужно зарабатывать себе на хлеб!».

Мальчик-волк впервые за долгое время ощутил прилив бодрости.

В последнее время из-за одолевшей его апатии, да и из-за этого сериала он совсем ей не звонил, а между тем от девочки всегда исходила энергия.

— Хочу тебя видеть, — сказал мальчик-волк.

Девочка насмешливо откликнулась:

«Ну что ж, если ОНА позволит, то, может, и увидимся».

Однако увидеться в условленное время им не удалось.

Потому что в комнату номер 8875, где жил мальчик-волк, явилась «птица». 

3

Ассоциация соседей-японцев получила от НЕЁ напрокат Сенсорное Тело.

Отец-учитель Ассоциации Альфред Г. Усано использовал его в качестве движущегося идола в ходе церемоний.

Например, во время утренней молитвы, посвященной новым рождениям, тело несло яйца: во время дневной молитвы в ознаменование роста и становления поедало только что убитых кур, а на вечерней молитве кормило избранных адептов грудью, что символизировало бескорыстную материнскую любовь.

Отец Усано был не в состоянии сдерживать в себе биологическое отвращение к Сенсорному Телу.

Сенсорное Тело служило ЕЁ органом восприятия, своего рода выносной системой датчиков с интеллектуальными функциями и способностью к независимому передвижению.

Отец Усано ненавидел Сенсорное Тело. Особенно непереносимым казалось ему то обстоятельство, что Сенсорное Тело имело облик птицы. Птиц он терпеть не мог, потому что их ноги напоминали ему змей, а у этой «птицы» ноги были толстенные, как питоны.

— Учитель, вас к телефону.

Отец-учитель коротал время между утренней и дневной молитвами за телевизором возле плавательного бассейна. Золоченый телефон на серебряном подносе ему подала красотка в бикини.

Кто звонит, можно было и не спрашивать.

По этому безвкусному телефону, изготовленному на заказ, звонила только одна собеседница.

Отец Усано глубоко и тщательно вздохнул, прежде чем взять трубку.

— Как здоровье?

— Спасибо, у меня все хорошо, — ответил отец Усано, не отрываясь от телевизора.

После того как три дня назад, в воскресенье, ребенок покончил с собой, действие сериала стояло на месте.

Отец Усано, придержав дыхание, продолжил обмен приветствиями:

— А вы как, мамочка?

От легкого дуновения чистого высотного ветерка по поверхности бассейна прошла чуть заметная рябь.

Небоскреб был самый высокий в городе, его последний этаж был весь свой, и как было не устроить там причудливой формы бассейн. Да еще завезли землю и засеяли.