Андрей Кокоулин - В эфирной полумгле

• Название: В эфирной полумгле
• Автор: Андрей Кокоулин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Полупаропанк, полудетектив, полуавантюра. В общем, приключенческая повесть в антураже альтернативной Англии второй половины 19 века. К бывшему полицейскому Соверену Стекполу с просьбой найти своего инженера обращается владелец «Эфирных механизмов»…

---

Он коснулся сложенной на груди руки, белой кисти с синими жилками. Затем тронул ледяной лоб. Не удержался — поцеловал. В стране Ксанад благословенной…

Спи, любимая, спи.

У виска Анны, как короста, темнел какой-то шершавый наплыв. Разложение? Или от электричества? Соверен чуть не заплакал, заметив. Он стоял и гладил родное лицо, пока пальцы не потеряли чувствительность.

Поднявшись из подвала, он забрался в кабинет, приведенный сестрами Фрауч в первозданное свое состояние, и уснул, рухнув на диван. Ни желаний, ни сновидений, ничего. Благословенная страна Ничто.

Ни мертвецов, ни инженеров.

* * *

Эмерс разбудил его деликатным покашливанием над ухом. Когда по движению век и сложившейся недовольной гримасе старый слуга понял, что хозяин проснулся, то, отступив, он негромко произнес:

— Сэр, ванна и завтрак готовы.

Соверен приподнял голову.

— К дьяволу ванну!

— Тогда я приоткрою окно.

Солнечный свет, совершенно неожиданный в извечной престмутской мгле, прокатился широкой полосой через комнату и золотистым кривоугольником застыл на стене.

— О, дьявол!

Соверен сморщился и отвернулся.

— Сэр, — укоризненно произнес Эмерс, — у вас нет времени. Полчаса назад посыльный принес письмо. Господин Коулмен просил дождаться его и никуда не уходить.

— Мистер «Эфирный король»? Когда он будет?

— С минуты на минуту.

— Черт! — Соверен сел на диване и заслонился от солнца рукой. — Закройте к дьяволу!

— Слушаюсь.

До конца, впрочем, Эмерс штору не сдвинул.

Соверен не раз замечал, что у престмутских слуг с возрастом часто прорезается собственное видение приказов хозяина, и они начинают трактовать их достаточно вольно, обычно мотивируя это тем, что им лучше знать, что им велели. Вот и приличный зазор, оставленный солнцу и разделивший кабинет на две неравные части, говорил о том же.

Впрочем, возможно, так действительно было лучше.

— Что на завтрак? — Соверен ожесточенно потер лицо.

— Селедка, сэр, — ответил Эмерс. — Тосты и вареное яйцо.

— Несите. Еще свежую сорочку и сюртук. Этот пропах клоакой.

— Да, сэр.

Когда Коулмен подъехал, Соверен уже переоделся и разделался с завтраком.

Вчерашнее посещение «Театра мертвецов» еще сидело у него в голове, поэтому, едва владелец «Эфирных механизмов» развалился в кресле, а его непременные сопровождающие тенями встали за кресельной спинкой, он сказал:

— Я не буду с вами работать.

— Почему? — улыбнулся Коулмен.

Но глаза его сделались злыми.

— Я был в вашем театре. Я посмотрел. Вы обещали мне оживить… Только такая Анна мне не нужна.

— Милый мой! — всплеснул руками Коулмен с видимым облегчением. — А я уж думал, что вам обо мне всякой чуши наговорили!

— И наговорили, — кивнул Соверен.

— Я бы на вашем месте к этому отнесся критически. Как промышленник к тред-юниону. Вы же были у Тибольта?

Несколько мгновений Соверен размышлял, стоит ли соврать, но затем решил играть честно.

— Был. Все-таки я работал у него несколько лет.

— Хорошо, что не отпираетесь. И он, конечно, рассказал вам, как я украл у него жителей района?

— И что он видел в Пичфорд-Мейлин — тоже.

Коулмен рассмеялся.

— Он сдает, ваш Тибольт. Эфир для него — нечто новое, скорее всего, опасное. Он готов принять любую выдумку, чем сказать себе, что проиграл.

— Но люди в Пичфорд-Мейлине…

— Вы думаете, я лично убил около двух тысяч человек, а потом каждого накачал живительным эфиром? Не дьявола ли вы себе вообразили в моем лице?

— А машины у кладбищ?

— Это эфир, — развел руками Коулмен. — Субстанция не до конца изученная. Возможно, у кладбищ ее скапливается больше, потому что, согласитесь, многие в нашем благословенном королевстве умирают несколько преждевременно в силу голода, тяжелой работы или условий жизни. И, видимо, обладают нерастраченным запасом жизненной энергии. Кроме того, часть моих машин качает эфир не с кладбищ. Из Хайгейтских холмов. Из Холодной низины. Как вы это объясните?

Соверен пожал плечами.

— Ладно, — Коулмен махнул рукой, закинул ногу за ногу. — Теперь по поводу мертвецов, которые вас так испугали в театре. На самом деле, это уже не годный, отработанный материал. Их только и выпускать на потеху публике. Ваша Анна, — он посмотрел на Соверена, — ваша Анна такой не будет. Я вам гарантирую. Дьявол! — он вскочил. — Пойдемте, я докажу вам! Где она лежит? Я подниму вам ее!

Соверен растерялся от бешеного напора. Но сердце его заколотилось, забилось, будто неотлаженный шток в поршне, вызвав дрожь по всему телу.

— Вы уверены? Эмерс! — позвал Соверен.

— Да, сэр, — появился в дверях старый слуга.

— Фрауч уже прибрались в левом крыле?

— Частично, сэр.

— Там есть приличная комната?

— Вторая от холла.

— Приготовь ее.

Эмерс поклонился и вышел.

— Ну! — поторопил Коулмен.

Соверен нащупал ключ от двери в склеп на шнурке.

— Вы гарантируете?

— Да, дьявол, да!

Подвал снова был в пару. Машина то проступала сквозь красноватые клубы, то пряталась за ними, стук поршней сотрясал стены. Крутилось колесо. Чертом висел на лесенке для съема приборных показаний Хетчетт.

Ш-ш-ш! Бум-бум! Бум-бум!

Коулмен морщился от звуков. Его охране, следующей за ним по пятам, все было нипочем. Соверен отпер дверь в склеп и впервые оставил ее открытой. Владелец «Эфирных механизмов», поводя плечами, спустился за ним к нишам.

— Здесь жутко холодно.

Соверен, подвешивая лампу, усмехнулся.

— Это склеп.

— А это она? — Коулмен склонился над саркофагом с Анной. — Да она у вас красавица. Дьявол!

Он отдернул пальцы, уколотые электричеством.

— Не стоит ее трогать, — мертвым голосом произнес Соверен.

— Я не претендую, нет, просто проверил, — поднял руки Коулмен.

Он отобрал саквояж у своего охранника, поставил на угол саркофага и, раскрыв, извлек толстую колбу с эфиром внутри и резиновой грушей, прикрепленной на кишке снаружи.

— Вы сможете ее приподнять? — обратился он к Соверену.

— Не знаю.

— Хотя бы голову.

Соверен попробовал подвести ладонь под затылок любимой, но не смог пробиться сквозь смерзшиеся волосы. Электричество жгло пальцы.

— Это невозможно.

— Дьявол! — Коулмен выругался. — Тогда просто приоткройте ей рот. Вы можете приоткрыть ей рот?

— Я попробую, — сказал Соверен, вырвав с «мясом» электрические провода.

— Попробуйте.

Коулмен прилепил к колбе что-то вроде мундштука с острым и тонким носиком.

Соверен попытался раздвинуть Анне губы. Очень скоро он понял, что это затея глупая, что он или нарушит что-нибудь, или отколет безвозвратно. Господи! — подумалось ему. Что я делаю? Я же не мясник… Пусть лучше лежит такая, как есть…

Он подул на пальцы.

— Что вы копаетесь? — рассержено сказал Коулмен.

Он подступил, посмотрел на осторожную, неуклюжую попытку Соверена вновь продавить рот мертвой девушке и турнул того плечом.

— Чистоплюй вы, господин Стекпол!

— Это Анна! — крикнул Соверен. — Если с ней…

— Я знаю. Только она уже мертва.

Коулмен наклонился, закрыв Анну от глаз Соверена. Раздался хруст, от которого тот вздрогнул и сжал кулаки, затем Коулмен поманил его пальцем.

— Смотрите, что надо делать…

Колба прижималась к губам Анны. Нижняя губа имела свежий разрыв. Соверен всхлипнул. Коулмен одной рукой придерживал склянку у основания.

— Господин Стекпол! Нам надо, чтобы эфир проник в тело вашей любимой, — сказал он. — Для этого нужно как можно плотнее прижимать колбу. Вам придется качать эфир.

— Что?

— Беритесь за грушу и начинайте давить!

Соверен поймал резиновую кишку дрожащими пальцами.

— Ну же! — прикрикнул Коулмен.

Дрогнул свет в лампе. Соверен сдавил. Зеленоватый эфир в колбе взвихрился и потек к мундштуку, к родным мертвым губам.

— Еще! — потребовал Коулмен, обжимая рот Анны своими ладонями.

Соверен до боли в ладонях промял грушу несколько раз. Эфир закружил медленнее, зеленоватый дымок нашел дорожку у Коулмена между пальцев.

— Дьявол! Опустите кольцо на колбе! — прорычал он.

— Како… Вижу, — сказал Соверен и с усилием сдвинул обод, охватывающий колбу. Эфир словно уплотнился от хода серебристой полоски по стеклу.

— Теперь жмите снова.

Груша заходила в пальцах. Соверен представил, что так бьется сердце Анны. Сжимается-разжимается, сжимается…

Тело в саркофаге вдруг шевельнулось.

— Все, больше не жмите, — сказал Коулмен.

Он отнял опустевшую колбу от губ девушки. Милое лицо было обезображено кривой, неправильной щелью рта.

— Теперь ждем, — сказал Коулмен.