Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

• Название: Политическая и военная жизнь Наполеона
• Автор: Генрих Жомини
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-54881-1

Русский перевод сочинения «Политическая и военная жизнь Наполеона» был сделан со знаменитой работы Жомини, изданной в Париже в 1827 г., — «Vie politique et militaire de Napoléon, racontée par lui-même au tribunal de César, d’Alexandre et de Frédéric» («Политическая и военная жизнь Наполеона, рассказанная им перед судом Цезаря, Александра и Фридриха»). Для данного труда Жомини избрал форму рассказа, который Наполеон ведет о своих походах. В основу этого повествования от первого лица лег, без сомнения, труд Э. О. де Лас Каза — секретаря Наполеона, записывавшего его мысли и воспоминания на острове Св. Елены, изданный в 1822–1823 гг. под названием «Mémorial de Sainte-Hélène» («Мемориал Святой Елены»).

---

Восхищенная тем, что могла от меня отделаться, она согласилась на все мои требования. Я приготовился к отъезду в величайшей тайне; это было необходимо для успеха, и придавало экспедиции какой-то особенный характер. Никогда еще такие огромные приготовления не были произведены так скрытно.

10-го мая 1798 я был в Тулоне. 19-го я отплыл с 13-ю линейными кораблями, 6-ю фрегатами и транспортными судами, на которых было 25 000 десантного войска. Вскоре ко мне присоединились эскадры, вышедшие из гаваней Бастии, Генуи и Чивитта-Веккии, с 7 или 8 тысячами человек, назначенных участвовать в моей экспедиции; 9-го июня мы достигли Мальты.

Мы имели сношения с несколькими французскими рыцарями, более привязанными к родине своей, нежели к ордену, приходившему уже в упадок. Рыцари нас не ждали и не приготовились к обороне. Если бы я не завладел Мальтой, англичане не преминули бы взять ее; пост этот был необходим для сохранения наших сообщений с Франциею. Я опасался, чтобы воспоминание прежней славы не подало рыцарям мысли защищаться. Подобное обстоятельство могло замедлить и даже совершенно расстроить мое предприятие; к счастью, они сдались скорее еще, нежели я надеялся. Достаточно было нескольких демонстраций, чтобы завладеть одной из значительнейших крепостей в Европе.

Оставив в Мальте сильный гарнизон и дав нужные наставления на случай обороны, я окончил переезд мой с редким счастьем. Английский флот, везде нас искавший, перерезал линию нашего пути, не встретившись с нами. Адмирал Нельсон ранее нас прибыл в Александрию; но узнав, что мы еще не показывались там, отправился искать нас у берегов Сирии. 30-го июня вечером, мы достигли Александрии. В ту же ночь я начал высадку на рейде Марабу, а на другой день двинулся к Александрии с высаженной частью войск. Одна колонна шла по отлогому берегу Марабу, и произвела нападение со стороны новой гавани; две другие обошли город и атаковали его со стороны помпеевой колонны и розетских ворот. Многочисленные толпы покрывали стены и башни этого арабского города. Артиллерия моя не была еще выгружена; однако же колонны наши взяли приступом эту первую преграду; новый город и укрепления сдались в тот же день, обладание Александрией дало мне средство стать твердою ногою в Египте. Высадка продолжалась беспрепятственно. Армия моя состояла из 30 000 человек, разделенных на 5 дивизий, под начальством генералов Клебера, Дезе, Ренье, Бона и Мену(11) [меня обвиняли в том, что я хотел увезти с собою всех лучших генералов; но это клевета: опасаясь, не без основания, войны на твердой земле Европы, я предлагал Директории оставить Клебера и Деве. Она не согласилась].

У кавалерии моей, числом до 3 000, было не более 300 лошадей; остальных надлежало достать на месте. Должно было быстро завоевать Египет, чтобы не дать мамелюкам времени приготовиться к обороне. Страшнейшая и лучшая в свете кавалерия составляла главную часть их сил; пехота же не была в состоянии противостоять нашим войскам. Успех зависел от быстроты атак наших и от изумления, в которое они должны были привести неприятеля. Крестоносцы претерпели неудачи в Египте, потому что вели войну за веру; войска их, приведенные из стран отдаленных, боролись со всею массою исламизма, которого каждый приверженец, можно сказать, родился воином. Благодаря возмущению и независимости Мамелюков, мусульманское народонаселение было разделено. Нам должно было явиться друзьями Порты, и таким образом привлечь к себе значительную часть турок. Победа есть вернейшее средство склонять жителей на свою сторону; предлагая в одно время оливу и лавр, мы могли привязать к себе мирных жителей, угнетенных жестоким правлением воинственного племени.

Людовик IX употребил четыре месяца, чтобы достигнуть Каира, и там остановился в бездействии. Я решился поспеть туда в две недели и, не теряя времени, доканчивать свое предприятие.

6-го июля я оставил Александрию и направился на Раманию через степь. Дивизия Клебера двинулась на Розетту, овладела ею и соединилась со мною в Рамании. Дорогой мы имели первую схватку с мамелюками, отряд которых был опрокинут генералом Дезе, составлявшим мой авангард. Мы продолжали и движение к Каиру вверх по берегу Нила; но вход в столицу нужно было открыть победами.

13-го июля мы встретили Мурад-Бея(12), отважнейшего из начальников Мамелюков. Он расположился с 4 000 кавалерии близ деревни Шебрейссы, прикрыв правый фланг флотилиею. Ничто не может сравниться с красотой картины, представляемой этой африканской кавалерией. Красивые стати арабских лошадей, в богатой сбруе, воинственный вид всадников, блестящая пестрота их наряда, величественные, украшенные перьями чалмы их начальников, все это вместе составляло картину и новую, и любопытную. Прекрасная турецкая кавалерия далеко отстала от мамелюков. Бой завязался между флотилиями: неприятельская атаковала нашу, сопровождавшую движение моих войск вверх по Нилу. Чтобы освободить ее, я пошел на Мурад-Бея, устроившись в боевой порядок, употребляемый обыкновенно русскими в войнах против турок. Каждая дивизия составляла огромное каре, внутри которого находился обоз и малочисленная кавалерия. Эти каре, расположенные уступами, доставляли друг другу фланговую оборону. Напрасно мамелюки наскакивали на нас со всех сторон: встречаемые огнем артиллерии из наших каре, они не решились продолжать атаку и отступили к столице.

21-го июля мы увидели Каир. Уже несколько дней любовались мы пирамидами. Взгляд на эти мавзолеи, кажется, современные миру, и на славную кавалерию мамелюков, носящуюся по долине, произвел в солдатах моих изумление, смешанное с какой-то гордостью. Пользуясь таким расположением духа, я обратился к ним этим воззванием, которое, без сомнения, будет так же вечно, как и пирамиды, при которых я произнес его.

«Солдаты! вы пришли в эту страну, чтоб образовать ее, чтобы пронести просвещение на восток и освободить эти прекрасные земли от ига Англии. Вспомните ж, что сорок веков взирают на вас с вершин этих пирамид».

Мурад-Бей занял артиллериею деревню Эмбабе; в укреплениях поставлена была милиция, которую поддерживали 6 000 кавалерии из мамелюков и арабов. Я двинул мои каре. Дезе и Ренье пошли правым флангом вперед, чтобы отрезать сообщение Эмбабе с верхней долиной Нила; а дивизии Бона и Клебера атаковали ретраншементы с фронта. Мамелюки, заметив движение Дезе, понеслись на него всей массою; но их быстрые, отчаянные атаки ничего не могли сделать против стойкости и непоколебимого мужества каре. Чрезвычайная быстрота и горячность славных коней мамелюкских только увеличивали беспорядок в рядах их; отчаиваясь врубиться, они бросались в каре на верную смерть. Между тем войска, двинувшиеся на Эмбабе, овладели укреплениями. Неприятель, сжатый между линией наших каре и Нилом, обратился в бегство к верхнему Египту, потеряв в волнах Нила тысячи полторы человек. Весь стан его и 40 орудий достались нам в добычу [Вальтер Скотт, так много уронивший себя, взявшись писать, историю, решился сравнить сражение при пирамидах с битвою под Ватерлоо. Может ли существовать хоть какое-нибудь сходство между небольшим кавалерийским корпусом, половина которого погибает в волнах Нила, а другая несется по огромной равнине и двумястами тысяч пехоты с 800 орудий, искусно маневрирующими с той и другой стороны на полях Ватерлоо? Ни местные обстоятельства, ни распорядок битвы, ни роды войск, ни маневры их с обеих сторон, ни относительная важность дела, словом, ничто не даст и малейшей тени сходства. Это все тоже, что сравнить сражение Бородинское или Лейпцигское с Фермопильским. Если бы я привел Веллингтона(13) в то положение, в котором находились мамелюки, и если бы 60-тысячная армия не подоспела к англичанам на выручку, у них не осталось бы ни одного человека, чтобы принести в Лондон весть о поражении. Знаменитый английский романист гораздо выше стоял во мнении образованного света, пока писал свои исторические романы. Писать историю в наше время не так легко, как например разграбление Литтиха, которое Вальтер Скотт так хорошо представил в своем Кентин-Дорварде].

Эта блистательная победа, стоившая нам всего 200 человек, отворила мне врата Каира. Я вступил в столицу 25-го числа.

Ибрагим-Бей(14), начальствовавший мамелюками правого берега Нила, отступил к Бельбейссу. Мурад-Бей с мамелюками левого берега направился к верхнему Египту. Я послал Дезе его преследовать. Этот отличный генерал с горстью своих войск успел утвердиться в верхнем Египте и отражал Мурад-Бея, который, терпя постоянные поражения, не терял надежды, беспрерывно возобновлял свои попытки с изумительным постоянством.

Чтоб окончить наше завоевание, надобно было разбить Ибрагим-Бея. 7-го августа с дивизиями Ренье, Мену, Клебера и кавалерией я пошел на Бельбейсс. Ибрагим отступал к сирийской степи. Я следовал за ним. 11-го мая моя кавалерия настигла его арьергард и разбила при Сальших. У Ибрагима оставалось еще около тысячи всадников. Он ускакал с ними через степь и остановился в Газе. Я оставил Ренье в Сальшихе с приказанием укрепить этот пост, прикрывающий Египет со стороны Сирии. Дивизия Клебера завладела Дамиеттой, и тогда весь берег был в моей власти. Я возвратился в Каир c дивизией Мену.