Вячеслав Фетисов - Овертайм

• Название: Овертайм
• Автор: Вячеслав Фетисов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7027-0510-6

Спортивный термин «овертайм» означает дополнительное время после окончания хоккейного матча, если победитель в нем не определен по результатам игры.

То, что Вячеслав Фетисов — победитель, сомнений ни у кого не вызывает. «Легенда мирового хоккея», «лучший защитник» — с такими титулами он вошел в историю спорта XX столетия. Что же требовалось доказать в «овертайме»?

То, что на хоккеисте в 30 лет еще рано ставить крест.

То, что его «овертайм» на ледяном поле может принести славу и самому спортсмену, и его команде.

Об «основном и дополнительном времени» замечательного спортсмена — его воспоминания.

---

Вячеслав Фетисов Овертайм

Почему я назвал свою книгу «Овертайм»? В хоккее этот термин обозначает дополнительное время. Так было угодно судьбе, что мой спортивный век оказался намного дольше того, на который я сам рассчитывал. Мне сорок, а я продолжаю играть в Национальной хоккейной лиге. Для СССР, даже в период самых больших хоккейных достижений, это суперрекорд. Впрочем, и в НХЛ я сейчас единственный игрок в таком возрасте.

Потому пусть я и действующий защитник, но, наверное, право на мемуары я уже заслужил. Конечно, я давно бы забыл, что такое хоккей, если бы в 1989-м не уехал из Советского Союза, правда, пережив на прощание травлю и унижения. Я уехал из страны, где меня считали национальным героем, а различные начальники — предателем и отщепенцем. Об этом страшном для меня времени противостояния с Системой я подробно рассказываю в книге.

Как говорит моя жена Лада, мы успели в последний вагон уходящего поезда. Я благодарен Ладе — моей любви и опоре — за помощь в написании этой книги, где она, по существу, мой соавтор. Я благодарен многим моим друзьям, которые поддержали меня в трудные дни, надеюсь, я никого не забыл упомянуть. Спасибо моему другу журналисту Виталию Мелик-Карамову, который помог мне собрать рукопись.

Играя в «Детройт Ред Уингз», одной из сильнейших команд Лиги, я, конечно, постоянно ощущаю поклонение американских болельщиков, но я знаю, что и на Родине меня помнят и уважают. И эта поддержка в двух странах дает мне все новые силы. Как и то, что я занимаюсь делом, которое считаю своим и которое невероятно люблю. К счастью, хоккей мне ответил тем же.

Вячеслав Фетисов

Детройт, 1997 г.

Глава 1 Оллстарзгейм — игра всех звезд

12 декабря 1996 года у меня дома, в Детройте, раздался телефонный звонок. Поднимая трубку, я еще не знал, что ожидающее меня известие — итог восьми нелегких, но счастливых для меня лет. Итог восьми сезонов в НХЛ.

Я уже несколько дней болел (в команде был сильный грипп), на лед не выходил, но в этот день после тренировки, около четырех часов, вместе с командой я должен был улетать на игру в Даллас. Утром приехал на стадион, но тренер мне сказал: «Не переодевайся, отправляйся обратно домой и приезжай прямо к самолету». Я вернулся домой, мне становилось все хуже и хуже, прилег на пару минут и уснул. Моя жена Лада встречала нашу пятилетнюю дочь после подготовительной школы, потом они должны были ехать то ли на музыку, то ли в бассейн, в общем, дома никого не было. В начале четвертого быстро оделся и спустился вниз. Смотрю, индикатор «месседж» («вызов») горит на телефоне, а времени до самолета впритык, но нажал на кнопку автоответчика. Слышу голос генерального менеджера. Как правило, если он звонит тебе домой после обеда, значит, что-то не в порядке; или тебя меняют, или с тобой какие-то проблемы. Менеджер «Детройта» обычно не торопится говорить о главном: «Привет, Слава, как дела? Это Джимми звонит… У меня есть для тебя хорошая новость. Только что позвонил мне Гарри Бетмен (комиссионер Лиги, то есть ее руководитель), он сказал, что ты выбран в Оллстарз». Оллстарзгейм — это своеобразный НХЛовский турнир, когда встречаются сборные двух конференций — Запада и Востока. Комиссионер располагает двумя голосами, чтобы выдвинуть кандидатуры игроков для каждой конференции от себя. Обычно он называет свои кандидатуры, исходя из принципов: сколько эти люди сделали для хоккея, какой у них авторитет в Лиге, их репутация. В общем, происходит выбор заслуженного и морально безупречного ветерана, выбор, наверное, непростой, потому что в Лиге почти семьсот хоккеистов в обеих конференциях, которые играют в двадцати шести командах. Каждое названное имя должно получить от комиссионеров комментарии в газетах, и, не скрою, мне потом было приятно прочесть о моих «выдающихся заслугах в хоккее» и дальше в том же духе.

Оглушенный новостью, я выскочил из дома, еду в аэропорт, и какое-то странное состояние: с одной стороны, нужно радоваться, с другой — появилось ощущение, мешающее первым восторгам. Может, действительно, в сознании это сообщение как-то перекликалось с другим «звоночком»: пора, значит, заканчивать. Не знаю, но сразу одной только радости не было. Подъехал на стоянку к нашему самолету («Детройт» летает на собственном лайнере), кто-то уже знал про мою кандидатуру на Оллстарзгейм, кто-то нет, но новость разошлась быстро, ребята поздравили меня. Прилетели мы в Даллас, пошли ужинать, я позвонил домой, но Лада с Настенькой еще не вернулись. После ужина звоню. Лада в курсе, ей уже рассказали о решении Бетмена, но виду не подает: «А что ты не звонишь? Как дела, какие новости?» Я говорю, что особых новостей нет. Первой не выдержала она: «Что же ты молчишь? Да я уже давно знаю, поздравляю». Лада, по-моему, была рада больше, чем я. Столько женских эмоций в трубке! «Отмени билеты в Нью-Йорк, — я ей говорю (мы хотели во время Оллстарзбрейка, так как в Лиге наступают короткие каникулы, слетать в Нью-Йорк), — позвони завтра и отмени билеты».

Оллстарзбрейк — фантастическое событие для американского хоккея. Когда проходит это представление, то наступают пять дней перерыва в регулярном чемпионате. Обычно не занятые в Оллстарз игроки отправляются либо во Флориду загорать и купаться, либо в Колорадо кататься на лыжах. Поэтому каждый строит для себя планы: отдых у американцев — серьезное дело. В середине декабря, перед Рождеством, уже у всех разработаны подробные схемы: билеты, отели — как перед нелегким сражением. А мы с Ладой, русские люди, бесхитростно должны были прибыть в Нью-Йорк и жить в своем доме в Нью-Джерси. В один из вечеров нас пригласили на юбилей жены моего друга. Теперь все меняется: едем в Калифорнию, в Сан-Хосе, где будет проходить Оллстарзбрейк.

Вернулся я из ресторана к себе в номер, а там десятки «месседжей» на телефоне: звонили из газет, с телевидения, из спортивных изданий, хотели знать мою реакцию на избрание. До Оллстарзгейма оставался еще почти месяц, надо было играть в чемпионате, а «Детройт» в этом месяце валился. Провал возник из-за того, что половина команды болела, мне приходилось играть очень много, так что месяц пролетел как день. Анастасию мы решили с собой не брать, потому что от нас до Калифорнии пять с половиной часов полета, а ехать надо всего на три дня. Она осталась в семье наших американских друзей, Криса и Лори Брошер, а мы отправились вчетвером: прекрасные нападающие Бренден Шенехен и Стив Айзерман, Лада и я. К Стиви жена потом прилетела прямо в Сан-Хосе, она уже где-то отдыхала с подругой.

Сели в самолет, клуб купил нам билеты в первый класс, в Америке это раза в три дороже, чем просто в коммерческом. Все выглядело очень солидно. К тому же кто-то из болельщиков, работающих в авиакомпании, прислал каждому по корзине с фруктами и вином. Стюардесса, которая их передавала, сказала, что видит такое в первый раз.

Она, похоже, не знала, кто мы и откуда. Если бы экипаж был детройтский, вряд ли бы ей пришлось удивляться. Потом выяснилось, что женщина, вице-президент авиакомпании, — фанатичная болельщица.

Прилетели в Сан-Франциско — это в получасе езды на машине до Сан-Хосе. Нас встретили лимузины, кто хотел — мог ехать в Сан-Хосе, кто хотел — мог остаться погулять в Сан-Франциско. Айзерман решил остаться во Фриско, сказав, что в отеле Сан-Хосе, куда всех поселят, будет настоящий «зоопарк»: тучи хоккейных болельщиков, тысячи автографов — не отдохнешь. Для Стиви это был не первый Оллстарзгейм, поэтому он мог выбирать. А мы решили поехать именно туда, чтобы почувствовать всю атмосферу этого невероятного хоккейного шоу, тем более что уже договорились с Сережей Макаровым (а он жил в Сан-Хосе) о встрече. Позвонили ему из машины, сказали, что через 40 минут будем в Сан-Хосе, а он радостно сообщил, что уже заказал ужин… в Сан-Франциско. Приехали в гостиницу и только успели бросить вещи в номер, а Серега с молодой женой, Олегом Твердовским (его выдвинули в Оллстарз от «Феникса») и его девушкой уже ждали внизу — и снова поехали в Сан-Франциско, теперь уже вшестером.

Поужинали в хорошем ресторане. Сережу я давно не видел, мы поболтали, потом пошли на нашу тусовку — в этот вечер в Сан-Франциско в ресторане «Планета Голливуд» был прием для участников Оллстарзгейма. Уговорил Макарова, он отнекивался: «Мне неудобно». Это ему неудобно! Великому хоккеисту! Но мы наседаем: «Во-первых, друзей с собой можно брать, во-вторых, ты имеешь к этому делу прямое отношение, а там будет много общих знакомых». Наконец уговорили, и, действительно, не зря: все подходили к нему, расспрашивали о жизни. На приеме оказались ребята, с которыми я играл в Нью-Джерси, а главное, их жены. Тут Лада душу отвела: у кого-то дети появились, у кого-то новые дома, собаки. Часа два Лада болтала, не останавливаясь. За нее я совершенно уверен, но, думаю, и Серега тоже неплохо провел вечер. Напитки, кстати, были любые, но по углам никто не валялся.