Георгий Ушаков - По нехоженной земле

• Название: По нехоженной земле
• Автор: Георгий Ушаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1953

Из предисловия:

«Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте в мире. И необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький клочок земли, только что открытый среди полярных льдов на половине восьмидесятого градуса северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто не могли бы здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой складки, выступавший из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся из воды спину кита. Впервые вступив на его обледеневшую, скользкую поверхность, мы невольно шли осторожной походкой, будто под ногами и в самом деле лежал кит, готовый каждую минуту погрузиться в холодную пучину».

А на север и на восток от этого островка лежала огромная, неведомая земля. Нехоженая, незнаемая. Ее тоже не было на карте, — было только белое пятно, кое-где оконтуренное неуверенным, робким пунктиром.

Здесь все было тайной — территория земли, ее строение, ее почва, ее флора и фауна. Разгадать эти тайны, открыть эти земли, положить их на карту, дать имена островам, горам, заливам и озерам и должны были люди, оставшиеся на берегу.

Что и говорить, нелегкая задача выпала на долю пионеров Северной Земли! Но это были советские люди. Они знали, на какое дело послала их родина, они гордились ее доверием и смело смотрели вперед.

«Ни я, ни мои спутники не собирались разыгрывать роль робинзонов или изображать из себя ходульных героев; мы не мечтали, как о блаженстве, о трудностях и лишениях, так как прекрасно знали, что их будет достаточно на нашем пути и что нам не миновать их. Поэтому на морозы Арктики мы смотрели так же, как кочегары на жару у котельных топок; на полярные метели — как моряк на бури; а на льды — как шофер на трудную дорогу. Условия тяжелые, но нормальные и естественные для Арктики. В тех случаях, когда возможно, мы должны были избежать трудностей, а там, где этого сделать нельзя, бороться с ними».

Люди сдержали свое слово. Два года провели они на Северной Земле и исходили ее вдоль и поперек. Они прошли семь тысяч километров на собаках и пешком. Они шли в метель и морозы, в полярную ночь и в весеннюю распутицу, через хаос айсбергов и неразбериху торосов, по ледяной воде и по гололедице, преодолевая сугробы рыхлого снега и снежную кашу, с боя беря скалы и каждую минуту рискуя жизнью. Они положили на карту 37 тысяч квадратных километров нехоженой земли, выяснили ее простирание и конфигурацию, очертили ее границы, узнали ее рельеф, геологическое строение, климатические условия, животный и растительный мир, характер ледового режима окружающих морей. Этим они завершили открытие русских моряков и вновь прославили советскую науку — самую передовую в мире.

Об этом славном подвиге советских полярников и рассказывает в своей книге Г. А. Ушаков, бывший начальником первой экспедиции на Северной Земле.

---

На наше счастье, ветер, давно уже перешедший к северо-востоку и все время усиливавшийся, согнал большую часть воды с морских льдов по пути нашего следования. Лед, сколько можно было видеть под приподнявшимся слоем тумана, казался почти оголенным. Решили воспользоваться благоприятной обстановкой и срезать залив Сталина по прямой, чтобы выйти на юго-посточную оконечность полуострова Парижской Коммуны.

Однако, чтобы осуществить это решение, надо было сначала попасть на морской лед. Широкий заберег, вдоль которого мы шли до этого, теперь превратился в прибрежную полынью до 300 метров шириной. Перемычки нигде не было видно. Положение казалось безвыходным. Но это толкнуло нас на изобретательство. Решили соорудить паром и переправиться вплавь. Материалом для парома должен был послужить лед. Около двух часов работали топором. Наконец острый выступ льдины, толщиной около метра и площадью около 9 квадратных метров, отделился от узкой полосы припая. Эта льдина стала нашим паромом. На ней, приспособив вместо весел лыжи, мы одну за другой переправили через полынью свои упряжки.

Лед оказался действительно вполне пригодным для пути. Вода на нем держалась только в углублениях сравнительно небольшими озерками. Большинство из них нам удавалось обходить; но некоторые простирались на большом пространстве, и мы вынуждены были резать их поперек. Собаки и сани, как правило, всплывали, но сами мы ни разу не погрузились выше пояса. Сквозные промоины попадались еще реже. Их легко можно было определить по цвету воды и обойти. Короче говоря, мы имели привычную дорогу, продвигались „нормально“ и надеялись добраться до намеченной точки без особых приключений.

Но наша надежда и на этот раз не оправдалась. Вскоре после нашей переправы на лед туман рассеялся и сменился… проливным дождем, да еще с громом и молнией. Это явление мы наблюдали на Северной Земле впервые, так как грозы в высоких широтах Арктики необычайно редки. Мы с большим удовольствием согласились бы смотреть на это эффектное зрелище дома, на своей базе, но не в пути, тем более, что гроза разразилась с такой силой, которой могли бы позавидовать сами тропики.

Как только рассеялся туман, мы увидели на севере огромную тучу. Ветер к этому времени стих. Туча приближалась в полной тишине, медленно, но неумолимо. Лишь время от времени ее сверху донизу разрезала молния. После этого, точно медвежье рычание из снежной берлоги, доносились далекие раскаты грома.

Угроза ливня нас не пугала. Мы привыкли к воде. Скоро месяц, как мы изо дня в день бредем по ней иногда по щиколотку, чаще по колено и нередко по пояс. С утра она обжигает и кажется невыносимо холодной. Сразу начинает мучительно ломить ноги. Невольно ожидаешь судорог. Хочется выпрыгнуть из воды, избавиться от нее. Но если бы мы умели делать даже семимильные прыжки, то все равно не миновали бы воды. Повидимому, ею покрыты сейчас все льды Арктики. Ледяная вода, наполнив сапоги и ожегши ноги, постепенно теплеет, а сами ноги разогреваются от ходьбы, боли в них постепенно исчезают, и через полтора-два часа водного похода мы забываем о болях. После этого вода беспокоит только тогда, когда попадаем в нее выше колен или погружаемся по пояс и она захватывает новые части тела. Зато как становится приятно, когда, разбив лагерь и раздевшись догола, мы влезаем в меховые мешки. Несмотря на все трудности пути, нам удалось сохранить мешки сухими. В туман, дождь и снег мы не раз, выжав белье, сушили его на себе, в спальных мешках, но в солнечные дни успевали высушить и мешки. Поэтому в любую погоду мы отдыхали в палатке хорошо и на другой день всегда чувствовали себя достаточно сильными и бодрыми, чтобы снова лезть в ледяную воду.

На этот раз, перед приближающейся грозой, мы уже несколько часов выполняли обычную работу, давно были мокры с ног до головы и не могли вымокнуть еще больше.

Туча могла принести нам только теплый душ. Главное было не в этом, а в том, что поверхность льдов позволяла итти вперед. И мы спокойно продолжали путь.

Гроза приближалась. Туча заняла половину неба и скрыла солнце. Наступили необычные сумерки, от которых при полуночном солнце мы давно уже отвыкли. Вспышки молнии стали ярче. Грохот разрядов усилился. Тишина между раскатами грома стала ощутимее.

Гроза приближалась. Туча заняла половину неба и скрыла солнце.

Первые, очень крупные капли шлепнулись в воду, точно вспугнутые лягушки. Потом они забарабанили часто-часто, но ненадолго. После этого минут пятнадцать не упало ни одной капли.

А туча наседала и от тишины казалась еще грознее.

Вдруг потянул ветерок… прекратился… снова зарябил воду, быстро усилился и через пять минут превратился в бешеный шквал. Одновременно хлынул ливень. Беспрерывные струи воды! Ветер с ревом относил их в сторону.

Сплошной поток хлестал по косой линии, как будто скатываясь с крутого горного склона. Молнии вспыхивали почти беспрерывно. Треск, грохот, шум ливня, вой ветра — все слилось воедино.

Туча повисла над самыми нашими головами. На протяжении 20 километров ливень хлестал беспрерывно. Впечатление было такое, словно мы продирались сквозь двадцатикилометровый водопад. На льду озера воды соединились в сплошное море. Собаки и сани стали всплывать чаще и чаще. Теперь мы уже не могли бы остановиться, если бы и захотели. На десятки километров вокруг не было ни одного клочка льда, свободного от воды и годного для лагеря. Да мы и не собирались останавливаться. Собаки продолжали тянуть, и, пожалуй, лучше, чем в других условиях. При сильных разрядах молнии животные, поджав хвосты и прижав уши, шарахались в сторону, а потом устремлялись вперед, словно под ними раскалывался лед. Молния и следовавший тут же оглушительный треск действовали на них лучше всяких понуканий.

Выбирать дорогу было бесполезно. Вся она теперь была одинаковой. Оставалось только держать напуганных животных на прямой линии да время от времени пеленговать видимые точки берега.

Наконец ливень прекратился. Гроза медленно уходила на юго-восток. Выглянувшее солнце залило лучами наш маленький „водоплавающий“ караван. На 27-м километре мы вышли на полуостров Парижской Коммуны. Беспокоивший нас залив остался позади.

Ближайшая цель была достигнута.

Наш лагерь разбит на низком, глинистом берегу. Здесь тоже достаточно воды. От нее защитил нас только брезент, разостланный внутри палатки.

Таким был вчерашний день. Сегодня нет ни грозы, ни ливня. Зато целый день стоит непроглядный туман, дует холодный северо-восточный ветер и время от времени валит густой снег. Видимость только изредка достигает 200–300 метров, а большую часть дня не превышает 30–40 метров. Нам надо сомкнуть свой маршрут с конечной точкой прошлогодней съемки. Она где-то совсем недалеко. Но при такой видимости ни о какой съемке нечего и мечтать. Сидим в палатке и ждем погоды.

Собаки мокрыми клубками лежат в слякоти и не поднимаются. Вода и сырость не дают им отдыха даже на стоянке. А изнурены они до последней степени. И в основном не от работы. Тянуть сани не так уж тяжело — груз давно поубавился. Собаки теряют силы от потери крови. Поверхность льдов, по которой мы идем, теперь сплошь усеяна острыми кристаллами и напоминает не то бесконечную пилу, не то терку. До сего времени мы давали собакам полкилограмма пеммикана в сутки. Этого количества пищи вполне достаточно в обычных условиях при умеренных зимних морозах; но теперь такого рациона вряд ли хватает только на восстановление потерянной крови. В этом основная причина изнурения животных. Приходится удивляться, что они еще могут работать. Самому больно понукать их, особенно загонять в воду, да еще при ветре и такой температуре, как сегодня. Поэтому мы не очень ропщем на туман, приковавший нас к этому месту, хотя нам и следует торопиться. Завтра мы скормим собакам последний пеммикан, а до дома еще более 50 километров. Но лучше, в случае необходимости, убить двух-трех собак на корм остальным, чем потерять большую часть упряжек.

18 июля 1931 г.

Ночью туман рассеялся. Немедленно натянули на себя попрежнему мокрую одежду и пустились в путь.

Через 15 километров, пройденных вдоль западного берега полуострова, нашли знак в конечной точке прошлогодней съемки и сомкнули маршрут. Теперь вся центральная часть Северной Земли ляжет на карту. Мы уверены, что ляжет она с достаточной точностью. Это дает нам полное удовлетворение, оправдывает испытанные трудности.

Наша работа окончена. Теперь остается добраться до дома и по возможности сохранить собак. Надо пройти еще километров сорок — сорок пять. Осилить их будет нелегко, но утешает мысль, что они будут последними.

После трехчасовой передышки двинулись дальше. Сначала сделали попытку выйти прямо на острова Седова, но на пути встретили полынью около километра шириной. С северной стороны островов виднелось много воды. Местами она была почти черного цвета. Значит, и здесь лед был уже размыт. Решили итти прямо на запад по льду пролива Красной Армии.