Манес Шпербер - Как слеза в океане

• Название: Как слеза в океане
• Автор: Манес Шпербер
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-280-01421-4

«Всегда, если я боролся с какой-нибудь несправедливостью, я оказывался прав. Собственно, я никогда не ошибался в определении зла, которое я побеждал и побеждаю. Но я часто ошибался, когда верил, что борюсь за правое дело. Это история моей жизни, это и есть „Как слеза в океане“». Эти слова принадлежат австрийскому писателю Манесу Шперберу (1905–1984), автору широко известной во всем мире трилогии «Как слеза в океане», необычайно богатого событиями, увлекательного романа.

---

Андрей молчал. Славко, вытащивший было пачку сигарет из кармана, засунул ее обратно, вынул кисет с табаком и медленно начал скручивать цигарку. Андрей внимательно следил за его движениями, поэтому удар ногой в живот застал его врасплох. Он согнулся от боли.

— Ты никого и ничего не выдашь, если дашь мне эту справку, все равно это будет напечатано в следующем номере «Пролетария».

— Вот и подождите следующего номера «Пролетария», — сказал Андрей. Он все еще не понимал, чего добивается Славко.

— Конечно, — сказал Славко, — я мог бы и подождать недельку, я ведь ничего не теряю. Но я не умею ждать, и это мой основной недостаток, а в остальном я — мужик неплохой. Если б я был терпеливым и всякий раз дожидался, пока мне попрет карта — слышишь, браток? — разве я стал бы таким чудовищем, палачом для сербов, изменником для хорватов, мучителем для коммунистов и террористов? Да я сидел бы сегодня в апелляционном или даже в сенатском суде. А теперь я кто? Грязный, спившийся полицейский, которому спихивают самые поганые дела. Последний сутенер в Сплите считает себя выше Славко и не захочет поменяться с ним местами. А все это оттого, что я не умею ждать.

Ладно, говорить ты не хочешь. Да и у меня нынче не то настроение. Мне уже на все начхать, доняли меня эти белградцы. Да и вами я сыт по горло. А я ведь щадил вас, коммунистов, где только можно. Конечно, у меня не всегда получалось так, как хотелось. Но мне никто и посочувствовать не хочет. Если бы я сейчас получил кое-какие сведения, я мог бы еще малость укрепить свои позиции в Белграде. Потому что если меня снимут, то пришлют другого, и уж он вам покажет. Я-то вам как раз не враг. Говорю тебе: пусть приходит Красная Армия, и я первый вывешу красный флаг, арестую правительство, да хоть самого короля, если прикажете. У меня уже давно составлен список, и я выдал бы вам их всех. Но, увы, Красная Армия далеко, пока далеко. Значит, пока мне приходится любой ценой удерживать позиции — не только ради самого себя, но и ради вас тоже.

— Чушь, — сказал Андрей, у которого начала проходить боль от удара, — болтовня и чушь!

— Чушь, говоришь ты, Боцек, болтовня и чушь? Это почему же — или ты не веришь, что я такой оппортунист и тряпка, что пробы ставить негде?

— В это-то я верю, но нам не нужны оппортунисты, и уж тем более они нам не понадобятся, когда придем к власти.

— Ах, так; может, вам и полиция не нужна будет? Может, в России нет полиции? Вот что я тебе скажу: без хлеба еще можно прожить, а без полиции — нет. Такие люди, как я, в сто раз нужнее таких, как ты.

Андрей перебил его:

— Я не буду отвечать ни на какие ваши вопросы. Отпустите меня.

— Да, уже поздно, скоро светать начнет, да и холодно стало. Ты, наверное, уже продрог в своей рубашонке. Ну что ж, ступай! Хотя погоди: хочешь узнать, кто тебя заложил?

— Никто меня не закладывал, я сам допустил ошибку, сам сунул голову в петлю, иначе меня бы давно уже здесь не было.

— Вот как? А откуда же я узнал, что у тебя есть девчонка?

Андрей помедлил:

— Об этом можно было догадаться.

— Мне и не надо было догадываться, тебя просто заложили. Партия тебя предала.

— Человек может предать партию, партия же человека — никогда!

— Да, да, это я уже слышал. Все эти ваши цитаты я давно знаю наизусть. Ты начинаешь мне надоедать. Справку ты мне дать не хочешь, так что проваливай. Нет, погоди еще минутку; подойди сюда — гляди-ка, что это такое? Видишь, болван чертов, ты никого не хочешь выдавать, а у меня тут черным по белому все написано, все ваши резолюции, и призыв к Первому августа, и все на свете. А теперь ступай, ты мне больше не нужен.

Славко вытянул руку, указывая на дорогу:

— Ступай!

Андрей недоверчиво взглянул на него. Он подумал: если я сдвинусь с места, я погиб. Он велит застрелить меня «при попытке к бегству». Рука Славко все еще висела в воздухе, как приказ. Выхода не было, Андрей повернулся и пошел. Он считал шаги. На восемнадцатом раздался первый выстрел. Мимо. Он обернулся и пошел навстречу Славко. Не успел он сделать и двух шагов, как стрелять начали снова. Выстрелили дважды. И убили.

Полицейские подбежали к шефу. Славко повернулся и загремел:

— Марич, кто вам приказал стрелять?!

— Вы что, с ума сошли? — прокричал Марич в ответ. — Я не стрелял!

— Вы — убийца, хладнокровный убийца! Сам я не видел, как вы стреляли, иначе бы я помешал вам, но у меня есть свидетели.

— Они убийцы, эти ваши свидетели, ваши подручные и головорезы!

— Значит, вы сознаетесь — или как?

— Нет, я не стрелял!

— Ну хорошо, успокойтесь, может быть, действительно стреляли не вы. Позаботьтесь-ка лучше о бедном парне, возможно, он еще жив. Я не хочу, чтобы он зря мучился.

С ним остался только Эдер.

— Эдер, если ты еще раз допустишь такое, я тебя так отделаю, что тебе полгода придется прятать от всех свою смазливую физиономию!

— Виноват, шеф, я и сам не понимаю, как получилось, что я не попал с первого раза. Ей-богу, не понимаю, как это получилось.

— Хорошо, на этот раз я тебя прощаю. Но теперь трудно будет доказать, что беднягу убили при попытке к бегству.

— Да, но когда он развернулся и пошел в вашу сторону, мне оставалось целиться только в сердце, разве нет?

— Ладно, забудем об этом. И запомни: стрелял Марич. Пусть об этом узнает весь город. А теперь — за работу.

Славко встал и начал давать указания. Эдера он заставил повторять за ним каждое слово.

5

Машина с полицейскими и мертвым телом уехала, Славко и Марич пошли пешком. Потом машина вернется и подберет их по дороге.

Когда они проходили по деревне, навстречу им выбежал хозяин кабачка. Видимо, он давно ждал их.

— Господин комиссар, вы не уплатили по счету!

— А ты все записал, как полагается, вино-еда отдельно?

— Да; вот, пожалуйста.

Славко сунул счет в карман.

— А деньги, господин комиссар?

— На трезвую голову я денег никому не даю. Приезжай завтра в город. Я все равно собирался тебя вызвать — так, пустяки, недозволенная торговля, то да се. Поживешь у меня на полном обеспечении месяца два-три. Тюрьма у меня хорошая. Вот мы и будем в расчете.

Хозяин наконец понял. Он остался стоять, словно окаменев. Славко и Марич пошли дальше.

Ветер переменился. Бора[7] завивала на волнах белые барашки. Начиналось утро, вот уже показалось голубое небо, расцвеченное красноватыми полосами, похожими на развевающиеся ленты.

Раздался мужской голос, сначала хрипловато, прерывисто, он вскоре зазвучал чисто и красиво:

Зоруле,
не буди, зоруле,
моего милого, любимого,
что так поздно принес мне ночь.
Зоруле,
не гори, зоруле,
не сравниться тебе
с цветом его алых губ.

Славко пропел все строфы, такие, которых Марич и не знал. А слова припева «зоруле, зоруле» он выводил с такой тоской и нежностью, что Марич всерьез боялся растрогаться.

Шагая вслед за Славко, он думал — медленно, в ритме мелодии: «Десять лет жизни отдал бы за то, чтобы этот человек не дожил до конца наступающего дня».

А день и правда уже наступил — солнечный, светлый.

Глава пятая

1

Рано утром стало известно, что Андрея разыскивала полиция и что ему удалось бежать. Потом пришел родственник Андрея, юнга с рыбацкого бота, и сообщил, что того рыбака арестовали. Его пытали, но он молчал.

— Он партийный? — спросил Йозмар.

— Нет, даже не из симпатизирующих. Если он продержится до вечера, все будет в порядке.

Около полудня появился Зима, его не ждали. Он принес плохую новость: забрали Войко, он будет молчать, конечно, но у него с собой были кое-какие бумаги. Остальным удалось скрыться. Зима уже знал, что ему делать: через два часа в порту останавливается роскошный пароход, идущий в Афины. Он поднимется на борт как турист, у него хорошие чешские документы, сойдет на берег в Катарро и через Черногорье отправится в глубь страны. Он был спокоен и уверен в себе. Все было предусмотрено. История с Войко, конечно, тяжелый удар, но главное — удалось уйти Андрею; если он не наделает глупостей, то им его не найти. Через три дня он будет уже в Вене — Карел позаботится об этом. Дойно лучше не показываться на улице, а Йозмару нужно два-три дня подождать — за ним зайдут и отправят в поездку по стране.

— Как думаешь, откуда полиция узнала о собрании? — спросил Йозмар.

— Во всяком случае, они узнали о нем слишком поздно; это сейчас самое главное.

— Поздно, да не слишком, — возразил Дойно. — Они взяли Войко и могут еще схватить Андрея. Все это меня очень беспокоит.

— Да, быть подпольщиком — дело беспокойное, готовить революцию — тем более, да и вся жизнь — страшно беспокойная штука. Вот я, например, хотел когда-то стать пасечником — ладно, что об этом говорить!