Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

• Название: Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе
• Автор: Ронни Касрилс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-88010-214-9

Книга Ронни Касрилса — первое издание на русском языке, приоткрывающее занавес тайны над деятельностью спецслужб Африканского национального конгресса (АНК).

Автор — активный участник подпольной борьбы против режима апартеида, ставший начальником военной разведки АНК, повествует без всякого вымысла о захватывающей подпольной деятельности, о реальных событиях своей жизни, не уступающей по остроте восприятия «шпионским» книгам.

Книга, написанная живым и доступным языком, рассчитана на массового читателя.

---

Советский премьер-министр Хрущёв заявил, что коммунизм будет построен к 1980 году, что звучало очень привлекательно для нас. Однако я заметил, что Чубиникян предпочитал говорить, что это может оказаться более длительным процессом. Он подчёркивал, что коммунизм невозможен без создания изобилия товаров в стране. Коммунистический принцип распределения — «от каждого по способностям, каждому по потребностям» — мог быть осуществлен только тогда, когда будет создано необходимое общественное богатство. В соответствии с программой Коммунистической партии Советского Союза «материальная и техническая база коммунизма» должна была быть создана в два этапа. В течение первого, в 1961-70 годах уровень производства должен был возрасти в два с половиной раза. На втором этапе, в 1971-80 гг., производство должно было возрасти в шесть раз. К концу этой стадии в СССР должен быть самый высокий уровень жизни в мире и «будет одержана решающая победа в экономическом сражении с капитализмом».

В ретроспективе эти цели были, честно говоря, нереалистичными. Однако в то время мы верили в них, также как и наши советские друзья. Сейчас трудно поверить, что кто-то мог предположить, что СССР действительно обгонит США за 20 лет. Но в то время экономический рост СССР был впечатляющим.

Твёрдо считалось, что капитализм загнивает и что монополистические противоречия приведут к падению этой системы. Это были дни, когда Хрущёв стучал ботинком по столу в ООН и заявлял Западу, что «мы вас похороним». Считалось, что с помощью стран советского блока бывшие колонии найдут некапиталистический путь к социализму.

Китайско-советские противоречия обострились до предела. В наших рядах происходили бурные дебаты между примерно дюжиной наших товарищей, которые прошли краткосрочную подготовку в Китае, и остальными. По теории Мао Цзедуна так называемый третий мир стал новым центром революции. Он преуменьшал роль СССР и других социалистических стран Европы, и международного рабочего класса. И ЮАКП, и АНК выступали против такого подхода и разделяли мнение, что Пекин стремился расколоть организации, чтобы получить поддержку для так называемой «линии Китая».

Хотя сторонники взглядов меньшинства в наших рядах не подвергались каким-либо притеснениям, Чубиникян и другие советские офицеры при каждой возможности осуждали маоизм. Центром полемики была идея «мирного сосуществования». В соответствии с советской позицией, альтернативой сосуществованию социалистического и капиталистического лагерей была война, и её необходимо было избегать. Социалистическая система должна была продемонстрировать свое превосходство экономическими успехами в «мирном соревновании» с капитализмом. В соответствии с теорией, капиталистические экономики должны были постепенно ослабевать из-за продолжительного мирного периода.

Китайцы, напротив, рассматривались, как подстрекатели войны. Они воевали с Индией в 1962 году и были полны решимости создать ядерное оружие, пожертвовав при этом экономическим прогрессом. Они проповедовали теорию о том, что политическая власть может быть завоёвана «через ствол винтовки».

Китай хотел иметь Бомбу, потому что хотел любой ценой стать лидером всего мира, утверждал Чубиникян. Но люди должны были вкусить плоды революции. Чего хорошего в том, чтобы быть «атомным богом», когда ваш народ голодает.

Эти доводы казались нам правдоподобными, особенно потому, что политика мирного сосуществования позволяла Советскому Союзу оказывать поддержку национально-освободительной борьбе. Ирония судьбы в том, что те самые вещи, за которые в свое время критиковали Китай, привели в конечном счёте к разрушению Советского Союза.

После осуждения Хрущёвым Сталина в 1956 году СССР, по-видимому, вставал на путь экономического развития, который подразумевал и большие политические свободы. Мы считали, что сталинизм был последствием попыток Запада разрушить Советский Союз с момента его возникновения, подталкивания гитлеровской агрессии к войне, которая привела с гибели 20 миллионов советских граждан, разрушению тысячи крупных городов, уничтожению ста тысяч деревень. После того, как Советский Союз восстановился, всё было возможно.

У всех в нашем Движении, начиная с его руководства, существовала непоколебимая уверенность в последовательности действий и в возможностях Советского Союза, что, задним числом, оказалось ошибкой. Но даже в то время я чувствовал, что революционные интеллектуалы вроде Марселино душ Сантуша из ФРЕЛИМО были не столь восприимчивы, как я. Позднее, когда я впервые встретился с кубинскими товарищами, то обнаружил, что они были настроены более критически, чем мы. Однако не ЮАКП определяла политическую линию АНК, как некоторые из перебежчиков из партии пытались доказать позднее. Несомненно, моральная и материальная помощь, которую Советский Союз предоставлял Движению, порождала столь тесные связи.

Жизнь на улицах Одессы выглядела приятной и спокойной. У нас не было возможности сравнивать уровень жизни в СССР с развитыми западными странами, хотя было ясно, что качество потребительских товаров не могло сравниться с тем, что мы видели в южноафриканских магазинах. Но ведь, считали мы, покупки были доступны в Южной Африке лишь меньшинству населения. Для моих коллег общий уровень жизни был настолько выше тех условий, в которых они жили в Южной Африке, что Одесса по сравнению с этим казалась им раем.

Хотя большая часть зданий была в плохом состоянии, мы понимали, что это результат разрушений военного времени. Масштабное жилищное строительство разворачивалось перед нашими глазами. Квартплата составляла пять процентов зарплаты — при том, что стоимость отопления и электричества была меньше, чем один процент. На улицах не было попрошаек и бродяг, хотя было много нарисованных от руки карикатур и плакатов, осуждающих пьянство.

Перенесённые тяготы жизни отразились прежде всего на людах старшего поколения. На улицах было много безногих ветеранов войны, передвигавшихся на примитивных каталках. Мы рассматривали алкоголизм как одно из наследий войны и как результат исключительно низких цен на спиртное. Только позже, когда я стал менее наивным в отношении социальных проблем в Советском Союзу, я понял, насколько пьянству способствовала скука и разочарование в жизни.

Единственный раз, когда советские офицеры рассердились на нас, был, когда один из наших товарищей так напился во время увольнения в город в субботу вечером, что оказался в милицейском вытрезвителе, где и провёл ночь. Мы начали употреблять термин «пустое место», когда говорили о таких товарищах. Этот термин на многие годы вперёд стал частью жаргона МК. Это же относится и к слову «mgwenya», которое означало «пионер» или «первооткрыватель» и которое стало обобщенным названием «одесского поколения» МК. По прошествии времени это слово приняло значение «ветеран» или «бывалый солдат» и оно выделяло поколение тех, кто вступил в МК в 1960-х годах, из последующих поколений. Слово «qabane» из языка племени коса стало употребляться в качестве слова «товарищ» при этом звук «qa» выражался свойственным языку коса громким щелканьем языка. Это слово происходило из обычая потереть товарищу спину во время купания в реке.

Моё поколение было легко различить не только по нашему возрасту, но и по тому, как русский язык стал частью того «tsotsi taal» (буквально — «бандитский язык»), которым мы пользовались. На обычное приветствие «Hoe's it daar ma bra?» (Как поживаешь, брат мой?») следовал ответ «It's khorosho ma bra, it's pozhal'sta» (Хорошо, мой брат, пожалуйста).

По субботам мы ходили на танцы в Дом офицеров, где имели возможность познакомиться с местными девушками. Это было чистое, добросердечное развлечения с приёмами ухаживания, которые, как мне казалось, вышли прямо из русских романов девятнадцатого века.

Некоторые из более старших товарищей, которым было уже далеко за сорок, завели знакомства с вдовами военной поры и по субботам и воскресениям наслаждались домашним уютом. Это были достаточно тайные романы, и я узнал об этом только тогда, когда один из наших ветеранов, «Oom» (Дядюшка) Джеремия, пригласил меня на обед в воскресенье. Когда мы пришли в дом его возлюбленной — женщины за пятьдесят лет, сыновья которой были в армии, на него хлынул поток чувств: она усадила его в его любимое кресло, принесла пару шлёпанцев.

Однажды меня попросили выступить перед школьниками и рассказать им о положении в Южной Африке. Джоэль Клаас пошёл со мной и когда я рассказал школьникам, какое образование он получил, и как он был вынужден учиться при свечах, они были потрясены и немедленно решили собрать для нас денег.

Как-то раз, в поисках компании, несколько человек из нас зашли в университет. Скоро мы втянулись в оживлённую беседу с группой студентов отделения английского языка, которые готовили курсовую работу по Роберту Бернсу. Я удивил их, прочитав на память: «Виски и свобода очень хорошо уживаются». Дело закончилось тем, что мы купили «Советское шампанское» и устроили шумную вечеринку. Мы сделали ошибку, сказав, что мы кубинцы, поскольку по соображениям безопасности нам было рекомендовано скрывать нашу подлинную национальность. Когда мы уходили, они пообещали пригласить на следующую встречу студентов с испанским языком. В результате мы так и не вернулись.