Василий Елисеев - По джунглям Конго (Записки геолога)

• Название: По джунглям Конго (Записки геолога)
• Автор: Василий Елисеев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1978
• ISBN: Скан - AAW

Автор книги, советский геолог, принимал участие в поиске месторождений алмазов в Конго. Впечатления о полном опасностей жизни в экваториальных лесах легли в основу его путевых заметок. Об истории исследования страны, ее прошлом и настоящем, о быте, нравах и обычаях населения, богатой природе и животном мире рассказывает эта книга, рассчитанная на самые широкие круги читателей.

---

Настала вторая ночь. Среди ночи тот товарищ, который хотел доплыть до берега, внезапно закричал: «Лодки… лодки… Я слышу ржание лошадей». Но никаких лодок не было и не должно было быть: кони и лодки могли появиться только днем. У нашего товарища начались галлюцинации.

Не знаю, что было бы с нами, если бы не подоспели лодки. Они подошли днем, и мы были спасены.

А водопад Лали-Бвенза продолжал шуметь и осыпать нас мелкими брызгами. Стало прохладно. Пора уходить. Нас ждала работа. Делу — время, потехе — час.

В Пуэнт-Нуаре сдал образцы пестрых брекчиевидных глин на химический и спектральный анализы. Анализы показали, что в глинах есть никель, хром и магний, а также серпентиноподобный минерал, который был обнаружен при просмотре глин под микроскопом. Предположение, что найденные нами глины — элювий кимберлитов, подтвердилось анализами.

Недели через три мы снова увидели Луи Бунгу. Он нашел несколько алмазов и приехал в Пуэнт-Нуар, чтобы поделиться с нами этой радостью.

Человек джунглей, Луи Бунгу уже на второй день пребывания в городе жаловался: «Мне здесь жарко и душно, месье Базиль. Хочу скорее вернуться домой, под сень деревьев».

Мне вспомнился эпизод из книги Арсеньева «Дерсу Узала». Владимир Клавдиевич пригласил знаменитого охотника-нанайца во Владивосток, к себе в гости. Дерсу Узала сказал:

— Нет, спасибо, капитан. Моя Владивосток не могу ходи. Чего моя там работай? Охота ходи нету, соболя гоняй тоже не могу. Город живи — моя скоро пропади.

Через два дня Луи уехал в джунгли.

В ДЖУНГЛЯХ МАЙОМБЕ

Закончив отчет о поисковых работах на алмазы, еду в Димонику, что в горах Майомбе, искать золото.

Километрах в пятидесяти от города дорогу пересекает огромный варан, примерно с полметра длиной. Марсель Мунгабио прибавляет газу с явным намерением раздавить варана. Прошу Марселя притормозить машину, что он и делает, правда, неохотно. Варан скрывается в зарослях.

В пути на нас обрушился ливень (шел февраль, начинался большой дождливый сезон). По дороге потекла неглубокая, но местами весьма бурная река. Наш газик бежит вверх, навстречу потоку, разбрызгивая в обе стороны воду, словно поливальная машина. Холодные капли дождя проникают за воротник куртки, попадают в рукава. Поднялась вода в реках, залила прибрежные кусты бамбука. Поток подхватывает и несет палки, бревна, ветки. Они проносятся с большой скоростью. Дорога раскисла. Машина продвигается с трудом на второй скорости. Иногда ее заносит, что небезопасно: можно свалиться в пропасть, тянущуюся справа от дороги. Оползают склоны, загромождая дорогу раскисшей глиной со щебнем, падают на дорогу деревья. Дорога узкая, и объехать их нельзя. Приходится расчищать завалы. Подъехали к мосту через реку, а по нему течет настоящая река. Река пересекает реку. Географический парадокс!

До Димоники не доехали километров пятьдесят, остановились на ночлег. Нас встретила туча мокрецов. Когда их кружится много, они напоминают пыльное облако. Через считанные минуты они так нас искусали, что уши, голова и руки начали нестерпимо зудеть. На теле появились красные волдыри. Мы поскорее вбежали в дом. Но и в доме мокрецы продолжали жалить с каким-то остервенением. Нигде нет спасения от этих фуру. Вспомнились слова из одной книги, которую читал перед отъездом в Конго. Ее автор выразился примерно так: вряд ли природой создано что-либо более неприятное для человека, чем мокрецы.

Спали под марлевыми пологами: было душно, но мокрецы не беспокоили. Утром, забыв об их существовании, выбежал в одних трусах умыться. И был жестоко наказан на беспечность: миллионы мошек впились в тело, хоть караул кричи от внезапно возникшего невыносимого зуда во всем теле. «Пожалуй, иметь дело с сибирским гнусом все же приятнее», — подумал я в тот момент.

Через несколько часов прибыли в Димонику. Расположились на одной из вилл, стоявшей на холме (виллы построил золотопромышленник Вигуре. После революции он бежал из Конго). Отсюда открывался великолепный вид: расходящиеся веером гряды гор, покрытые темно-синими джунглями. Не зелеными и даже не сине-зелеными, а именно синими, сапфировыми. Фуру здесь почти не беспокоят.

Раннее бодрящее утро. Выхожу из виллы и не верю глазам: не видно ни веера горных хребтов, ни синих джунглей. Все закрыто молочно-белой пеленой тумана. Лишь кое-где проступают островерхие пики гор. Но день вступал в свои права, и туман стал рассеиваться. Все явственнее и явственнее вырисовывались очертания долины, показывались крыши хижин поселка золотоискателей. Прошло немного времени, и от тумана остались отдельные пятна, которые рассеивались необычным образом — струйками и кольцами, как дым костров. Сходство поразительное!

После завтрака отправились в маршрут. Нужно было осмотреть реку Мавембу. Вот и нужная река. Спускаемся в ее прохладные воды и бредем вниз по течению. Впереди рабочие, за ними геолог Владимир Васильевич Богомолов и я. Подошли к плесу. Нам с Богомоловым не хотелось погружаться по грудь в воду, и мы решили обойти плес берегом. Надо было пройти всего каких-то метров тридцать — сорок. И вот мы продираемся сквозь паутину лиан. У нас нет мачете, чтобы прорубать проход, идти очень трудно. «Пожалуй, лучше идти по любой воде, чем так мучиться», — думал я. Конголезцы давным-давно поняли: река — лучшая дорога в джунглях. Когда мы уже почти обогнули плес, нас внезапно что-то обожгло. Словно сотни раскаленных игл вонзились в голову, в лицо, в руки, в грудь. Машинально хватаюсь рукой за голову и снимаю пригоршню… мелких муравьев. Кажется, схожу с ума: вместе с Богомоловым бросаемся как очумелые в воду, надеясь уменьшить жгучую боль. А она не уменьшается, муравьи продолжают жалить. Снова вылезаем на берег, сдираем с себя одежду и кричим благим матом. На крик бегут рабочие, не понимая, что случилось. Наконец они около нас. Спешно снимают с нас муравьев, а мы с Богомоловым дрожим, как в лихорадке. Появилась тошнота. Раскалывается голова, у меня онемела правая рука. Поднялась температура, на теле выступила красная сыпь. Продолжать маршрут не было сил. Совсем больные вернулись в лагерь.

По совету рабочих пили отвар какой-то травы, глотали аспирин. Ночь была очень тяжелой. Утром наступило облегчение. Через два дня мы были здоровы. Так негостеприимно встретили нас майомбинские джунгли.

ЗНАКОМСТВО С УБИТОЙ ГОРИЛЛОЙ

При вилле, в которой мы поселились (переводчик Игорь Язон, повар Франсуа Кицику с женой и тремя детишками и я с женой, приехавшей ко мне на несколько дней из Пуэнт-Нуара), был сад. В нем зрели авокадо, грейпфруты и плоды хлебного дерева. Хлебное дерево принадлежит к семейству тутовых. Его плоды, размером с тыкву, имеют неровную, шероховатую поверхность. По виду они напоминают огромных ежей. Плоды висят на короткой плодоножке прямо на стволе дерева или у основания ветвей. Они богаты крахмалом, а их семена — маслом. Чтобы приготовить из плода хлебного дерева еду, ею разрезают на пластины — лепешки и поджаривают. Отсюда и пошло название «хлебное дерево». Иногда плоды протыкают палкой, и они начинают бродить. Образуется похожая на тесто масса, из которой также приготавливают лепешки. Повар Франсуа Кицику уверял меня, что одно хлебное дерево может прокормить в течение года семью из трех человек.

За садом сразу же начинались джунгли, окружавшие виллу с трех сторон. Ночной лес был полон самых разнообразных, порою неприятных звуков. На фоне сплошного звона цикад вдруг раздавался резкий крик, как будто кто-то звал на помощь. Как-то мы услышали чей-то храп со свистом. Через некоторое время свист прекратился, и был слышен только храп. Храп со свистом мы слышали несколько ночей подряд. Потом он прекратился. Однажды услышали какой-то металлический звук, как будто кто-то ударял молотом по наковальне…

Как-то под вечер ко мне пришел топограф Гома Бернар с лапой гориллы. Он рассказал, что наш охотник убил гориллу. А чтобы ему поверили, принес лапу. Завтра охотник и несколько рабочих пойдут за гориллой.

В тот день я пораньше пришел из маршрута. Хотелось посмотреть на процессию с гориллой. Игорь Язон, моя жена, Франсуа и я спускаемся в деревню и прохаживаемся по улице, ожидая рабочих с гориллой. Прошло несколько часов, а рабочих еще не было. Наконец, появился охотник с двустволкой за плечом и сказал: «Рабочие скоро придут». В Конго охота на горилл запрещена. Единственный оправдательный мотив убийства — защита от ее нападения. Когда стало темнеть, появились рабочие с гориллой. Пришло много жителей Димоники — мужчин, ребятишек, женщин с детьми — посмотреть на зверя. Труп положили на землю, и топограф Гома приступил к его обмеру. Данные обмера полагается сообщить в полицию. (Рост гориллы оказался равным ста сорока восьми сантиметрам, длина передней конечности — восьмидесяти сантиметрам, а задней — пятидесяти двум.)