Ф. Дикин - Дело Рихарда Зорге

• Название: Дело Рихарда Зорге
• Автор: Ф. Дикин
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00788-9

В книге английских авторов на основании многочисленных документов и высказываний участников событий совершенно по-новому для российского читателя рассматриваются как сама фигура Рихарда Зорге, так и работа возглавляемой им группы в Китае и Японии накануне Второй мировой войны.

Книга будет интересна не только специалистам — историкам, но и широким читательским кругам в первую очередь из-за неординарности личности Зорге и существования до сих пор самых противоречивых легенд о нем, а также потому, что авторы смогли «закрыть» многие белые пятна в деле Зорге.

---

Среди многих заявлений, сделанных Зорге в японской полиции после ареста, нет ни намека на его разочарование в московском начальстве в течение последних месяцев его деятельности в Токио, никаких признаков сомнений, которые посетили бы его за время его пребывания в России в 1935 году, когда в Советском Союзе вовсю разворачивался Джаггернаут (безжалостная неумолимая сила) сталинского террора. Он до конца сохранил непоколебимую веру в будущее международного коммунизма, давая показания японским следователям.

Единственный намек на его собственную слабость и депрессию дают опубликованные в постсталинской советской прессе выдержки из личного дела Зорге. «Он не знал, что генерал Берзин, завербовавший его в 1929 году (если не раньше) в качестве офицера советской разведки, и его непосредственный начальник в 4-м Управлении «Алекс» Борович были казнены в ходе чисток, однако он не мог не почувствовать перемен». В письме, отправленном на имя «Директора» московского Центра, которое по некоторым данным должно быть датировано октябрем 1940 года, он писал:

«К сожалению Макс (Клаузен) так серьезно болен, что не приходится рассчитывать на возвращение его прежней работоспособности. Он проработал здесь пять лет, а местные условия могут подорвать и самый крепкий организм. Сейчас я освоил его работу и возьму ее на себя.

Что до меня, то я уже сообщал вам, что пока идет война в Европе, я останусь на своем посту. Но поскольку немцы здесь говорят, что война скоро кончится, я должен знать, что будет дальше со мной. Могу ли я рассчитывать на то, что смогу вернуться домой в конце войны? Мне только что исполнилось сорок пять, из них одиннадцать я на задании. Пришло время для меня устроиться, осесть, положив конец кочевому существованию, и использовать тот огромный обширный опыт, который я приобрел. Я прошу вас не забывать, что я жил здесь без перерыва — в отличие от других «респектабельных иностранцев», — не беря отпуск каждые три-четыре года. Это может выглядеть подозрительно.

Остаемся, да, верно, с подорванным здоровьем, но всегда ваши верные товарищи и соратники».

Послание, написанное явно в приступе депрессии, ярко обнажает чувство оторванности, изоляции и небезопасности «нелегальной» работы и двойного существования в далекой и враждебной стране[112].

Почти ровно год спустя после бесспорного, хотя и непризнанного триумфа группы Зорге вновь возвращается к той же теме, однако на этот раз с чувством выполненного долга. 15 октября 1941 — в день ареста Одзаки, о котором Зорге пока не было известно — он набросал телеграмму в Москву следующего содержания:

«Мы глубоко взволнованы и внимательно следим за борьбой вашего народа с Германией. Нам очень жаль, что мы должны оставаться здесь, где не можем оказать вам никаких серьезных услуг или помощи.

Фритц (Клаузен) и Фикс (Зорге) хотели бы знать, не следовало бы им вернуться домой или отправиться в Германию, чтобы там заняться новой работой. Они сознают, что любое из этих заданий было бы крайне трудным, но мы знаем работу и верим, что, пересекая границу, чтобы работать под вашим руководством, или же отправившись в Германию, чтобы заняться там новой деятельностью, мы смогли бы сделать что-нибудь полезное. Ждем вашего ответа».

Когда впоследствии японский предварительный суд, рассматривавший его дело, спрашивал Зорге, не просил ли он Москву о возвращении из-за того, что «чувствовал, что опасность нарастает», Зорге ответил: «Нет. Скорее потому, что я завершил свою миссию в Японии и хотел продолжить работу в Москве или в Европе. Когда я говорю, что «моя задача была выполнена», я имею в виду, что я убедился, что Япония не вступит в войну против Советского Союза».

Чувствуется, тем не менее, дух усталого идеализма в этом послании. После разговора с Клаузеном было решено подождать несколько дней, прежде чем отправлять его. И в результате текст его так и остался лежать на столе Зорге, не дождавшись отправки в Москву.

Опасность все ближе подходила к группе Зорге с самых разных и, казалось бы, не связанных между собой сторон. Все аресты производила Особая высшая полиция, подчинявшаяся министру внутренних дел, в чьи функции входило расследовать дела подозреваемых в «левых» симпатиях. Именно при выполнении этой особой задачи след привел от Ито Ритцу к Китабаяси Томо, а через нее — к Мияги. В Министерстве внутренних дел царили тревога и замешательство, когда след этот в конце концов вывел на европейскую шпионскую группу.

Дела о шпионаже входили в компетенцию Военной полиции (Кемпетай). Между двумя этими организациями, военной и гражданской, нередко случались стычки: соперничество возникало на почве подсудности тех или иных дел, и дело Зорге являет собой яркий пример такого соперничества. После произведенных арестов одного из гражданских прокуроров, занимавшихся этим делом, вызвали в Управление военных дел Министерства обороны, которому подчинялась Кемпетай, и сказали: «Мы давно шли за Зорге по пятам. На самом деле именно армия следила за его подпольной деятельностью. Но в конце нас оттеснили посторонние, не имеющие к этому делу никакого отношения».

О существовании шпионской группы, действовавшей в Японии, было известно военной разведке, поскольку уже с 1938 года подслушивающие станции министерства связи как в Корее, так и на территории самой Японии занимались радиоперехватом загадочных сообщений. Первый такой перехват датирован июлем 1938 года, но ни точное местоположение передатчика, ни принадлежность группы, похоже, так и не были установлены военной полицией до самого ареста Зорге и его сотрудников, произведенного Особой высшей полицией. Поскольку последняя контролировала все дело, японские военные власти так никогда и не сообщили своему гражданскому двойнику, проводили ли они какое-либо расследование, направленное на то, чтобы выследить группу, о чьем существовании уже знали.

Представитель гестапо в Токио полковник Мейзингер, однако, позднее утверждал, что в ходе таких предварительных расследований деятельности Зорге японская военная разведка не только перехватывала некоторые из радиосообщений Клаузена, но и не уничтожила радиостанцию лишь потому, что желала выследить источник данных, большую часть которых могли поставлять лишь высшие чины японского правительства. Японские власти также хвалились перед Мейзингером, что они даже перехватили сообщение из Москвы, в котором Зорге благодарили за своевременную информацию о нападении Германии на Россию.

Похоже, что в течение нескольких месяцев до своего ареста в октябре 1941 года Зорге был объектом более явной полицейской слежки, нежели обычно, даже несмотря на свое европейское происхождение и близкие отношения с германским послом. Как говорит об этом офицер полиции, который арестовывал Зорге, «причина, почему за Зорге зорко наблюдали власти, как за подозрительной личностью, была в том, что хотя он занимал положение всего лишь специального корреспондента «Франкфуртер Цайтунг», но пользовался абсолютным доверием германского посла Отта и мог приходить, когда хотел, когда дело касалось доступа в посольство. Более того, у него была репутация человека, «знавшего все». Иностранная секция «Токко» (Особая высшая полиция) сильно подозревала, что он не только корреспондент».

В августе Ханако-сан пригласили в полицейский участок и посоветовали прекратить всякие отношения с Зорге, на что она, сардонически усмехнувшись, ответила, что приглашает начальника участка на обед.

Предполагалось также, что подозрений японской полиции возбуждала неосмотрительность полковника Мейзингера, перед которым стояла задача докладывать о немцах, живущих в Японии, и поддерживать связь с японскими властями, наблюдая за подозрительными личностями. Перед отъездом в Токио начальство приказало Мейзингеру заняться расследованием деятельности Зорге, и, хотя отчет его был благоприятен для Зорге, Мейзингер сказал, что ему было велено обсудить этот вопрос с японской полицией, что и побудило последнюю заняться своим собственным расследованием.

Аресты Одзаки и Мияги сразу же вскрыли не только существование группы Зорге, но и тревожные утечки информации сверху, из кругов, близких к принцу Коноэ, и касающиеся японо-американских переговоров. Вероятно, именно эти разоблачения, полученные от Одзаки и Мияги, и привели Управление прокуратуры к решению о необходимости немедленного ареста Зорге и его со-трудников-европейцев.

Японская полиция также утверждала, что обнаружила, что Зорге должен был отплыть из Японии на пароходе в Шанхай, однако эти данные ничем не подтверждены. Ясно лишь, что, находясь на грани ареста, Зорге считал свою миссию законченной, и в этом-то все Дело.

Глава 15. ТОКИЙСКАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ ТЮРЬМА

Как мне хотелось улететь с этими воробьями в небеса Сибири!