Филип Дик - Голоса с улицы

• Название: Голоса с улицы
• Автор: Филип Дик
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-63851-2

Жанр романа определяют как «экспериментальный мейнстрим». Действие происходит в начале 1950-х. Молодой парень Стюарт Хэдли живет в калифорнийском городке Окленд и работает продавцом в магазине радиоэлектроники. На первый взгляд, его жизнь близка к обывательскому идеалу: хороший дом, симпатичная жена, приличная работа с перспективами для продвижения. Но герой испытывает внутренний дискомфорт, чего-то ему в жизни не хватает. Дело в том, что Хэдли по натуре романтик, обывательское счастье не для него. Внутренний жар он сначала пытается погасить алкоголем и беспорядочными сексуальными связями, затем религиозным фанатизмом, но все бесполезно. Стюарт чувствует, что начинает постепенно сходить с ума…

Эта книга – фактически первое крупное произведение Дика, созданное им примерно в 1953 году. Частично носящий автобиографический характер, «Голоса улиц» – единственный роман знаменитого фантаста, который никогда не издавался. В творческом наследии Дика имелось еще несколько неизданных книг, чьи рукописи, однако, были по различным причинам утрачены.

---

– Почему вы это говорите? – Хедли стало интересно, раз это касалось его. – Почему именно мне?

– Мне придется углубиться в то, что я считаю основными причинами вашей дилеммы.

– Валяйте.

Марша вздохнула.

– Вы настаиваете? В общем, вы – интеллектуал-ренегат. Это главное. Вы прячетесь… расхаживаете в бирюзовом костюме с отложными манжетами, прикидываясь веселым, энергичным молодым продавцом, у которого дела идут в гору. Но в действительности дела абсолютно вас не интересуют. Обман, сплошное притворство, не так ли? Но вы не можете вернуться в тот мир, откуда сбежали… Да вы этого и не хотите. Вы не хотите стать еще одним бессильным и многословным Дейвом Гоулдом с его экстравагантным поведением и запутанными теориями. Знаете, когда Луис Фишер[32] спросил старую русскую крестьянку, как изменилась ее жизнь после революции… Я вас утомила?

– Нет, – Хедли покачал головой.

– Старуха ответила: «Ну, стало больше разговоров». По-моему, в этом и заключается суть марксизма. Вы не хотите возвращаться к пустым словам, к разговорам ради самих разговоров… Вы видели группки авангардистов, которые сидели и разглагольствовали, и видели отколовшиеся группки социалистов. Пустые, бессодержательные слова. Одни разговоры, и никакого дела. Слова, а за ними – еще больше слов. Догмы. Огромные тома. Трактаты. Книги, дискуссии и споры, предложения и резолюции, – Марша в отвращении фыркнула. – Сартр показывает, что человек существует только в своих поступках. Понимаете? Важно не то, что вы думаете, а то, что вы делаете. То, что вы думаете, не имеет никакого значения… Вы можете сидеть и думать вечно – какой от этого прок? Самое главное – это поступок, действие.

В сумерках они мчались вдоль побережья в сторону Сан-Франциско. Машин на дороге было немного: спереди и сзади извивались пустые отрезки тусклого серого асфальта. К океану спускались голые скалы, кое-где поросшие кустарником. Заросли хлестал холодный ветер, который гнал обрывки старых газет, ветки и сорную траву, катил ржавые пивные банки и всякие обломки по глубоким оврагам навстречу свинцовому прибою. Однообразие изредка нарушали указатели «СВАЛКА МУСОРА ЗАПРЕЩЕНА». Справа зловеще раскачивались провисшие телеграфные провода. Одинаковые выжженные холмы тянулись вдаль и терялись в сгущавшейся темноте. Нигде не видно было ни одной живой души.

– Тоскливо тут, – заметил Хедли.

Марша кивнула, уверенно выкручивая руль.

– Если не считать этого, – она показала рукой вперед.

У грязной обочины автострады был припаркован одинокий, несчастный грузовик. На вечернем ветру печально трепалась большая раскрашенная вручную вывеска «СВЕЖИЕ ЯЙЦА ПО 59 ЦЕНТОВ ДЮЖ.». Мужчина и мальчик складывали ящики с яйцами обратно в грузовик: рабочий день для них окончился. Обе фигуры едва виднелись в полутьме. Вокруг грузовика ветром намело груды мусора по самую щиколотку. Эти белые городские отбросы извергались проезжающими машинами, а затем сметались в кучу океанским ветром.

Хедли посмотрел на удаляющийся грузовик и впал в уныние. Зловещая, заброшенная береговая линия действовала на нервы; мужчина и мальчик, устало и молчаливо собиравшие нераспроданные яйца, заставили его осознать тщетность любых усилий. Эти двое наверняка простояли целый день, пока мимо проносились роскошные автомобили.

– Интересно, они хоть что-нибудь продали, – сказал Хедли вслух. Для него этот отдельный человек и его сын олицетворяли всех, о ком он заботился – сирых, слабых и беззащитных. Уязвимых людей, от которых Марша решительно отмахивалась.

– Такая же цена, как в центральных супермаркетах, – сказала она. – Рассчитано на лохов, – она перешла на вторую передачу перед долгим подъемом. – Автомобилисты всегда покупают что-нибудь по пути, а местные жители их облапошивают.

– Не нравится мне здесь, – сказал Хедли. – Безлюдно до чертиков. А если вдруг машина поломается?

– Не поломается, – непринужденно ответила Марша.

– Но могла бы. Мы могли бы тут застрять: какой дурак сюда попрется? Никакой. Вполне возможно, мы останемся здесь навсегда. Это все равно что скатиться в расселину.

– Когда-нибудь, – сказала Марша, – все здесь застроят пригородными домиками типа калифорнийских ранчо, с «крайслерами» или, может, «фордами» перед входом. Аккуратные одноэтажные домишки, похожие друг на друга, как две капли воды.

Они въехали в Сан-Франциско. По правую руку располагался длинный парк, по левую – вереница деревьев, а за ними – океан.

– Это загородный клуб, – пояснила Марша. – Для богатых полковников из Президио. Чтобы плутократам было где поиграть в гольф.

Деревья казались черными лужицами темноты. В тускло-фиолетовом ночном небе уже зажглись первые звезды. Вдалеке за клубом горели и мигали скопления городских огней: их вереницы растворялись посреди черных горных глыб. В сумерках город можно было принять за космическую горную разработку – бесчисленные механизмы, работавшие бесшумно и без усилий, появлялись из-под земли и исчезали в тумане, плывшем над Заливом.

Хедли с тоской уставился на огни, упиваясь зрелищем разумной деятельности.

– Красиво, – тихо сказал он. Мимо со свистом пролетали машины, вспыхивали фары. В ушах звенели звуки человеческой жизни: приятный шум двигателей, светофоров и радиоприемников – ревущие стальные голоса. Хедли с облегчением покинул безотрадное пространство между городами. Так он себе и представлял сельскую местность: голые пустоши, где никто не живет и куда никто не забредает. Деревня – это бесплодная земля за городом, и больше ничего.

– Вот мы и приехали, – уныло сказала Марша: ее реакция была прямо противоположной.

Они свернули с прибрежной автострады и быстро въехали в город. С обеих сторон мелькали современные жилые дома из белого бетона; дорога была широкой и ровной, ее освещали желтые натриевые лампы. Хедли опустил стекло и свесился наружу. Вдохнув запах города, он радостно подставил лицо холодному ночному ветру. Стюарт наслаждался его резкими струями и, слегка прикрыв глаза, радостно озирался.

– Вы черпаете в этом чувство безопасности, – кисло заметила Марша. – Хотите затеряться в толпе. Сделаться незаметным. Защититься подражанием.

– Черт возьми, – обиделся Хедли, – мне нравятся люди. И мне нравится быть с ними. Что в этом такого уж противоестественного?

– Они выжимают из вас все соки! Опускают вас до своего уровня! Взгляните на себя… – Марша ткнула в него пальцем. – В этом костюме, галстуке и манжетах вы похожи на миллион других веселых молодых продавцов, вице-президентов, менеджеров и всех прочих управленцев. Но вы не такой. В душе вы другой!

– Какой же я? – С бесконечным любопытством спросил Хедли.

– Разумеется, вы художник. И вы это знаете. Так что не пытайтесь притворяться! Не пытайтесь уползти и спрятаться под одеждой продавца. Черт возьми, вам придется крепко встать на ноги, как настоящий мужчина, и посмотреть судьбе в глаза.

Хедли мрачно нахмурился: он знал, что это неправда, но… ложь ли это? Марша явно в это верила. Быть может, она права, а он ошибается. Быть может, нужен человек со стороны: никогда не узнаешь, кто ты на самом деле, пока тебе не скажут?

– Мы остановимся у меня и выпьем, – сказала Марша и взглянула на свои часы. – А потом отправимся на встречу с Тедом.

На ладонях Хедли выступил нервный холодный пот. Знакомство с Теодором Бекхаймом становилось все реальнее, все правдоподобнее. Облизнув сухие губы, Хедли сказал:

– Если он занят, я не хочу мешать. У него, наверное, куча хлопот.

– Разумеется. Но важно, чтобы вы с ним встретились. Я рассказала ему о вас, и он хочет с вами познакомиться.

Хедли фыркнул.

– Смех, да и только! Что вы пытаетесь мне всучить? Вам-то какой в этом резон? Боже, я же не лопух, которого можно отвести на живодерню и там обчистить. Я не желаю отправляться на бойню по собственной воле – для этого я слишком сильно себя люблю.

– Наоборот: я увожу вас с бойни, – мягко сказала Марша.

Улица сузилась. «Студебекер» стал взбирался по длинному склону холма: современные жилища сменились высокими старинными деревянными домами, соединенными общей стеной. Не видно было ни травы, ни других растений – лишь серые бетонные тротуары. Дорога была неровная и ухабистая. Кое-где по ней брели мужчины и женщины. В вечерней темноте мигали огни грязных, неряшливых магазинчиков. Винные лавки, чистка обуви, дешевые гостиницы, закопченные бакалейные лавки, ломбарды, бары.

– Это район Хейз, – сообщила Марша, когда «студебекер» выбрался на вершину холма, застыл в нерешительности, а затем пополз вниз по другую его сторону. – А эта большая впадина называется Ямой Хейза. Я живу почти на самом дне.

Машины были припаркованы на тротуарах и подъездных дорожках. Крутой склон на дальнем конце впадины оживлялся огнями и уличным движением. Автобусы резво взбирались вверх; на перекрестках плотные толпы людей перебегали на другую сторону улицы. Вскоре Марша сбавила скорость, выставила наружу тонкую руку, а затем пересекла разделительную линию, проехала по левой полосе и юркнула в узкий бетонный проход между высокими деревянными домами. «Студебекер» очутился на круглой автостоянке, расположенной напротив ветхих гаражей. Марша съехала с бетона в грязь и мокрую спутанную траву на дворе одного из домов. Дернула ручной тормоз и выключила двигатель.