Михаэль Золтиков - Кошка

• Название: Кошка
• Автор: Михаэль Золтиков
• Издательство: Гея
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-85589-035-8

"Кошка" - агентурный псевдоним французской разведчицы Матильды Каррэ, которую на Западе называют "Матой Хари второй Мировой войны". Это трагическая история одной из супершпионок XX века. В 40-е годы она создала на территориях, оккупированных немцами, разветвленную агентурную организацию "Интераллье", снабжавшую лондонскую разведку ценной информацией. 

Книга рассчитана на широкий круг читателей

---

В ходе ожесточенных воздушных боев с мощным немецким авиационным прикрытием кораблей мы понесли тяжелые потери...

Утром тринадцатого февраля все немецкие корабли прибыли в свои порты. Эта новость привела британскую общественность в изумление и недоумение: случившееся было необъяснимой расценивалось как свидетельство немецкого господства над проливами, что вызвало, естественно, народный гнев...»

13 февраля 1942 года в послеобеденное время «Кошка» с нетерпением ожидала прихода Блайхера. Когда он, наконец, пришел, она не стала брать, как говорится, быка за рога, а начала разговор издалека.

Перед своим арестом Матильда начала выпускать на гектографе подпольную газету под названием «Кошка сообщает...» После ее ареста Блайхер продолжил выпуск этого издания, с одной стороны, чтобы никто не заметил исчезновения «Кошки», а с другой — чтобы распространять через листок нужную для него информацию.

— Скажи, Жан, почему ты не показал мне последний номер моей газеты, прежде чем она вышла? Ведь основала-то ее я, и мне лучше знать, что и как делать, чтобы никто из моих людей не почуял неладное.

— Ты не обижайся, дитя, но ведь с тех пор как ты побывала у Анри Койена и выболтала ему все. что только было можно..

— Я так и знала, что ты ответишь что-нибудь в этом роде! Скажи-ка, а что означает последняя радиограмма из Лондона, которую ты опубликовал в газете? Я что-то о ней ничего не слышала...

Она достает «свою» газету из сумочки и громко читает вслух:

— Кошка сообщает: Военное министерство Лондона передало мне 6 февраля 1942 года в 21 час 30 минут радиограмму следующего содержания:

«Нападения на вермахт, подрыв мостов и железнодорожных составов, покушения с использованием взрывчатых веществ и убийства немецких солдат впредь запрещаются.

Этот запрет вводится с учетом интересов и для защиты находящихся в плену у немцев борцов Сопротивления, так как в противном случае вермахт на любое насилие ответит расстрелами заложников.

Доводим до вашего сведения, что под прикрытием движения Сопротивления профессиональными преступниками совершаются многочисленные грабежи и разбойные акты, в результате чего подрывается престиж Сопротивления.

Боевые действия против немцев возобновить с момента высадки союзников. День высадки будет доведен до вас своевременно. Подписано: полковник Реми полковник Бакмастер генерал де Голль».

«Кошка» свертывает листок и говорит с прищуренными глазами:

— Эта мнимая радиограмма от генерала де Голля сфабрикована тобой, Жан. чтобы снять угрозу нападения на вермахт со стороны подпольщиков и французских патриотов!

— Ну и что? Даже если это и так! Ты же сама всегда выступала против насилия и кровопролития.

— Ага, значит, ты признаешься! Ты использовал мое имя, чтобы обвести вокруг пальца все французское Сопротивление и первым узнать о предстоящей высадке союзников на территории Франции — где и когда. Ты и на этот раз сработал хитро и умело...

— Умная кошечка, чего это ты вдруг сердишься? Хорошо, эта радиограмма, действительно, придумана мною с единственной целью не допустить расстрела заложников. Твои земляки, находящиеся в немецких лагерях и тюрьмах, будут тебе благодарны от всей души, если после войны им в руки попадет эта газета и они узнают о моем трюке. Без этой придуманной мною радиограммы большинство из них войны не переживут, так как число нападений на немецких солдат в последнее время резко возросло.

— Большего от тебя услышать я и не хотела. Следовательно, ты выдумал эту так называемую «деголлевскую радиограмму», использовав в своих корыстных целях мое имя. А теперь ты должен признаться и в том, что опять-таки со ссылкой на меня передал в Лондон радиосообщения от второго и одиннадцатого февраля об аресте Филиппона и Галля и перевербовке радиста. И о том, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» будто бы из-за повреждений не могут выйти в море. Вся эта информация высосана тобою из пальца, и ты передал ее, прикрывшись моим именем!

Кошка покраснела от негодования.

Блайхер сохраняет невозмутимость и лишь спрашивает:

— Откуда тебе известно содержание моих радиограмм? Не от твоего ли друга Анри Койена? Выходит, что он, в нарушение своего честного слова, поддерживает связь с англичанами?

— Не от Койена, а от английского офицера секретной службы, который сегодня ночью спрыгнул на парашюте около Парижа специально с целью разобраться с этим безобразием. Когда ты утром ушел из дома, он пригласил меня по телефону прийти к Вомекуру и там подверг допросу не хуже прокурора. Лишь благодаря Создателю я смогла вернуться домой, как говорится, целой и невредимой.

Он, конечно, сразу же заметил, что я не имею ни малейшего представления об обоих радиосообщениях, и мне с большим трудом удалось выкрутиться, сказав, что я в последние дни была больна и всеми вопросами занимался ты. Он хотел бы встретиться с тобой еще сегодня и намерен приехать сюда, опасаясь, что ты можешь туда не пойти. Он считает, что эти сообщения не являются сознательной дезинформацией и что мы оба, я и ты, по своему простодушию попались на удочку немцев, а теперь стыдимся своей глупости, в результате которой Англия получила пощечину. Англичанин может появиться здесь каждую минуту...

— Приедет ли он с Вомекуром? — испуганно спрашивает Блайхер.

— Нет, Вомекур сюда прийти не может, так как эта квартира принадлежит его родственникам, и консьержка хорошо его знает. Так что англичанин будет один.

— Это хорошо, — произносит Блайхер, — тогда я поговорю с этим господином как положено. А теперь мне нужно срочно позвонить по телефону.

— Я считаю возмутительным с твоей стороны, Жан, что ты манипулируешь моим именем за моей спиной. Как же я буду выглядеть послетвоей аферы с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау»?! Но и свою радиоигру с Лондоном ты тем самым провалил!

— Когда-то это должно было случиться. Видишь ли, кошечка, твоей «Интераллье» фактически более нет. Лично я арестовал сто тридцать человек, и лишь немногим удалось скрыться. Да и радиоигру с Лондоном я не могу продолжать до бесконечности хотя бы потому, что Верховное командование не дает мне никаких материалов для дезинформации. Коли я не знаю, что я должен передавать в Лондон и как отвечать на все их запросы, то делать нечего и надо, как говорится, закругляться. Передавать правду я не имею права, а сочинять самому довольно опасно: если вдруг Верховное командование посчитает, что это наносит вред Германии, то я могу схлопотать обвинение в государственной измене. В случае с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» мне еще повезло. А если бы мое утверждение, что корабли сильно повреждены, соответствовало действительности, что тогда? Поэтому я пришел к выводу, что с радиоигрой надо кончать и использовать наш подпольный радиопередатчик в последний раз для спасения крейсеров. Так что моя радиограмма от одиннадцатого февраля была лебединой песней.

Честолюбие «Кошки» сильно задето, а оно является одной из главных черт ее характера. И хотя Матильда уже давно работает на Блайхера и, стало быть, на немцев, она не хочет, чтобы ее имя перестало пользоваться уважением среди бойцов движения Сопротивления и у англичан. Ей приятно было услышать, что все радиосообщения, начинавшиеся словами «Кошка сообщает...», были достоверными.

Блайхер больно задел ее чувство собственного достоинства, ее гордость, в результате чего в их отношениях образовалась трещина, которая стала все более расширяться и углубляться в ближайшее время под натиском быстро сменявшихся событий.

Проходит не так много времени, как у двери раздается звонок. Это приехал англичанин. Он бормочет какое-то имя, представляясь мнимому бельгийцу месье Жану. Но Блайхер даже не старается его понять, зная, что оно, вне всякого сомнения, вымышленное.

Офицер лондонской секретной службы холодно произносит:

— После катастрофы в проливе я прибыл сюда, чтобы потребовать объяснений. Кто вам рассказал, месье Жан, эту небылицу, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» не в состоянии выйти в море и что наши люди в Бресте Филиппон и Галль арестованы эти мифическим Блайхером и даже перевербованы?

«Бельгиец» просит англичанина сесть, а сам занимает место за своим письменным столом. Блайхер дает пространные и длинные объяснения, которые англичанин выслушивает недоверчиво. На письменном столе между собеседниками стоят два больших ящика, закрытых крышками. Если бы англичанину пришло в голову открыть их, то он увидел бы картотеку французских борцов Сопротивления с фотокопиями паспортных данных. На каждой карточке слева фамилия и имя, адрес и профессия каждого, а справа его псевдоним, справка о подпольной деятельности, оценки о достоверности полученных от него сведений. На карточках прикреплены цветные зажимы: желтый означает «безобидный», красный — «опасный», зеленый — «владелец огнестрельного оружия», голубой — «имеет тайник с оружием, сброшенным англичанами».