Николай Азаров - Украина на перепутье. Записки премьер-министра

• Название: Украина на перепутье. Записки премьер-министра
• Автор: Николай Азаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-3016-3

Трагические события последнего времени на Украине приковали к себе внимание всего мира. А что им предшествовало? Как развивалась Украина, ее экономика и социальная сфера в 2010–2013 гг.? Каковы были истоки того противостояния, которое вылилось в итоге в государственный переворот и гражданскую войну на Украине? Можно ли было избежать такого сценария событий?

На эти и многие другие вопросы в своей новой книге отвечает известный украинский политик, премьерминистр Украины в 2010–2014◦гг. Н.Я. Азаров, занимавший до этого почти двадцать лет самые ответственные государственные посты на Украине. Автор книги откровенно и эмоционально рассказывает о своем жизненном пути, начиная с детства, особое внимание уделяя событиям последних лет, богатых политическими потрясениями, приведшим Украину в очередной раз на перепутье исторических дорог.

В книгу включен обширный фактологический материал, раскрывающий все стороны экономического и социального развития Украины в 2010–2013 гг.

---

Несмотря на свою молодость, в данном случае я очень хорошо понимал, что как раз не в моих интересах рассказывать об этом. Если я начну подтверждать то, что якобы рассказывал Гриша (а он мог этого и не рассказывать), то я, во-первых, «утоплю» Гришу, а я не видел в его действиях ничего плохого, во-вторых, стопроцентно буду способствовать своему отчислению из университета.

Поэтому я занял непреклонную позицию: «Никакого Гришу и никакой тетрадки не видел, и ничего не знаю». Видимо, у моих собеседников было много работы, а времени мало. Им надоедало по двадцать раз задавать одни и те же вопросы и слушать абсолютно одинаковые ответы. На дворе был не 1937-й, а 1968 г., и всякий раз меня в конце концов отпускали с напутствием очень хорошо подумать и в следующий раз откровенно рассказать, как все было на самом деле. Не могу судить о содержании бесед с другими студентами, поскольку, как я уже говорил, никто ничего никому не рассказывал, но месяца через четыре нас перестали приглашать на 11-й этаж (а это именно так и называлось — не «вызывать», а «приглашать»).

А еще через какое-то время появился и сам Гриша, но уже без своей тетрадочки. Как оказалось, он на полгода уезжал погостить к тете в Одессу и очень хорошо провел там время. Мы все ему посочувствовали… «Слепить» звонкое дело об антисоветской группе, занимавшейся вражеской пропагандой в Московском университете, не получилось, а может быть, это и не входило в планы вдумчивых сотрудников 11-го этажа. Так или иначе, но эта история мало чему нас научила, и уже вскоре мне довелось попасть уже в значительно более неприятную ситуацию.

Конечно, история инакомыслия в Московском университете имела свои традиции и корни. А.И. Герцен тоже учился в Московском университете, и свою знаменитую клятву они с его другом Н.П. Огаревым давали не где-нибудь, а тут, на Ленинских (тогда Воробьевых) горах. Не буду углубляться в историю вопроса, скажу только, что начиная с первого курса семинары по истмату, диамату, научному коммунизму совершенно стихийно стали семинарами инакомыслия. Куда только смотрел 11-й этаж? На этих семинарах мы откровенно высмеивали различные идеологические догмы, отмечали несоответствие реальных фактов официальной пропаганде, порой ставя преподавателя в тупик, втягивая его в дискуссию.

Поскольку все эти занятия были абсолютной «болтологией», то скоро выработалась определенная организационная форма посещения таких семинаров. Чтобы иметь возможность заниматься на них своими делами (например, готовиться по другим предметам), каждый раз методом «длинной спички» выбиралось три человека. Их задачей было задавать такие вопросы, чтобы втянуть преподователя в дискуссию. Эти три студента должны были создавать видимость участия в диспуте всей группы, чтобы преподавателю не пришла в голову мысль отвлекать от важных дел остальных. Надо заметить, что в большинстве случаев подобный план реализовывался блестяще, и у нас было гораздо больше времени для углубленного изучения предметов по специальности. Кстати, в учебных планах общественные науки занимали примерно треть времени. Иностранные студенты, к нашей зависти, от них освобождались.

Тем временем подошла знаменательная дата — 100-летие со дня рождения В.И. Ленина. Наш «гениальный» ЦК КПСС разразился историческими тезисами, которые все население СССР должно было детально изучить и освоить. Разумеется, столь замечательное событие не могло пройти мимо студентов МГУ. Нас предупредили о том, что каждый должен назубок знать эти тезисы и быть готовым в любой момент, не заглядывая в «шпоры», отрапортовать об их содержании. За незнание тезисов нам грозили страшные кары. Например, вот так мог звучать один из вопросов: «Поголовье овец в Киргизской ССР в 1965 г. и планы по увеличению поголовья в 1970 г.». Если не ответишь, то в результате — гарантированный «неуд».

Словом, готовиться надо было серьезно. Мы и подготовились. Как обычно, были выбраны три «висельника», в числе которых оказался и я; все остальные собирались заниматься своими обычными делами. Войдя в аудиторию, мы, как водится, не обратили внимания на сидевшую у окон группу товарищей. Частенько на наших занятиях присутствовала группа преподавателей из периферийных вузов, и это было привычным делом. В этот раз, на наше несчастье, семинарские занятия посетила инспекторская комиссия ЦК во главе со вторым секретарем Московского горкома КПСС В.Н. Ягодкиным.

Сразу же скажу, что к личности В.И. Ленина ни у меня, ни у моих одногруппников не было никакого критического отношения. Положение, с которого я начал свое выступление, прозвучало так: «Детальное изучение тезисов ЦК позволяет доказательно утверждать, что Ленинские заветы построения социализма в СССР не были реализованы. В лучшем случае, я могу согласиться только с формулировкой «частично реализованы».

Реакция профессора была ошеломляющей. В отличие от нас, она знала, кто пришел с инспекторской проверкой, и пришла в ужас от моего заявления. Ее пламенная речь по опровержению моего тезиса заняла не менее двадцати минут, что считалось уже большим успехом назначенного «висельника». Спокойно выслушав ее речь, я задал еще три вопроса: во-первых, В.И. Ленин никогда и нигде не говорил о коллективизации (с его стороны не могло быть и речи о том, чтобы забрать у крестьян землю, которую им раздали в результате революции), а рекомендовал осторожную кооперацию в духе А.В. Чаянова; во-вторых, НЭП (новая экономическая политика) должна была плавно перерасти в государственно-частное партнерство; и, в-третьих, он постоянно думал (и об этом свидетельствуют его письма к съезду партии) об усилении внутрипартийной демократии, а не о ее свертывании. Он даже предлагал освободить И.В. Сталина от должности Генерального секретаря.

Я не знал тогда, как и не знаю сейчас, точных и достоверных ответов на эти вопросы. Они и по сей день остаются мучительно трудными с точки зрения судьбы нашей страны и путей ее развития.

Но тогда я так серьезно не думал. Я задавал только постановочные вопросы, способные поддержать дискуссию. Я рассказываю об этом вовсе не потому, что мне захотелось оживить воспоминания, а прежде всего для того, чтобы показать уровень тогдашней нетерпимости к инакомыслию. А ведь это недопустимо для свободного развития. Наша студенческая игра спровоцировала серьезное рассмотрение этого, по сути, пустячного инцидента на высоком уровне. Из ЦК КПСС пришла грозная бумага «о неудовлетворительном состоянии идеологической работы», предполагалось сделать самые серьезные выводы, вплоть до отчисления идеологически неподготовленных студентов из МГУ.

На наше счастье, ректором МГУ был известный ученый, академик Григорий Иванович Петровский. Я удостоился большой чести быть принятым им и выслушал от него короткую нотацию. Ее смысл заключался в следующем: «Пока я ректор МГУ, то за подобную чепуху студенты отчисляться не будут. Вам же я советую думать, прежде чем открывать рот», — заявил он и процитировал мне Шекспира: «Держи подальше мысль от языка, а необдуманную мысль от действий».

Крупная, одаренная личность, встреча с ним надолго освещала мою дорогу. Кстати сказать, при его ректорстве студентов МГУ не отправляли «на картошку» и не отвлекали на какие-то другие работы, как это было в других вузах. Когда Г.И. Петровский ушел из ректоров, эта практика распространилась и на МГУ.

Словом, после этого инцидента мы перестали заниматься подобными спектаклями на семинарах по общественным наукам и сосредоточились на подготовке к дипломным работам.

Я не могу привести факты или события «организованного инакомыслия» в МГУ, но то, что большинство студентов было настроено тогда фрондерски по отношению к официальной идеологии, могу утверждать однозначно.

Летом 1968 г. советское руководство приняло решение о вводе войск в Чехословакию. Ранее подобное происходило в Венгрии, впоследствии будет еще и в Афганистане. Мне сейчас трудно сказать, какими аргументами было мотивировано то решение. Тогда оно вызвало у меня, и не только у меня, отрицательные эмоции. Неспособность реформироваться, меняться самим, сила, как единственный аргумент политики, мне совершенно не нравились. Конечно, я и тогда понимал, что тут шла речь об определенных оборонительных действиях, но все они отступали на второй план перед необходимостью ускорения экономического развития, научно-технического прогресса. Ведь именно это является надежным фундаментом обороноспособности страны.

Студентов МГУ редко привлекали для участия в церемониях встречи лидеров зарубежных государств. Но где-то в сентябре 1968 г. в Москву на переговоры прибыл тогдашний руководитель Чехословакии Густав Гусак. Встреча, скорее всего, проходила в правительственной резиденции на Ленинских горах. Путь из аэропорта Внуково пролегал через территорию Московского университета. Студентам раздали транспаранты и построили сплоченными шеренгами вдоль проезжей части. Нам с приятелем достался двуручный транспарант с очень подходящей для этого момента надписью: «Да здравствует Советско-Чехословацкая Дружба». Мы же считали, что дружба не может быть навязана силой, поэтому свернули транспарант и засунули его в кусты.