Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)

• Название: Сенсация на Марсе (сборник)
• Автор: Василий Бережной
• Издательство: "Советский писатель"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988

В сборник включены научно-фантастические повести и рассказы украинского писателя-фантаста Василия Бережного, посвященные путешествиям в космос, контактам с инопланетным разумом, поискам и открытиям и многим другим увлекательным темам и сюжетам.

Содержание:

* Археоскрипт (повесть)

* Под ледяным щитом (повесть)

* Младший брат солнца (повесть)

* Космический Гольфстрим (повесть)

* Сакура (повесть)

* Межпланетный смерч (рассказ)

* Эфемерида любви (рассказ)

* Легенда о счастье (рассказ)

* Тайна Дома вечности (рассказ)

* Феномен ноосферы (рассказ)

* Воздушная линза (рассказ)

* В космической безвестности (рассказ)

* Хронотонная Ниагара (рассказ)

* Сенсация на Марсе (рассказ)

* Такое далекое путешествие Чамхаба (рассказ)

* Солнечная сага (рассказ)

* Голос матери (рассказ)

---

Отвоеванную у тысячелетий и подготовленную к печати поэму молодой ученый называл «Легендой о счастье». Вот ее текст:

Буту, пастух из овчарни Лахара,
Оставил стада и о травах забыл и деревьях,
Буту, пастух молодой, к дому бога пришел
И обратился с поклоном к жрецу от Шамшама:
— О жрец, так много овец и роз
Я пасу на лугах и долинах, дарованных щедростью божьей,
И дыхание жизни меня радует, право.
Но где оно, счастье, ответствуй!
Я смотрел в глаза коз и овец и спрашивал: «Где оно, счастье?»
Спрашивал я и у рыб, над водною гладью склонясь: «Где оно, счастье?»
И у колосьев ячменя я спрашивал: «Где оно, счастье?»
Но мне никто не ответил — ни овцы, ни рыбы, ни ячмень.
А друзья надо мной лишь потешались, смеялись.
Тяжко мне на душе, о жрец!
Ты ведь знаешь Тайны, которые боги скрывают от смертных.
Ты мудрый, скажи мне, ответь мне: «Где счастье?»
Долго молчал жрец Шамшама, не давая ответа,
А Буту, пастух из овчарни Лахара, долго стоял-ожидая.
— Демон сомненья зерно заронил ядовитое
В душу твою, пастух, — прервал молчание жрец,
Боги спустили Лахара на землю,
Чтобы овец разводил он и коз и поил небеса молоком.
А чтобы полнее были овчарни,
Даровали боги жизнь людям.
Но демон зерно ядовитое заронил в твою душу, пастух и оно проросло!
Если овцы твои и козы не дали счастья тебе,
Если ячмень твой и лоза винограда
Не дали счастья тебе,
Отправляйся, Буту, счастье искать по белому свету.
О Буту, пока нет знака на табличке жизни твоей,
Пока не запечатлела Нината на ней знака смерти, иди!
— А куда мне идти? — спросил Буту.
Скажи, Шамшама, куда, скажи мне, о жрец!
— Путь на восток ты держи через реки, где водится рыба,
Через долины, где люди пестуют пышные хлеба,
И через горы, где водятся дикие козы и рыскают хищные звери,
Там за горами-долами Край Счастья простерся.
Но знай. Буту, что никто из людей
В том краю еще не был!
Ни один глаз не видел несравненных просторов,
Ни одна грудь не вдыхала их воздух хрустальный,
Нината ставила знак, и дыханье жизни улетало.
— Видать, они были старые, — молвил Буту, — а я молодой, я дойду!
Пастух Буту пошел на восток, пошел на восток пастух.
Вышел на берег широкой реки, где лежал и стонал рыбак.
Он лежал и стонал от боли в руках и ногах.
— Скажи мне, о бедный рыбак, скажи мне, кто обидел тебя?
— Рыба Hyp поразила меня… Жестокая рыба Hyp.
У нее острые жгучие стрелы.
Глазом смерти смотрит она, гонит она рыбаков с реки.
— Я поймаю эту хищную рыбу Hyp! — пообещал Буту.
Почему бы ее не поймать?
Диких коз я ловил, почему не поймать мне рыбу?
И пантер я ловил, мне ль ее не поймать, рыбу Hyp?
Я изловлю эту рыбу!
Сделал Буту затяжную петлю и в воду ее зашвырнул.
Попалась рыба в его петлю, хищная рыба Hyp.
Вытащил рыбу на берег и убил у всех на виду.
Обрадовались рыбаки.
— Вот ты каков! — сказали они.
— Останься, живи у нас! По белому свету таскаться зачем?
— Нет, — Буту ответил, — путь мой далек…
И дальше, дальше пошел на восток,
Идет и видит: Засохла долина, обмелели каналы,
Трава пожелтела, деревья мертвы.
Козы не щиплют траву, овцы не нагуливают жира,
Люди земли и сохи плачут от горя:
— Страшный Единорог, спущенный с неба, опустошает землю,
и нет у нас ни белых, ни черных коз, ни белой,
ни черной овцы; земля иссохла без влаги, не родит, —
отлетает дыханье жизни.
— Есть у меня на него затяжная петля! — воскликнул пастух.
Почему бы мне его не поймать?
Диких коз я ловил, — почему бы не поймать Единорога?
Пантер я ловил, — почему бы не поймать Единорога?
Рыба Hyp попалась в петлю, — почему бы не словить и Едино рога?
Встретив Единорога, пастух накинул петлю,
Затяжную петлю накинул на голову зверя
И привязал его к дереву сухому.
Долго боролся Единорог.
Бил копытами землю, рыл ее рогом,
Но крепкой оказалась петля, все сильнее сдавливала тело.
Доконал пастух Единорога, Буту его доконал!
— Оставайся у нас, — просили люди Земли,
Теперь потечет вода, оживет пустыня,
Вырастут хлеба, хлевы наполнятся овцами,
— Нет, — Буту отвечал, — путь мой далек… —
И дальше по шел на восток.
День и ночь — на восток, на восток.
Вступил он в кедровый лес, полный живности,
И прилег отдохнуть у источника,
Утолив жажду, прилег в тени отдохнуть.
Увидел рядом красавицу и подумал: это Инанна?
Огнем обдало — девушка была, как богиня Инанна!
«Поцелуй меня!» — манили ее глаза.
«Поцелуй меня», — вопили ее уста.
«Возьми меня, возьми мою девственность».
Обнял ее пастух, прижал к себе, целовал ее уста,
нежил ее тело, но обладать ею не решился, поднялся и пошел
На восток и на восток искать Край Счастья.
Долго петлял между голых камней,
Поднимался все выше и выше к небу.
Там, за горами, должен быть Край Счастья.
Край, где нет страданий и страха, где все люди — братья,
там, за горами, должен быть Край Счастья!
Но упал Буту, дыханье жизни отлетело,
Горный бог Дингир бросил на него взор смерти.

…Весной заявилась к Миколе Гроссбух. Зиму прожила у матери, тщетно ожидая Миколиного визита, а потом взяла и заявилась. Ведь пришло к Миколе признание, неслыханный успех. Бывшая жена сперва обрадовалась, а потом осерчала: снова счастье обходит ее стороной. Встреча была холодной и сдержанной до крайности. Микола не чувствовал себя виноватым, не просил прощения, не извинялся.

— Ну а как ты сам: нашел уже свое счастье? — не без иронии спросила Гроссбух, вставая, чтобы уйти.

— Мы все время на пути к счастью… — не желая замечать иронии, сказал Микола. — Только у каждого своя дорога, а главное — не заблудиться.

Василь Бережной ТАЙНА ДОМА ВЕЧНОСТИ

Был жаркий осенний день, а пассажирам серой от пыли машины, которая мчалась из Каира в Эль-Гизу, даже встречный ток воздуха не давал облегчения от немыслимой жары. Казалось, пальмы по обеим сторонам дороги, напуганные тропическим дыханием пустыни, стремглав бегут назад, ища спасения.

— Вот они где! — воскликнула Вивиан, глядя вправо. Словно горы…

И верно, на таком расстоянии пирамиды напоминали темные горные вершины на голубом дымчатом фоне. Но расстояние быстро сокращалось, и настал момент, когда эти рукотворные горы начали расти, как бы уходя все выше в небо. И тогда Рей попросил шофера остановиться.

— Пойдем пешком.

Вивиан, его жена, переглянулась со своей подругой: мол, сама видишь, уже начинаются причуды и чудачества. Нехотя встала с мягкого сиденья, отошла в тень деревьев, за нею подруга. Рядом с высокой Вивиан она казалась девочкой, и белая ее шляпка тоже казалась детской под крылом широченного сомбреро Вивиан.

— И так вот, Бетти, бывает часто, — негромко произнесла Вивиан. — Его непременно муха какая-нибудь укусит.

— Я знаю, у всех мужей клепки в голове не хватает. Потому и замуж не тороплюсь.

Рей шел, не отрывая взгляда от пирамид и совершенно не слушая дам. Какое-то глубокое, сильное чувство пробуждалось в нем, лицо просветлело.

— Вы только посмотрите, как они поднимаются вверх. Как будто растут. Третье тысячелетие до нашей эры…

Сквозь дымку разогретого солнцем воздуха контуры Великих пирамид с каждым шагом проступали все четче и резче.

Легкая дымка, которая все время плыла над горизонтом, начала темнеть и, отяжелев, понемногу оседала на коричневые пески Сахары.

Вивиан бросила многозначительный взгляд на подругу, как бы желая обратить ее внимание на выражение экстаза, появившееся на лице Рея. А он действительно был взволнован: какое величие и гармония в этих рукотворных горах, созданных человеком тысячи лет назад!

— Вот эта первая — пирамида Хеопса. Самая высокая: сто сорок шесть метров. «Дом вечности» — так называли древние египтяне и эту, и другие пирамиды.

Дамы вроде бы вежливо слушали Рея, а на самом деле их внимание приковала пестрая толпа у пирамиды.

— Грани пирамид строители с величайшей точностью ориентировали по сторонам света, — продолжал Рей, — и это свидетельствует о высоком уровне астрономических знаний. А сама идея сооружения этих «домов вечности» (так называли древние свои пирамиды) возникла, естественно, из их религиозных представлений.