Анджей Сапковский - Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]

• Название: Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]
• Автор: Анджей Сапковский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086509-3

Живое Средневековье с его рыцарями-разбойниками, гуситами и крестоносцами, инквизиторскими кострами, смертельными эпидемиями, ведьмами и колдунами, кровавыми битвами и неуемными празднествами. Страсть и коварство, дружба и предательство, и многочисленные авантюрные приключения героя, решительно отстаивающего свое право на собственную судьбу.

---

– Мое сотрудничество, – ответил фон Чирне, – стоит сто гульденов. Наши общие знакомцы не могли упомянуть об этом.

– Но, разумеется, не авансом, – фыркнул человек в шубе. – Вы, надеюсь, не думали, господин, что я на это соглашусь. Я – купец, человек дела. А в нашем деле так: сначала услуга, потом оплата. Ваша услуга: безопасно переправить меня через Серебряный перевал до Брумова. Сделаете – будет заплачено. Сто гульденов до последнего геллера.

– Лучше, – многозначительно подчеркнул Хайн фон Чирне, – чтобы так оно и было. Конечно, господин Трост, лучше. А на телегах-то что везете, если можно спросить?

– Товар, – спокойно ответил Трост. – А какой – мое дело.

– Ясно, – кивнул Чирне. – Впрочем, мне это знать ни к чему. Мне достаточно и того, что товар ваш не хуже тех, которыми последнее время торговали другие. Фабиан Пфефферкорн. И Миколай Ноймаркт. Об иных умолчу.

– Может, и правильно сделаете. Слишком уж много мы болтаем. А пора бы в путь. Зачем на распутье выстаивать, лихо искушать?

– А и верно. – Чирне развернул коня. – Ничего мы тут не выстоим. Дайте знак, пусть трогает. А что до лиха, то не бойтесь. То лихо, что последнее время так свирепствует в Силезии, имеет привычку с ясного неба бить. В самый полдень. Воистину, как говорят попы, daemonium meridinum, демон, который уничтожает в полдень. Вокруг нас, извольте заметить, темень кромешная.

Купец подогнал коня, сравнялся с вороным раубриттера.

– На месте демона, – заметил он немного погодя, – я изменил бы привычки, поскольку они стали слишком уж известными и предсказуемыми. Кстати, тот же самый псалом упоминает и о темноте. Помните? Negatio perambulans in tenebris[284].

– Знал бы, – в угрюмом голосе Чирне прозвучала веселая нотка, – что вы в таком страхе, то повысил бы ставку. До полторы сотен гульденов самое меньшее.

– Уплачу, – сказал Трост так тихо, что Рейневан едва расслышал. – Сто пятьдесят гульденов в руки, господин Чирне. Когда безопасно доберемся на место. Потому как и верно, я жутко боюсь. Алхимик в Рацибуже составил мне гороскоп, ворожил по курьим кишкам… Получилось, что смерть кружит надо мной…

– Вы верите в такие шутки?

– До недавних пор не верил.

– А теперь?

– А теперь, – сказал купец, – бегу из Силезии. Умной голове два раза не повторяют. Не хочу окончить жизнь, как Пфефферкорн и Ноймаркт. Уезжаю в Чехию, там меня не достанет никакой демон.

– И верно, – подтвердил Хайн фон Чирне. – Там нет. Гуситов даже демоны боятся.

– Выезжаю в Чехию, – повторил Трост. – А ваше дело сделать так, чтобы я туда добрался. Безопасно.

Чирне не ответил. Телеги тарахтели на выбоинах, скрипели оси и ступицы.

Они выехали из леса на открытое пространство, здесь было еще холодней и еще туманней. Услышали шум воды на камнях.

– Вэнжа, – сказал Чирне. – Речка Вэнжа. Отсюда до перевала неполная миля. Хооо! Погоняй! Погоняй, погоооняй!

Под подковами коней и обручами колес застучали и заскрипели окатыши, вскоре вода заплескалась и вспенилась у конских ног. Речка была не очень глубокая, но стремительная.

Хайн фон Чирне неожиданно остановился посередине брода, замер в седле. Вителодзо Гаэтани повернул коня.

– В чем дело?

– Тише. Ни слова.

Увидели они раньше, чем услышали. А увидели белые брызги воды, пенящейся под копытами лошадей, несущихся на них по руслу Вэнжи. Только потом заметили фигуры наездников, увидели плащи… развевающиеся на манер призрачных крыльев.

– За оружие! – рявкнул Чирне, выхватывая меч. – За оружие! Арбалеты!

В них ударил ветер, резкий, дикий, воющий, режущий лицо вихрь. А потом ударил сумасшедший крик.

– Adsumus! Adsumus!

Щелкнули тетивы арбалетов, запели болты. Кто-то крикнул. А через мгновение конники налетели на них в розбрызгах воды, навалились, как ураган, рубя мечами, сваливая и коля. Заклубилось, ночь вспороли крики, вой, грохот и лязг железа, визг и ржание коней. Фричко Ностиц рухнул в реку вместе с лягающимся конем, рядом свалился зарубленный армигер. Кто-то из стрелков взвыл, вой перешел в хрип.

– Adsuuuumuuus!

Удирающий Гануш Трост повернулся в седле, завопил, видя за собой ощерившуюся конскую морду, а за ней черную фигуру в капюшоне. И это было последнее, что он увидел на земле. Узкое острие меча угодило ему в лицо между глазом и носом, с хрустом вонзилось в череп. Купец напружинился, взмахнул руками и рухнул на камни.

– Adsuuumus! – торжествующе рявкнул черный наездник. – In nomine Tuo![285]

Черные наездники хлестнули коней и ринулись во мрак. Но не все! Хайн фон Чирне кинулся за ними следом, спрыгнул с седла, схватил одного, оба покатились в воду, оба одновременно выхватили мечи, оружие засвистело и со звоном ударилось одно о другое. Они бились яростно, стоя по колено в пенящейся воде речки, снопы искр сыпались с клинков.

Черный рыцарь споткнулся. Чирне, старый хват, такой оказии упустить не мог. Ударил с полуоборота в голову, тяжелый пассавский[286] меч разрубил капюшон, разрубил и скинул шлем. Взору Чирне явилось залитое кровью, смертельно бледное искаженное лицо, и он тут же понял, что лица этого не забудет никогда. Раненый зарычал и напал, не думая падать, хотя упасть должен был. Чирне выругался, схватил меч обеими руками и рубанул еще раз, сильно крутанувшись, по шее хлынула черная кровь, голова рыцаря упала на плечо, повисла, удерживаясь лишь на лоскутке кожи. А безголовый рыцарь продолжал идти, размахивая мечом и поливая все вокруг себя кровью.

Кто-то из стрелков взвыл от страха, два других кинулись бежать. Хайн фон Чирне не отступал. Принялся страшно и безбожно ругаться, крепче встал на ноги и рубанул снова, на этот раз не только отделив голову от туловища окончательно, но и отрубив почти все плечо. Черный рыцарь рухнул в прибрежное мелководье, дергаясь там в конвульсиях. Прошло немало времени, прежде чем он замер.

Хайн фон Чирне, тяжело дыша, оттолкнул подальше уносимый течением труп арбалетчика в бригантине.

– Что это было? Что это, клянусь Люцифером, было?

– Иисусе, будь милостив, – бормотал стоящий рядом Фричко Ностиц. – Иисусе, смилостивься…

Речка Вэнжа певуче шумела на камнях.

* * *

Тем временем Рейневан сбежал, и это получилось у него так ловко, словно он всю жизнь только и делал, что галопировал связанным. Несся он прямо вперед, крепко ухватившись связанными руками за луку седла, вжавшись головой в гриву, изо всех сил стискивая бока коня коленями, мчался таким галопом, что аж дрожала земля и завывал в ушах ветер. Конь, любимое животное, казалось, понимал, в чем дело, вытянув шею и выдавая из себя все, что мог, доказывая тем самым, что последние пять-шесть лет его овсом кормили не напрасно. Подковы били по затвердевшему грунту, шумели задеваемые в диком беге кусты и высокие травы, били по лицу ветки. «Жаль, что Дзержка де Вирсинг не видит, – подумал Рейневан, хотя в принципе сознавал, что его наезднические способности в данный момент сводятся лишь к тому, чтобы как-то удержаться в седле. – Но, – тут же подумал он, – и этого вполне достаточно».

Возможно, подумал он так немного рановато, потому что конь как раз решил перескочить через поваленный ствол. И перескочил, и даже вполне ловко, только беда в том, что за стволом была яма от вырванных корней. Удар ослабил хватку. Райневан полетел в лопухи, к счастью, такие большие и густые, что они оказались способными хоть немного смягчить падение. Но удар о землю все же вышиб у него из легких весь воздух, и он со стоном свернулся клубком.

Распрямиться он уже не успел. Гнавшийся за ним Вителодзо Гаэтани спрыгнул с седла рядом.

– Хотел сбежать? – прохрипел он. – От меня? Ах ты, гадина.

Гаэтани уже собрался было пнуть Рейневана, но не успел.

Как из-под земли вырос Шарлей, двинул его кулаком в грудь и угостил своим излюбленным пинком под колено. Однако итальянец не упал, только покачнулся, выхватил из ножен меч и рубанул от уха. Демерит ловко выскользнул из поля досягаемости острия, обнажил собственное оружие, кривую саблю. Завертел ею, свистнул крестом, сабля мелькала в его руке молнией и шипела змеей.

Гаэтани не позволил напугать себя продемонстрированным умением фехтовальщика и, дико рявкнув, прыгнул на Шарлея. Они сошлись, звеня оружием. Трижды. На четвертый итальянец не успел парировать удар гораздо более быстрой сабли. Получил по щеке, залился кровью. Ему было этого мало, он, возможно, намерен был драться дальше, но Шарлей не позволил. Подскочил, оголовком сабли хватанул противника меж глаз. Гаэтани рухнул в лопухи. Взвыл, только когда упал:

– Figlio di puttana[287].

– Возможно. – Шарлей протер клинок листом лопуха. – Но ничего не поделаешь, матерей не выбирают.

– Я не хотел бы портить развлечения, – сказал Самсон Медок, – появляясь из тумана с тремя конями, в том числе и храпящим, покрытым мылом гнедым Рейневана. – Но, может, нам все-таки уехать? И неплохо бы галопом.