Виктор Михайлов - Стражи Студеного моря

• Название: Стражи Студеного моря
• Автор: Виктор Михайлов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1962

В неистовый шторм и злую пургу, днем и черной полярной ночью зорко охраняют мирный труд нашего народа советские пограничники-североморцы. Трудна их почетная служба. Она требует от воинов большого мужества, выносливости, решительности и отличного владения оружием и техникой. Без этого трудно победить злобного, сильного и хитрого врага. Большую помощь пограничникам оказывают советские люди, верные патриоты социалистической Родины.

Несгибаемой стойкости, безудержной отваге, дружбе и любви посвящена новая повесть Виктора Михайлова «Стражи Студеного моря», рассказывающая о том, как моряки-североморцы, пограничники береговых застав и простые советские труженики разрушают хитросплетенные планы вражеской разведки.

Хорошее знание материала и жизни своих героев позволило писателю создать интересную книгу. Ее герои — командир сторожевого корабля «Вьюга» Иван Арсентьевич Поливанов, его помощник капитан-лейтенант Девятов, матрос Андрей Нагорный, капитан рыболовецкого сейнера Вергун, Глафира Кондакова и другие — запомнятся читателю.

---

— Меня высаживали на острова через некоторое время после учебного обстрела их военными кораблями. Я должен был при помощи счетчика Гейгера определять остаточную радиацию. Этой тренировкой руководил американец. Я узнал его фамилию в последний день… Сейчас я вспомню… Как подумаешь— не забыть бы, обязательно забудешь… Я записал…

— Кингсбери? — спросил Клебанов.

Непринцев с удивлением посмотрел на капитана.

— Совершенно верно — Кингсбери. Мысленно я звал его «Хиросима». Я знал несколько поляков. Они строили макеты на атомном полигоне. Безработица и голод толкнули их на это. Много раз люди умирали у меня на глазах — война, лагеря смерти, шахты, бараки перемещенных лиц, но поляки… Они умирали от лучевой болезни… Всякий раз, когда я брал в руки этот чертов счетчик, страх, словно мороз, пронизывал меня до костей, я ничего не мог сообразить, и подлец «Хиросима» бил меня по чему попало… Однажды Кингсбери ударил меня в пах…

Непринцев откинулся на подушку и вытер выступившие на лбу крупные капли пота.

— Что представляет собой счетчик Гейгера, с которым вам приходилось работать?

— Со слов Кингсбери я запомнил немного… Счетчик с самостоятельным разрядом, несамогасящийся, снабжен регистрирующим прибором. По виду он похож на авиабомбу, только на месте хвостового оперения кольцо для крепления якоря. Надо определить глубину лотом, установить длину якорного канатика и сбросить прибор в море. Этот же счетчик мoжeт быть использован и на суше…

— Странно, вас обучали обращению со счетчиком и в то же время не дали с собой ни одного прибора.

— Мне тоже это показалось странным, но на мой вопрос Кингсбери грубо ответил: «Узнаешь в свое время!»

— Где вас тренировали?

— Последний месяц где-то на севере. Мне было сказано, что эти природные условия схожи с природными условиями Кольского полуострова.

— Как вы попали на «Ганс Вессель»?

— Самолетом меня перебросили в Киль. На «Вессель» привезли ночью. Команда была отпущена на берег. Во Время перехода Шлихт не выпускал меня из своей каюты. Ящик со снаряжением находился в трюме на случай задержания судна в советских водах. Из каюты Шлихта был тайный трап в трюм.

— На каком языке составлена шифровка при получении задания?

— На русском. Я плохо знаю немецкий язык. Шифр находится в каблуке левого сапога. Передача на частоте 12400 килогерц. Позывные «Гермес»…

— В случае провала позывные меняются?

— В случае провала надо прибавить «я»: «я» — «Гермес»…

В палату вошел полковник Гаспарян, проверил пульс Непринцева и прекратил допрос.

Клебанов собрал листы протокола, прочитал их вслух и дал на подпись Непринцеву.

Вернувшись в управление, Раздольный позвонил начальнику пограничного отряда полковнику Крамаренко.

— Остап Максимович, привет! — поздоровался он. — Приезжай ко мне, появилось кое-что новое.

Крамаренко застал полковника в кабинете.

Раздольный положил перед ним папку с протоколом допроса Непринцева:

— Прочитай, Остап Максимович.

Крамаренко открыл папку и углубился в чтение.

Раздольный звонил в отделы управления, отдавал краткие, как телеграфное письмо, приказания.

Покончив с чтением допроса, полковник захлопнул папку:

— Опять Черная Брама?!

— Да, Остап Максимович, опять! Мне кажется, в свете допроса Непринцева следует восстановить в памяти дело «Нестера Сарматова», — сказал полковник Раздольный, открыл сейф и достал объемистую папку.

Перелистывая подшивку, зачастую на память, изредка приводя выдержки из документов, полковник вспомнил все обстоятельства дела…

Небольшое каботажное товаро-пассажирское судно «Кильдин», водоизмещением в сто пятьдесят тонн, совершало регулярные рейсы между портами Кольского полуострова. Раз в неделю судно заходило и в порт Георгий.

С его приходом в порту бывало особенно оживленно — рыбаки собирались у пирса, на «Кильдине» возвращались старожилы из отпусков, проведенных на Большой земле, изредка показывались и новые люди, приехавшие в Заполярье, как говорят, попытать счастья.

Поэтому никого не удивило, когда в два часа дня — «Кильдин» пришел в двенадцать — за одним из столов ресторана «Чайка» расположился никому не известный человек в роговых очках, выше среднего роста, коренастый, на вид лет сорока. Приехавший снял и повесил на вешалке брезентовый плащ с капюшоном. Одет он был солидно: в серое бобриковое полупальто, свитер и грубошерстные брюки, заправленные в густо смазанные касторовым маслом бахилы. Стоявший рядом со стулом его большой новый чемодан свидетельствовал о достатке.

Обслуживала приезжего Таисия Маслакова, женщина не первой молодости, как она сама говорила, «неустроенная», но влюбчивая и доверчивая. Таисию привез в этот край Евграф Маслаков, механик траулера «Зубатка». Познакомились они в столовой гурзуфского дома отдыха, где служила Таисия официанткой, а спустя два года Евграф умер от перитонита. Осталась Таисия одна. Жизнь казалась ей полустанком: сидит она на узлах и ждет проходящего поезда…

Человек в бобриковом полупальто заказал три порции яичницы с колбасой, пять порций кулебяки с рыбой и чайник чаю — аппетит отменный! Ел он с жадностью, словно голодал целую неделю, был словоохотлив, шутил, прибаутками так и сыпал. Скоро все, от буфетчицы до посудомойки, знали его историю.

Приезжий был из Одессы. Звали его Нестер, по фамилии Сарматов. Служил он машинистом крана в Одесском порту. Все бы хорошо, да случилась беда — жена ушла от него к мотористу «Славы».

— Женщины, они до славы народа падкий, — с горечью пошутил приезжий. — Собрал я какое ни на есть барахлишко, уложил в чемодан и подался на Север. Жизнь заново строить на новом месте легче…

Напившись чаю, он расстегнул полупальто и вытер платком лоб.

— Поселок у вас хороший, только жить негде, в доме приезжих ни одной свободной койки. Куда на первых порах притулиться? Посоветуйте, Таичка, — сказал приезжий, накрыв сухонькую, жилистую руку официантки своей большой, горячей и влажной ладонью.

Таисию словно обдало жаром. Она заправила выбившуюся прядь волос под белую крахмальную наколку и, покраснев, спросила:

— Паспорт у вас при себе?

Приезжий с готовностью вытащил паспорт в красивой кожаной корочке и, положив на стол, сказал:

— Понимаю, район пограничный. Доверяй, но проверяй.

Через час приезжий отправился к Маслаковой на квартиру, а немногим позже пришла Таисия с домовой книгой и паспортом Сарматова в милицию. Сказать правду, что познакомилась с приезжим только сегодня, она постеснялась и на вопрос начальника милиции ответила:

— Я его, Сарматова, еще по Гурзуфу знаю. Человек хороший!

Начальник милиции дал разрешение прописать «хорошего человека» временно, но запрос в Одессу послал в тот же день воздушной почтой.

События развивались быстро.

На следующий день Таисия Маслакова работала во вторую смену, после обеда. Утром она задержалась у зеркала дольше обычного, приоделась и пошла выполнять поручения Нестера. В маленькую записную книжечку ее рукой были вписаны два адреса. Людей этих она не знала, но надо было пригласить их в гости: Сарматов привез поклоны от родственника. Удивляло только, что люди были, по всему видать, разные, а родственник один — Иван Григорьевич Губанов.

В порту Георгий никакого транспорта нет, — нет и такси.

Если с одного конца поселка в другой идти, да кругом бухты, не меньше пяти километров.

В узком распадке Таисия нашла улицу Рыбачью. Дома здесь были старинные, построенные еще при основании порта.

Вот и дом под номером три — второй от края — крепкий, с надворными постройками. Таисия постучала щеколдою. В ответ взвизгнула цепь на проволоке, залаял пес. Таисия вынула из сумочки записную книжку, сверилась— «Дормидонт Тихонович Ногаев» — имя-то какое смешное!

Спустя некоторое время загремел засов. Вышел пожилой мужчина в холщовой рубахе, грубошерстных штанах и бахилах. Борода рыжая, глаза маленькие, пристальные.

Мужчина показался Таисии знакомым, видно, заходил в ресторан «Чайка», много их, всех-то и не упомнишь.

— Здравствуйте! — поздоровалась Таисия и спросила: — Не вы ли будете Дормидонт Тихонович Ногаев?

Бородач даже в лице изменился.

— Как вы меня назвали? — спросил, словно глухой, приложив ладонь к уху.

Таисия повторила.

— Та-ак… — протянул мужчина и погладил бороду. — В таком разе заходите! — пригласил он, придерживая за цепь собаку.

Таисия поднялась на крыльцо, вошла в сенцы, увешанные вяленой рыбой. Пестрый половичок привел ее в горницу. Здесь стоял большой радиоприемник, полки с книгами, искусно выполненная модель поморского рыбачьего судна с косым парусом.

— Присаживайтесь, Таисия, не знаю, как вас величать по батюшке… — сказал хозяин и сел за стол напротив.