Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

• Название: Герман Геринг — маршал рейха
• Автор: Генрих Гротов
• Издательство: Олимп, Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7390-0583-3, 5-313-00015-2

Герой книги — наци № 2 рейха Герман Геринг, личность сложная, загадочная, во многом еще не познанная. Как и к другим нацистским бонзам, к нему нельзя подходить однозначно. Автору удалось найти малоизвестные и совершенно не знакомые отечественному читателю материалы, проливающие свет на жизнь Геринга, прошедшего путь от прославленного воздушного аса первой мировой до Нюрнбергского эпилога…

«Геринга погубили тщеславие и трусость», — утверждают большинство биографов рейхсмаршала. Так ли это на самом деле? Перед вами жизнь Железного Генриха, Толстяка, героя Германии и… узника собственных пороков.

---

Он не прерывал отношений и с собственными братьями и сестрами и бывал особенно счастлив, когда рядом была его невестка Ильза Геринг, высокая, тонкая, элегантная блондинка, которая мало разговаривала, но от нее этого и не требовалось.

Бывала у него и его самая любимая сестра, Ольга. В конце 1937 года он дал знать своим близким, что Эмма ждет ребенка. До крайности обрадованный и обеспокоенный, чтобы все прошло благополучно, он отправил Эмму нежиться в Каринхалле. (Ей было сорок четыре года, а рожать ей предстояло впервые. Но ребенок родился безо всяких осложнений 2 июня 1938 года. Это была девочка, и ее назвали Эддой, а Гитлер стал ее крестным отцом. Чтобы ухаживать за ней, Эмма наняла няню. Оказалось, что она не была членом партии, и, когда гестапо доложило об этом Гиммлеру, он позвонил, чтобы выразить свое недовольство. В ответ Эмма сообщила ему, что она сама тоже не является членом партии, после чего рейхсфюрер в ярости бросил трубку. Со временем Геринг убедил ее вступить.) В последующие месяцы роль хозяйки на обедах у Геринга играла Ольга, а Геринг, когда у него не было дел и он хотел отдохнуть и развеяться, приходил к ней домой. Ольга Ригеле была замужем за спокойным и обходительным австрийцем, который состоял в партии и бывал в частых отъездах, так что она оставалась предоставленной сама себе. Ее облик отличала такая же фундаментальность, которая наблюдалась в ее брате Германе. Ольга была полной («Это семейное», — говорила она), веселой и остроумной собеседницей, и, несмотря на объемы, большинство мужчин находили ее очень привлекательной. Рубенс бы в нее просто влюбился.

Она уже вступила в средний возраст — ей исполнилось сорок восемь лет, — но никого это особенно не волновало, и меньше всего саму Ольгу.

Ольга Ригеле стала тем человеком, который повлиял на взаимоотношения Германа Геринга и молодого француза Поля Штелена, как рейхсминистра и очень молодого иностранного дипломата — повернув их в сторону более тесного, почти семейного общения.

В конце весны 1937 года французский посол Франсуа-Понсе информировал помощника своего военно-воздушного атташе, что требуется его присутствие на приеме в посольстве предстоящим вечером. Более важный чиновник неожиданно уехал, и Штелена поспешили привлечь в качестве замены. Несколько часов спустя он уже сидел за столом рядом с фрау Ольгой Ригеле.

И почти сразу, перебросившись несколькими вежливыми фразами с соседями, они сосредоточили свое внимание друг на друге. Скоро стало очевидным, что брат служит для Ольги неизменным объектом поклонения, а он отвечает ей особенно нежной любовью. Большая часть их беседы касалась Геринга. Штелен, не скрывая своего французского патриотизма, который был заложен в него с самого детства, описывал ей свои школьные годы в оккупированной немцами Лотарингии и рассказал, как он там впервые услышал имя Геринга (учеников изрядно пичкали германской военной пропагандой, а Геринг в то время был в числе военных героев). Потом он описал ей, как прочитал о подвигах ее брата и решил, что когда-нибудь обязательно превзойдет его как пилота.

«Не возникало сомнений, что она была тронута моими словами, хотя я заметил, что это не мешает ей оценивать по достоинству ни качества блюд, ни сорта вин, — отметил позднее проницательный наблюдатель Поль Штелен. — Она казалась взволнованной теплом нашего общения, но вместе с тем была оживленной и веселой».

После того как они встали из-за стола, Ольгу окружили более представительные гости, и он уже видел ее только на расстоянии. Но на следующий день посол вызвал Штелена в свой кабинет и сообщил ему, что он приглашен этим вечером на ужин в дом фрау Ригеле. Молодой француз в тот момент жил предвкушением пикника, на который он собирался отправиться вечером с людьми своего возраста, и объяснил, что уже имеет приглашение.

— Тогда откажитесь от него, — резко указал ему посол. — Будьте у фрау Ригеле в восемь часов.

Проклиная свое положение младшего дипломата и холостяка, постоянно гоняемого с одного приема на другой, чтобы заполнять пустые кресла, он отправился тем вечером вместо пикника к себе на квартиру, чтобы одеться соответственно случаю. Штелен был уверен, что кто-то из приглашенных фрау Ригеле неожиданно покинул ряды гостей, и она вспомнила о нем, когда возникла проблема с заменой. Но когда, чуть погодя, он явился в ее дом и оказался за столом, то увидел, что кроме него присутствовало всего семь человек и место было приготовлено явно специально для него. Он сидел между Ольгой и Ильзой Геринг и едва успевал уделять внимание сразу обеим своим соседкам, «стараясь доставить удовольствие одной и в то же время получая удовольствие от обращения к другой».

Совсем поздно, когда он уже было собрался уходить, открылась дверь и вошел Геринг. Он прошел через комнату и, подойдя к Штелену, взял его руку двумя руками и приветствовал так, словно он был здесь долгожданным гостем. Потом он обнял его за плечи и, отведя в сторону, сказал:

— Знаю, вы уже наговорились с Боденшатцем и Удетом. Я очень рад.

И Геринг завел разговор о французской и германской авиации.

— Преимущество, которое мы теперь имеем перед вами, — говорил он, — заключается в том, что мы были вынуждены начать на пустом месте. Себе в сотрудники я подбирал только энергичных людей с богатым воображением и передовыми идеями, способных участвовать в новых проектах и осваивать самолеты, которые мы планировали иметь в 1937 году. Я не брал людей, которые все еще жили прошлым, таких, которые, я думаю, все еще есть у вас, во всяком случае, если то, что я читал в газетах, правда.

Штелен, защищая французские военно-воздушные силы, стал возражать, что они находятся в процессе перестройки, что в производство внедряются новые материалы и что французские разработки подгоняются под требования современности и ближайшего будущего.

Геринг улыбнулся и взял его под локоть.

— Между тем, что делаю я, — сказал он, — и тем, что есть у вас, если вы не решитесь поменять руководство — скоро будет очень мало общего. Пойдемте на поле — пойдемте, и вы увидите наши тренировочные полеты, а потом посмотрите наши заводы. Я от вас ничего не утаю, и вы получите более точное представление о том, что такое люфтваффе.

Штелен принял это потрясающее для него приглашение и потом спросил у Геринга, как это люфтваффе сумели нарастить свою численность за такое короткое время.

— Я отстранил тех, кто всегда старается сделать лучше, — ответил тот. — Раз проект составлен и признан разумным и практичным и программа по его осуществлению началась, необходимо ее энергично выполнять и защищать от тех, кто критикует ее недостатки. Когда дело касается силы, количество принимается в расчет больше, чем качество. Необходимо находить компромисс между тем и другим.

В те дни он, конечно, не предполагал, что эти слова ему еще аукнутся.

Поль Штелен, вернувшись той ночью домой, сел писать отчет для своего посла и для Второго бюро в Париж. Он чувствовал, что в его отношениях с семейством Герингов была установлена своего рода веха. С этого дня на него не переставали сыпаться приглашения от Ольги Ригеле, и он стал видеть ее все чаще и чаще, у нее дома, в министерстве авиации, в Доме пилота (клубе авиаторов) и в Каринхалле. Она писала ему длинные письма, посылала подарки, когда отправлялась к себе домой в Баварию или в путешествия, и звонила ему в посольство, чтобы справиться о нем, если он уезжал в Париж.

«У меня даже в мыслях не было, — писал позднее Штелен, — когда я прибыл в Берлин, что я смогу узнать в результате простой и откровенной беседы, полной душевной близости, то, что дипломаты высокого ранга отчаянно пытались выяснить, анализируя те или иные события, бесконечные интервью или изучая газеты».

Их отношениям суждено было длиться долго и сохраниться даже после того, как начавшаяся вторая мировая война сделала Францию и Германию противницами. Между тем французский капитан Поль Штелен в тот момент совершенно не подозревал, что он стал составной частью одной из самых эффективных хитростей Германа Геринга.

…На мюнхенских переговорах в сентябре 1938 года, в результате которых Невилл Чемберлен и Эдуар Даладье отписали Германии Судетскую область Чехословакии, Геринг особой роли не сыграл. Он просто был под рукой у Гитлера на случай, если бы тому потребовался его совет, и политики и репортеры, собравшиеся на заключение этой грандиозной предательской сделки, постоянно ощущали присутствие его тучной фигуры в небесно-голубом мундире, быстро перемещающейся из комнаты в комнату, где он непринужденно беседовал то с Чемберленом, то с Даладье, беря под руку графа Чиано, итальянского министра иностранных дел, и с его круглого, открытого лица ни на мгновение не сходила широкая дружелюбная улыбка.

Как он сам воспринимал эти политические торги?