Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

• Название: Герман Геринг — маршал рейха
• Автор: Генрих Гротов
• Издательство: Олимп, Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7390-0583-3, 5-313-00015-2

Герой книги — наци № 2 рейха Герман Геринг, личность сложная, загадочная, во многом еще не познанная. Как и к другим нацистским бонзам, к нему нельзя подходить однозначно. Автору удалось найти малоизвестные и совершенно не знакомые отечественному читателю материалы, проливающие свет на жизнь Геринга, прошедшего путь от прославленного воздушного аса первой мировой до Нюрнбергского эпилога…

«Геринга погубили тщеславие и трусость», — утверждают большинство биографов рейхсмаршала. Так ли это на самом деле? Перед вами жизнь Железного Генриха, Толстяка, героя Германии и… узника собственных пороков.

---

В мае, после совещания руководства рейхсвера, такая поддержка ему была обещана. Геринг и Гиммлер сочли этот момент вполне подходящим, чтобы представить Гитлеру досье, которые они собрали на Рема и его приспешников. Гестапо хорошо поработало, и его отчеты о том, что творится в недавно открытой штаб-квартире штурмовиков в Берлине, заставили фюрера сморщиться от отвращения. Они содержали подробности и фотоснимки имевших там место оргий и подшивку писем — жалоб рассерженных родителей, негодующих по поводу того, что их сыновья растлеваются развращенными начальниками, у которых они оказались, придя в СА.

Ему также показали стенограмму беседы генерала фон Шлейхера, бывшего канцлера, не забывшего Гитлеру своего унижения в январе 1933-го и поддерживавшего с Ремом дружеские отношения, с французским послом в Берлине Андре Франсуа-Понсе (Геринг не стал объяснять, как оно было получено, — разумеется, это был один из его «перехватов»). Француз несколько раз упомянул о встрече, которая недавно состоялась между ним, Шлейхером, Грегором Штрассером и Ремом, после которой он передал в Париж, что стоит приостановить все переговоры с Берлином, «дождавшись смены режима».

Именно этот момент подействовал на Гитлера сильнее всего, и он начал бушевать, выплескивая на присутствующих отвратительную смесь ярости и страха. Он немедленно вызвал Рема, и между ними состоялось бурное объяснение, которое длилось много часов. Фюрер нападал на лидера штурмовиков за его моральную распущенность и велел ему распустить его гарем, обуздать сексуальные бесчинства его штаба и изменить саму сущность его руководства. Он также сказал ему, что оружейные склады, которые теперь строили штурмовики, надо передать рейхсверу, а сам Рем должен показать военным, что он не собирается вытеснять их или брать над ними власть. И наконец, Гитлер обратился к Рему, как к своему старому товарищу, с просьбой о сотрудничестве и указал, что ввиду неизбежности скорой смерти Гинденбурга любой безрассудный поступок со стороны штурмовиков может стоить ему карьеры.

Ответы Рема были дерзкими и непреклонными. Говорят, что он резко упрекал Гитлера в «предательстве революции», заявляя, что тот поддался реакционерам типа Геринга, который озабочен только обустройством своего гнезда и хорошими отношениями с воротилами большого бизнеса. Он побуждал Гитлера плюнуть на рейхсвер и взять власть, устранив влияние военных с помощью штурмовиков.

С этого дня, 4 июня, Гитлер стал всецело на сторону Геринга, укрепившись во мнении, что, если он хочет стать верховным главой рейха, у него только один путь к этому — по «растоптанным в пыль» штурмовикам.

7 июня Рем, который был болен, уехал из Берлина в отпуск в санаторий «Ханзльбауэр» в Бад-Висзее, на озеро Тегернзее в Верхней Баварии. Его сомнительный дружок Эдмунд Хайнес, обергруппенфюрер СА, поехал вместе с ним. Прибыв туда, Рем направил в отдел печати своего штаба коммюнике для своих штурмовиков, в котором объявлял, что все они с 1 июля уходят на месяц в отпуск, и с угрозой добавлял, что «тем врагам СА», которые распространяют слухи о расформировании штурмовых отрядов, «будет дан соответствующий ответ в должное время и в той форме, в какой это будет необходимо». Свое обращение он закончил словами: «СА являются и останутся судьбой Германии» и не добавил обычного «Хайль Гитлер!»

Геринг не имел сомнений относительно того, кого он имел в виду, говоря о «врагах СА», поскольку его сотрудники вскоре принесли новые перехваты разговоров между Ремом и Карлом Эрнстом, во время которых оба с удовольствием рассуждали о том, как они разделаются с «этим боровом Герингом», когда наступит «должное время».

— Я собственноручно буду срезать ломти с его жирной туши, — говорил Эрнст, — пока он не станет вдвое тоньше, и только после этого воткну кинжал ему в горло.

— Давай-давай, — смеясь отвечал ему Рем, — но смотри, не сожри эти куски — мясо есть не приветствуется!

В отличие от Гитлера, откровенно опасавшегося оборота, который грозили принять события, Геринг ожидал вызов Рема и надвигающуюся пробу сил с энтузиазмом и даже некоторым азартом. Более того, фактор смертельной опасности обострял его разум. Просматривая стенограммы телефонных разговоров Эрнста и Рема, Геринг обратил внимание на то, как часто Эрнст, усмехаясь, говорил, что его «отпуск» обещает оказаться не таким приятным, как у Рема. Он снова внимательно проглядел все записи и пришел к выводу, что Эрнст не собирался уезжать в отпуск совсем. Он предложил Гиммлеру провести расследование, и скоро ему доложили: действительно, Эрнст говорил, что он откладывает свой медовый месяц (несколько дней назад Эрнст женился, причем на свадьбе присутствовал и Гитлер, а Геринг был шафером), и объявил командирам своих 280 000 штурмовиков Берлинского округа, что распоряжение Рема их не касается и что они должны держать своих людей наготове.

Геринг сообщил об этом Гитлеру, фон Бломбергу и Гиммлеру. 25 июня командующий рейхсвером генерал Вернер фон Фрич без лишнего шума привел войска в состояние боевой готовности, Гиммлер отдал такой же приказ частям СС. На следующий день Гитлер предпринял последний шаг навстречу Рему в последней надежде на сближение. Он отправил своего самого доверенного человека и заместителя по партии Рудольфа Гесса в Кельн, где он произнес речь, в которой призвал «определенные элементы в партии» отказаться от их требований «второй революции». Такие революции, говорил Гесс, не подходят Германии, и незачем брать пример с «крошечных экзотических республик с их ежегодными маленькими революциями», намекая на службу Рема в Южной Америке, и обещал, что все простится и забудется.

Для Геринга было очевидно, что ничего хорошего из подобных попыток примирения не получится и они только укрепят Рема в мнении, что он неустраним, и, должно быть, порадовался, когда фюрер штурмовиков ответил полным молчанием. Вместо этого он отправил телеграмму с указанием всем лидерам штурмовиков прибыть 30 июня, в субботу, к нему в Бад-Висзее — на «совещание».

Тем временем Гитлер, чувствуя себя не в состоянии принять решение, пришел в смятение. Последнюю неделю июня он провел, мотаясь из одного конца рейха в другой: то он поехал в Южную Германию открывать новую альпийскую дорогу, потом на северо-запад, в Эссен, на свадьбу гауляйтера Тербовена и, наконец, в Бад-Годесберг, недалеко от Бонна, где остановился в гостинице старого партийного соратника. Он сидел на террасе, выходившей на Рейн, и пока энтузиасты организации «Сила в радости», культурно-развлекательного отделения Трудового фронта, представляли для него факельные показательные выступления, он нервничал и путался в мыслях.

Между тем Геринг решил, что больше не следует предпринимать никаких примирительных жестов в отношении главаря штурмовиков и что развязка уже близко — независимо от того, как долго будет колебаться фюрер. Он был убежден, что это самый серьезный вызов лидерству Гитлера со времен Мюнхенского путча и что может разразиться война, в которой будет немало убитых. Он не имел намерения оказаться одним из них и начал составлять список наиболее опасных штурмовиков.

28 июня по совету Геринга был сделаны все приготовления к гражданской войне. Были вызваны полицейские подкрепления, созданы специальные отряды, части СС приведены в состояние боевой готовности. На следующее утро, знакомясь с перехватами, Геринг обнаружил беседу Карла Эрнста с одним из полицейских инспекторов, который информировал его о производимых приготовлениях. Имя инспектора пополнило его список.

Вскоре после этого министру-президенту позвонил сам Карл Эрнст. Что означает вся эта «мобилизация»? Геринг чего-то опасается? Может, ему нужна помощь? Пусть он только скажет — штурмовики всегда готовы.

— Дорогой Карл, — ответил Геринг, — я знаю, что могу положиться на вас. Разве я не был шафером на вашей свадьбе? Фюреру также известно, — что вы являетесь нашим самым стойким сторонником. Нет, никакой особой мобилизации, просто начались полицейские учения. Сейчас время отпусков, дружище, так что езжайте и наслаждайтесь вашим медовым месяцем.

В конце дня у него на столе лежал перехват последнего телефонного звонка Эрнста Рему. Герр Реакция чего-то замышляет, говорил тот, и он держит своих штурмовиков в состоянии боевой тревоги. Но он был спокоен и сказал, что отправляется в свое отложенное свадебное путешествие. Ни он, ни Рем, похоже, даже не подозревали, что Гитлер тоже «что-то замышляет». Они не встревожились, даже когда фюрер прислал тем же вечером Рему в Бад-Висзее телеграмму, сообщая, что он едет к нему и собирается принять участие в «совещании лидеров». Рем был по-прежнему уверен в дружеском отношении Гитлера, и готовясь к его прибытию, заказал местному художнику экслибрис, посвященный фюреру, для воспроизведения его в новом издании «Майн кампф».