Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

• Название: Герман Геринг — маршал рейха
• Автор: Генрих Гротов
• Издательство: Олимп, Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7390-0583-3, 5-313-00015-2

Герой книги — наци № 2 рейха Герман Геринг, личность сложная, загадочная, во многом еще не познанная. Как и к другим нацистским бонзам, к нему нельзя подходить однозначно. Автору удалось найти малоизвестные и совершенно не знакомые отечественному читателю материалы, проливающие свет на жизнь Геринга, прошедшего путь от прославленного воздушного аса первой мировой до Нюрнбергского эпилога…

«Геринга погубили тщеславие и трусость», — утверждают большинство биографов рейхсмаршала. Так ли это на самом деле? Перед вами жизнь Железного Генриха, Толстяка, героя Германии и… узника собственных пороков.

---

Сказать, что лидеры звеньев восприняли его выволочку плохо, значит дать очень общую и сильно смягченную характеристику их реакции. Геринг прекрасно чувствовал, что, вероятно, еще рано «втыкать колышки у морковок». Он еще ни в коей мере не добился непоколебимого доверия своих людей. Но он решил, как позднее рассказал Карлу Боденшатцу, что если хочет вести свою линию, то должен первым спровоцировать конфликт. «Павлинов необходимо ощипать, — сказал он, — прежде чем они потеряют свои перья». Он отпустил их, раздосадованных и уязвленных его упреками, и предоставил кипятиться в клубе-столовой вместе с товарищами. Вечером 17 июля он вновь вызвал всех командиров звеньев и эскадрилий, описал в общих чертах операции, которые назначены для них на следующее утро, потом начал «метать бомбы». Все командиры эскадрилий, объявил он, вместо того чтобы, как обычно, командовать своим подразделением, передадут команду своим заместителям, и все они, включая Удета, Лёвенхардта и Лотара фон Рихтгофена, поступают под непосредственное руководство Геринга и будут летать вместе с ним.

Они подумали было, что он шутит, но потом поняли, что Геринг говорил всерьез. Лёвенхардт вспыхнул от гнева, фон Рихтгофен закусил губу и мрачно уставился в землю. Удет же ухмыльнулся и, как Геринг потом объяснил Боденшатцу, он сразу понял почему. Этим своим приказом он их унизил, но, когда окажется в воздухе, может в свою очередь сам оказаться униженным. Он будет летать с восемью величайшими асами воздушной войны, и, если он не хочет обратить свою затею в фарс, ему придется руководить ими в соответствии с их стандартами. Способен ли он на это?

В журнале авиаполка № 1 «Рихтгофен» за 18 июля 1918 года имеется запись, сделанная самим Герингом. Она гласит:

«В 8.15 утра я атаковал несколько [британских] „спадов“. Один из них я прижал к земле и после нескольких кругов сбил. Он упал в леса Бандри».

Но за этими строчками скрывается значительно большее. С самого начала и до конца операции он действовал так, будто был самим бароном Рихтгофеном. Геринг заставил своих именитых спутников держаться в стороне, пока их заместители вели бой и добывали славу. Наконец на финальной стадии сражения он просигналил, что «звезды» могут тоже принять участие, и, устремившись во главе их на противника, блестяще продемонстрировал умение летать и руководить. Снова и снова он вклинивался в порядки британских аэропланов и расстраивал их, так что Удет, Лёвенхардт, фон Рихтгофен и остальные могли, следуя за ним, сбивать их. Это было удивительно, потому что, преследуя очередную цель, его надменные подчиненные каждый раз понимали, что им ее обеспечил их командир. Только в последние минуты, перед самым отрывом от противника, Геринг наконец направил свой аэроплан на британский «спад» и ясно дал понять, что займется им сам. Он начал буквально выгонять его с неба, показывая великолепное исполнение поворотов, разворотов и точно рассчитанных снижений по спирали, которые вывели его в хвост неприятельского аэроплана как раз в тот момент, когда его можно было подбить.

Это был двадцать второй и последний аэроплан, который сбил Герман Геринг. Но, вообще говоря, ему больше особо и не нужно было их сбивать. Он добился своего. С этого момента стремление к взаимодействию стало определяющим в действиях «Воздушного цирка».

К началу августа 1918-го Герман Геринг уже пользовался таким доверием у «Воздушного цирка», что начал становиться более популярным, чем сам Красный Рыцарь, и почувствовал, что может позволить себе короткий отпуск. Он передал командование полком Лотару фон Рихтгофену и отправился в Мюнхен и Маутерндорф. Там он провел больше времени с крестным и с баронессой Лилли, чем со своей неофициальной невестой. Папаше Марианны Маузер было очевидно, что война близится к завершению и не в пользу Германии, а какое будущее ожидало молодого экс-пилота — каким бы героем он ни был — в потерпевшей поражение стране? Лучше отдать дочку за фермера, который сможет жить со своей земли до тех пор, пока времена не переменятся к лучшему, чем за безденежного воздушного рыцаря без будущего. Окончательный разрыв произошел несколько месяцев спустя, но ощущение его неминуемости окрашивало каждый час, который Марианна и Геринг проводили вместе. («Что вы можете теперь предложить моей дочери?» — написал герр Маузер Герингу в Мюнхен в январе 1919-го. «Ничего», — телеграфировал в ответ Геринг.)

Тем временем на Германию стремительно надвигалась катастрофа. Уже к началу 1918 года экономическое положение страны стало очень тяжелым. К сильно возросшей дороговизне присоединился дефицит товаров на рынке. Регулирование цен на сельскохозяйственные продукты уже не имело смысла и не достигало цели, и правительство было вынуждено перейти к принудительному изъятию продовольствия. Чтобы ограничить потребление, была создана система централизованного распределения продуктов. Такая ситуация порождала недовольство городского пролетариата. Еще в апреле 1917 года на берлинских заводах, работавших на армию, бастовало более сотни тысяч человек. В январе 1918 года массовая забастовка в Берлине повторилась в значительно более крупных масштабах, к берлинским рабочим присоединились трудящиеся других заводов. В Германии начали расти революционные настроения.

Возмутителем спокойствия немецкого пролетариата, работавшего на военных фабриках и заводах и воевавшего на фронтах, несомненно была Октябрьская революция в России. При этом вести из Советской России были очень скудны, ибо им с трудом приходилось пробиваться через рогатки цензуры, а их распространением и революционной агитацией вообще занимались «спартаковцы».

Еще в 1916 году группа левых социал-демократов «Спартак» начала издавать редактировавшиеся Карлом Либкнехтом и его соратниками «Письма Спартака», явившиеся продолжением запрещенного журнала «Интернационал». «Письма Спартака» вели революционную пропаганду против войны и давали информацию о всех политических событиях. Эти «Письма» распространялись в огромных количествах и доходили даже до окопов.

Печатный орган левых социал-демократов, «Форвертс», на своих первых страницах писал: «Германия, такова наша твердая воля, должна навсегда спустить свой военный флаг…»

Постепенно, вплоть до августа 1918 года, положение Германии еще больше усугублялось: в войну вступили Соединенные Штаты, продовольственные запасы страны истощились, голод усилился, революционное движение в тылу постепенно охватывало и фронт — армию и флот. Известный генерал Гофман, участник заключения Брестского мира и начальник штаба Восточного фронта в конце войны, пишет об этом так:

«Войска, находившиеся в распоряжении верховного командования весной 1918 года, были бесспорно хороши. Ясно, что коммунисты и социалисты всеми средствами старались подорвать моральное состояние войск. Однако, по свидетельству сотен офицеров, которых я по этому вопросу опрашивал, весной 1918-го в войсках еще не чувствовалось серьезного влияния этой агитации. Хуже обстояло дело в тылу. Распространившийся тут яд, правда, медленно, но все же проникал в войска, и только под впечатлением длительных, тяжелых боев летом 1918-го наступило разложение, которое привело к крушению самой доблестной армии в мире».

…Когда Геринг вернулся на Западный фронт командовать своим полком, первая мировая война вступила в кульминационную стадию. «Воздушный цирк» вскоре стал испытывать недостаток в пилотах, материальной части и топливе. Каждый день эскадрильи поднимались в небо, чтобы противостоять постоянно усиливающимся боевым порядкам французских, британских и американских аэропланов. В конце сентября Боденшатц докладывал, что силы полка уменьшились до 53 офицеров, включая штабных, и 473 унтер-офицеров и рядовых. «На лице лейтенанта Геринга стали заметны признаки переутомления, — написал он. — Он похудел и посуровел. Сейчас мы все становимся суровыми».

7 октября 1918 года швейцарский посланник в Соединенных Штатах явился в государственный департамент с персональным посланием президенту Вильсону от германского правительства. В нем содержалась просьба о немедленном перемирии и предлагалось, чтобы президент предпринял шаги к восстановлению мира, поставил в известность об этом предложении воюющие страны и склонил их прислать полномочных представителей в целях начала переговоров. На Западном фронте обескровленные германские армии начали медленное и планомерное отступление под давлением непрекращающихся атак превосходящих союзных армий. К этому времени все державы-союзницы находились в состоянии разложения: Болгария уже подписала с государствами Антанты сепаратный мир, Турция была практически разгромлена, Австро-Венгрия тоже доживала свои последние дни.

Естественно, были приняты все меры, чтобы новость о германской ноте не просочилась в войска, так как это только усилило бы панику, а германское правительство надеялось на заключение своего рода почетного мира и готовилось, в случае неудачи, продолжать боевые действия. До реального окончания войны было еще больше месяца.