И. Беглов - США: собственность и власть

• Название: США: собственность и власть
• Автор: И. Беглов
• Издательство: Наука
• Жанр: Публицистика
• Год: 1971
• ISBN: 5-8756-9867-5

Монография И. И. Беглова — оригинальное многоплановое научное исследование. На основе многолетнего тщательного анализа большого, разностороннего и уникального материала автор показывает структуру современной финансовой олигархии США, особенности концентрации акционерного капитала, политический механизм воздействия могущественных концернов на государственный аппарат. Исследование содержит убедительную критику современных теорий апологетов государственно-монополистического капитализма и представляет значительный интерес для широкого круга советских читателей.

---

Огромная военная машина, управляемая Пентагоном, отражает рост милитаризма в США. Милитаризм — продукт империализма, развившегося на экономической базе финансового капитала. Американский финансовый капитал, занимая положения мирового эксплуататора, нуждается в том, чтобы правительство США выполняло функции мирового жандарма.

Райт Миллс в своей схеме разрушает эту причинную связь общественных явлений, ради того чтобы в его исследовании «экономический детерминизм» не заглушал проявлений «военного детерминизма». Вместо того чтобы искать причины роста милитаризма в США в объективных потребностях финансового капитала, он направляет внимание в сторону субъективных устремлений представителей той части правящей элиты, которую он обозначает как «военачальников». При этом Миллс выдвигает довольно оригинальную и забавную версию происхождения милитаризма в США. Отметив тот общеизвестный факт, что в Америке военная профессия особым уважением, престижем и влиянием в буржуазном обществе никогда не пользовалась, Миллс раскрывает затем план широкого социального маневра, якобы осуществленный «военачальниками» в 40-х годах с целью повысить свое общественное положение. По словам Миллса, военные наконец-то поняли, что достигнуть этой цели они смогут только в том случае, если распространят свой контроль на значительную часть экономики.

«Ключом к признанию чьего-либо высокого статуса в обществе, — пишет Миллс, — является власть. Военные не могут успешно претендовать на повышение своего статуса среди штатских, если они не имеют, или не считаются имеющими, власть... Поэтому американский «милитаризм», является следствием попыток военных увеличить свою власть и тем самым повысить свое положение в обществе по сравнению с предпринимателями и политиками. Приобрести такую власть они могут только в том случае, если их перестанут считать паразитами, истребляющими национальное богатство и находящимися под контролем тех, кого они в своем кругу называют грязными политиканами. Наоборот, их цели должны отождествляться с целями и честью нации. Экономика должна стать их служанкой, а политика — инструментом, с помощью которого они руководят нацией в современной войне во имя государства, семьи и бога»[741].

Если поверить Миллсу на слово, то военным удалось осуществить этот коварный план и добиться возвышения в рамках правящей элиты. По словам Миллса, «военачальники» оттеснили «политиков» на второй план и заняли почетное место рядом с плутократами. Так, с помощью наивных умозаключений американский социолог «объяснил» одну из важнейших социальных проблем современной Америки — проблему роста милитаризма.

Допустим на минуту, что именно в результате честолюбивых устремлений генералов и адмиралов американскому обществу был навязан милитаризм и что именно их усилиями был создан военно-промышленный комплекс, производящий около 10% всей промышленной продукции США. Но действительно ли им удалось превратить в свою «служанку» хотя бы эту часть монополистического капитала страны, не говоря уж обо всей экономике США? Не получилось ли так, что в результате роста военно-промышленного комплекса власть и самостоятельность «военачальников» даже в их собственной сфере еще больше ограничили и стеснили те самые плутократы и «грязные политиканы», которых они, по словам Миллса, собирались потеснить?

Пока в распоряжении военного министерства находились сравнительно скромные ресурсы, оно не вызывало особого интереса у банков США. Но после того, как Пентагон превратился в административный центр обширной экономической «империи», его наводнили представители Уолл-стрит и наложили свою тяжелую руку на все военные министерства. Приведенный список представителей Уолл-стрит в Пентагоне говорит сам за себя. Военные, насколько могли, отстаивали свои прерогативы. История Пентагона последних десятилетий заполнена борьбой за власть между военными и штатскими, между Комитетом начальников штабов и штатским министерством обороны[742]. В этой длительной борьбе, имевшей со стороны военных характер фронды, «штатские» с Уолл-стрит в конце концов взяли верх. Иного исхода и не могло быть: финансовая олигархия не уступает своих прерогатив политической власти принятия решений ни в каких сферах, затрагивающих ее интересы.

Вот что по этому поводу писал Стюарт Олсоп, пользующийся заслуженной репутацией наиболее осведомленного в делах Пентагона журналиста: «В прошлом министр обороны был похож на одного из средневековых королей, которого окружали гордые и влиятельные герцоги, располагавшие собственными армиями и лишь номинально подчинявшиеся королю. Первый министр обороны Джеймс Форрестол не мог добиться даже того, чтобы министры трех родов вооруженных сил договорились между собой о своих функциях и задачах в случае войны. Разочарования, связанные с ответственностью без реальной власти, довели его до трагического конца. По меньшей мере двое из его преемников покинули пост министра обороны с серьезно потускневшей репутацией. В те дни начальник штаба пользовался властью и как старший офицер своего вида вооруженных сил, и как член Комитета начальников штабов. Теперь же, как недавно заметил один из начальников штабов, военные уже ничем не командуют. В той мере, в какой это замечание касается положения военных в Пентагоне, оно по существу верно... Комитет начальников штабов теперь уже не пользуется такой властью, как он пользовался когда-то... Эрозия власти начальников штабов отчасти объясняется тем, что время не стоит на месте. Другая причина заключается в том, что закон о реорганизации системы обороны от 1958 г. значительно увеличил власть министра обороны за счет начальников штабов и министров отдельных видов вооруженных сил»[743].

В 60-х годах генералы и адмиралы в своих столкновениях с штатскими начальниками Пентагона обращаются за помощью к тем самым грязным «политиканам», которых они, как утверждает Миллс, оттесняли на задворки правящей элиты. В частности, так было в августе 1967 г., во время очередной вспышки разногласий в Пентагоне. Военные апеллировали к сенаторам. Выступая с показаниями на заседании сенатской комиссии но вопросу военной готовности, генералы и адмиралы жаловались, что штатские начальники постоянно отклоняют единодушные рекомендации начальников штабов[744].

Конгресс США. Хотя магнаты Уолл-стрит непосредственно контролируют конгресс в меньшей степени, чем центральные органы исполнительной власти, им нет нужды опасаться каких-либо радикальных шагов со стороны корпуса законодателей, поскольку он сформирован только из представителей буржуазии. Больше того, на протяжении последних четырех десятилетий конгресс, как правило, по всем вопросам внутренней политики занимал более реакционную позицию, чем исполнительная власть в лице президентов.

В конгрессе еще более, чем в любом государственном бюрократическом органе, представлены интересы местных финансовых групп. Мнение Уолл-стрит почти всегда берет верх в подготовке важных .решений Белого дома. Но оно часто наталкивается на сопротивление различных политических блоков в конгрессе, представляющих интересы других региональных групп американского монополистического капитала.

Иными словами, руководящий состав органов исполнительной власти более унифицирован, чем органы законодательной власти. Это вполне понятно: руководители министерств в основном подбираются главными финансовыми группами Нью-Йорка; что же касается сенаторов и конгрессменов, то их состав в значительной мере определяется решениями местных финансовых групп, превалирующих в политической жизни штатов[745].

Борьба фракций в конгрессе и внутри буржуазных партий отражает противоречия и конфликты внутри класса буржуазии, столкновения интересов ее различных прослоек и региональных групп. Но в пресловутой схеме «треугольника основных политических сил» Р. Миллса столкновение экономических интересов различных группировок монополистического капитала США подменяется соперничеством трех функциональных подразделений «правящей элиты»: «экономических деятелей», «политиков» и «военачальников».

Отрывая политику от экономических интересов, концепция «правящей элиты» делает историю политической борьбы бессодержательной. Попытки Р. Миллса выделить «политиков» в особую группу и противопоставить ее группам «экономических деятелей» и «военачальников» как некую самостоятельную политическую силу оказались особенно бесплодными. Больше того, они ведут к абсурду. Можно ли противопоставлять Нельсона Рокфеллера и Уинтропа Рокфеллера («политиков») их брату Дэвиду Рокфеллеру («экономическому деятелю»)? Можно ли противопоставлять братьев Кеннеди («политиков») другим членам этого клана капиталистов, занятых управлением разнообразными капиталами семьи? Можно ли утверждать, в соответствии с концепцией Миллса, что Нельсон Рокфеллер как «политик» вступил в «коалицию» с Дэвидом Рокфеллером как «экономическим деятелем»?