Олег Иконников - Большая Медведица

• Название: Большая Медведица
• Автор: Олег Иконников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996

Я буду искренне рад, если честные и порядочные люди узнают себя в этой книге. Пусть будет спокойно у них в душе и сердце — это действительно они.

Люди с черной совестью и сознанием, которым вдруг покажется, что пишем мы о них, пусть будут неспокойны — о них здесь нет ни слова.

Мы с братом считаем, что недостойны они, что бы о них писали книги. И если у них все же зачешутся руки, чтобы подать в связи с «Большой Медведицей» на авторов в суд, чтобы они возместили им не столько моральный, сколько материальный ущерб, заранее говорим — это не вы, будьте спокойны. Имена, фамилии, клички, названия населенных пунктов, время — изменены.

Я воровал, грабил и убивал. Затем сам схлопотал свинцового шмеля. Из навылет простреленной шеи текла мне под щеку моя, черная почему — то кровь. Некоторые преступления я совершал хладнокровно, на других адреналинило. Иногда совесть мучила сознание и душу, иногда нет. Взяли меня раненого, без сознания, иначе живым бы я не сдался. Но судьба распорядилась по-своему и саночки, на которых я катался, пришлось тащить назад, в гору. Много и часто я думал о жизни и смерти, своей и чужой. Мечтал и представлял, любил всем сердцем, точно также ненавидел и всегда жалел, что судьба моя сложилась так, что кроме боли и зла людям я больше ничего не дал. Жалел я о прожитом и пролитом, жалел и вот, наконец, пришел тот день, когда мне стало стыдно. Стыдно, что шарил в чужих квартирах в поисках чужого добра. Что я там искал? Решетки и запретки, романтику уголовной жизни? Чушь все это собачья, сон рябой кобылы.

Мою, уголовную хребтину сломал стыд.

Олег Иконников, 1996 год

---

— Уболтал. В четверг, так в четверг.

В назначенное время там, где и договаривались, будущие подельники словились. Надраенный Рыжим белых «жигуленок» сиял.

— Подыми капот, — попросил его Ветерок и с минуту прислушивался, как пашет мотор. «Не перебоит», — удовлетворенно отметил он.

— Захлопывай и пошли.

Олега они застали протирающим линолиумный пол прихожки.

— Привет, жулики. Валите в зал, я в спальне приберусь и чайку хапанем.

Спустя час Вовчику, кажется, удалось залезть Святому под шкуру, и он стал четвертым членом банды. Проводив его до машины, Леха вернулся.

— Ну, как он тебе?

— Поживем, увидим. Первое впечатление не очень, чтобы очень, но, по-моему, подойдет. Только я рыло его до сегодняшнего дня ни разу в поселке не встречал?

— Вот и ништяк. Рыжего сильно никто в Первомайске и не знает.

— Он что, не местный?

— Местный, родился здесь. Просто овца по жизни. Приподымем его в поселке, пускай бродит, пальцы гнет, а за жизнь блатную отрабатывает.

— Рыжий он, падла, не смущает тебя это обстоятельство?

— Сам ведь говоришь, поживем — увидим.

— Ладненько. После Нового года Ленкин день рождения отметим и попрем.

— Когда у нее?

— Двадцатого января.

— Сколь стукнет?

— Христов возраст, тридцать три.

— Подарить что надумал?

— Собаку хочет. В Читу рвану до барахолки. Айда со мной, Эдьку заодно навестим?

— Не получится, Настя кипишь засадит, а брата ты прихвати на обратном пути.

— Зачем?

— Пусть Вовчиком займется. Потаскает его по кабакам, да местам злачным.

Именины справляли в «Кристалле». Ветерок с Настей, Костя с женой, Эдик и Олег с Леной уместились за двумя сдвинутыми вместе столиками, посередке которых у вазы с тепличными розами месячный сенбернар розовым крошечным языком облизывал шоколадный крем с Эдькиного куска торта.

— Олежка, сенбернары ведь с рыжими пятнами, а этот с черными. Тебя не обманули случаем на рынке?

— На этом деле я зубы съел — вышиб дробь на коронках ногтями пальцев, — красивый щенок?

— Как назовем?

— Твой он, тебе и решать.

— Тогда — Линда. Нравится?

— Лишь бы тебе нравилось.

— Эдька, Вику опять не привез?

— Извини, Лена, в следующий раз обязательно приволоку, не отмажется.

Передавая с рук на руки, женщины занялись обсуждением достоинств сенбернарихи.

— Братан, Рыжий себя как ведет?

— О-о, если ему тормоза вовремя не врубать, он всех, кто с ним раньше не знался, переколотит. В субботу вот тут в ресторане он так разбушлатился, что мы с Котом его кое-как угомонили. Мужиков, с которыми в прошлом году на станции техобслуживания слесарил, за старые грехи лечить удумал. Одному на гребне две бутылки из-под пива раскрошил.

— Поправляется, значит, хорошо. Пусть борзеет, может, сделаем из него мужчину.

— Сделаем. Вовчик на глазах из недоноска в урку превращается. Житуха в куражах ему по вкусу.

— Не теряй над ним шефство, пока все пучком канает, но и не переборщи, смотри.

— Удыбал, волк, что ли, что мы за него базарим, — увидел Рыжего сидящий лицом к входу Леха.

— Кто?

— Обернись, увидишь.

За стеклянными дверьми зала топтался Вовка.

— Здорово — вышел к нему Олег.

— По делу, или на чашку кофе заглянул?

Тот оттянул Святого в угол фойе и, озираясь на курящих у гардероба девчонок с Пищекомбината, зашептал.

— Резина у меня на тачке совсем лысая. Только не накрути, что я от поездки увиливаю, — начал оправдываться он — но надо же где-то доставать. Может, купим? Я знаю, где. На этой далеко не уедешь.

— Нет у нас «капусты». Придется гараж чей-нибудь подламывать. Ты пошукай у кого лайба новая и где он ее ночевать ставит. Сдернем колеса, может, заодно и запчастями разживемся.

Рыжий надеялся на деньги, но обломился. Понимая, что первая в его судьбе делюга уже на носу, в эту мерзлую ночь он проворочался дольше обычного, прикидывая, не отказаться ли ему от всего этого неизведанного, но перебороть того, что нужно будет разворачиваться перед Олегом, не смог и поэтому в воскресенье кража состоялась. В час ночи Святой, Вовчик, Ветерок и Эдик собрались на территории первомайской санэпидстанции. В один из государственных гаражей которой запирал на ночь свой жигуленок директор коммерческого магазина «Гермес», еще осенью при помощи Рыжего, приобретшего, а затем и перегнавшего покупку в поселок.

— Эдька и ты, Леха, на атасе потритесь, а я с Вовкой отработаю.

— Я? — лязгнул зубами тот, — воровать что ли?

— А ты че думал, бананы собирать? — поднял воротник куртки Ветерок, — я тебя предупреждал, помнишь?

— Не коноебься, Рыжий, пройдет. Первый раз тяжело, а потом привыкнешь. Догоняй!

Укутав в тряпку навесной замок, Олег крепко заломил его в проушинах ворот, а Вовчик ватными от подступившего страха руками, пилил дужку.

— Идет кто-то!

— Не обращай внимания, — понял его состояние Святой.

Жалобно визгнув, полотно переломилось.

— Держи «собаку», — передал подельнику замок Олег и обломанной пилкой за минуту с небольшим перешоркал «собаке» толстую шею. Затем моргнул китайским фонариком и, подождав, пока подбегут атасники, втолкнул Рыжего в приоткрытую щель ворот.

— Леха, замкни нас и в половине третьего, отопрешь.

— Ясненько. Я с Эдькой в подъезде поторчу, погреемся.

— Добро.

Ветерок навесил на обитую серыми солдатскими шинелями дверь заранее приготовленный замок и шуранул с братом Святого в теплый подъезд кирпичной двухэтажки, где жил Вовка. В паутине давно небеленого бетонного потолка тлел шестидесятиваттный ночник. На обзолистых плахах, брошенный поверх смотровой ямы, стояла в свежей резине тачка, в капот ей передним колесом упирался нулевый мотоцикл с коляской.

— Это начальника ОРСа «Урал» — пояснил Рыжий — он с директором «Гермеса» в кентах и бокс этот он вымутил, а Стаса сюда зимовать пустил.

— Откуда знаешь?

— Я со Стасом в одном классе учился.

— А че ты школьного приятеля выхлопать решил?

— Живот урчит, терпежа нет, — ушел от неприятного вопроса Вовчик.

— На «собаке» мы, если в натуре пузо прихватило, то в люльку “Урала” опрастывайся и брезентухой накинь, а я пока «жигу» поддомкрачу.

Дристал Рыжий дольше, чем думал и спустя пару минут, в гараже повисла такая невыносимая вонь, что как Олег не крепился, его стошнило. Оторвав карман у телаги, Вовка подтерся и, застегнув штаны, быстро накрыл мотоцикл чехлом от легковушки.

— Сам не пойму, что это меня пронесло.

— Бывает, дело житейское. С движка навесное все сворачивай — скинул первое колесо Святой.

— Вовка, ты че такой вонючий?

— Не слышу, повтори? — нырнул он под капот.

— Шустрее говорю, ковыряйся, скоро пацаны подойдут.

Откатив все четыре баллона к выходу, Олег сложил их одно на другое и, раскатив на два щелчка водительское сиденье, уперся в него взмокшей спиной, а мягкими подошвами полусапог в лобовое стекло. Выдавив верхнюю часть, он поддел концом отвертки резиновый шнур, и через минуту стекло покоилось на покрышках.

— Рыжий.

— А? — тихо отозвался тот.

— Что там у тебя?

— Трамблер, бензонасос, карбюратор и аккумулятор снял. Стартер отвинчиваю.

— У нас осталось девять минут, торопись.

— Понял.

Краденное лежало на стреме.

«Пора бы Лехе подкатить», — глянул на наручные часы Святой, приложив ухо к воротине. Но ни полтретьего, ни в три снег не скрипел. Вовка опять усрался, а Олег выблевался, после чего заставил подельника вылить в люльку мотоцикла ведро сцеженного с бензобака «жигулей» бензина. И только без пятнадцати четыре, впустив в помещение клубы ночного воздуха, дверь бесшумно отворилась.

— Вы где, волки, шляетесь?

— Не газуй, Святой, на котлах стрелка встала. Фу-у, в рот-компот — поморщился Ветерок, — как в газовой камере.

— С понтом ты там был, Эдька где?

— На стреме. Чем так пахнет?

— Дерьмом.

— Чьим?

— Начальник ОРСа с бодуна, наверное, навалил приличную кучу в люльку собственного «Урала».

— Вот ублюдок, — принялся вытаскивать запчасти на улицу Леха, — надо предъявить ему, пусть за вредность молоко выписывает.

Смикитив, что буря пронеслась мимо, Рыжий заметно повеселел. Навьючив на дохлые угловатые плечи мешок с мелочевкой, он подхватил два колеса с дисками, и молчком уперся в сторону пролома в заборе, где подельников ждала его тачка. Остальное в один прием доволокли Олег с Ветерком.

— Жиган ты, Вовка, — подхваливал воришку Эдик — не бзднул?

— С чего? — колдовал тот у задранного багажника, пакуя в него стыренное.

— Молодец.

— Святой, куда это богатство спрячем? — сняв спортивную шапочку, вытер запаренные лоб и шею Рыжий.

— На дачу к Лехе поливайте. Скуркуете все — и по хатам, а ты отоспишься и лайбу строполи. Два дня хватит?