dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

• Название: Элизиум, или В стране Потерянных Снов
• Автор: dver\_v\_zimu
• Жанр: Фэнтези

Повзрослевшие Гарри Поттер и Драко Малфой отправляются в опасное путешествие по волшебной стране Сомнии, пытаясь спасти заболевшего сына Драко, и в ходе множественных испытаний все больше открываются друг другу и миру, реагируют эмоционально на возникающие по ходу действия ситуации, срывают маски и находят друг в друге опору.

История в четырех частях, путешествие.

Предупреждения: слэш, насилие/жестокость, AU. Рейтинг: NC-17

Пейринг: ГП/ДМ

Жанр: Action/ Adventure, Drama

Отказ: Все принадлежит Роулинг.

---

Пока мальчик его бил, он думал лишь об открывшемся ему — и думал совершенно хладнокровно, с каким-то почти исступленным удовольствием.

Нет, Шейн не собирается помогать ему с побегом. Но он поможет. Теперь — поможет.

В тот день они вернулись в поместье, едва успев до исчезновения солнца. У Драко на щеке расцветал синяк, но оба вели себя, как ни в чем не бывало. Особенно Шейн. Те же небрежные шутки, смех. Даже болтовня за ужином.

Шэннон вгляделась в лицо беглеца, качнула головой, нахмурившись, но ничего не сказала.

Через две ночи Шейн выманил его на прогулку. Они вели лошадей под уздцы, вышагивая по разбитой колее, и Драко чувствовал, что мальчик вот-вот сорвется. Уж больно Шейн был тихим, задумчивым, серьезным.

— Драко, — наконец, окликнул он. — Драко, ты не сердишься на меня?

— Нет.

— Нет? Совсем нет?

— Я должен был рассказать твоей матери.

Шейн скривился.

— О. Это. Поверь, она знает обо мне и кое-что похуже.

Драко не был ни в чем уверен, не был уверен, блефовал ли маленький гаденыш. Решил не рисковать, кивнул.

— Хорошо… Значит, я правильно сделал, что не сказал.

— Ты ведь не ждешь за это благодарности? — мальчик вскинул подбородок, очень похожим на мать жестом.

— Совсем не жду.

— Я был жесток к тебе. Но ты! Ты тоже обошелся со мной жестоко.

— Прости за все, что сказал о твоем отце… о том, что… у тебя его нет. Твой отец, мертвый он или живой, всегда таковым останется…

Шейн нервно рассмеялся.

— Ты просишь у меня прощения? Ты?

Драко наклонил голову. Только бы не переиграть. Осторожнее…

— И хотел бы загладить вину, если ты не против.

Он шагнул к Шейну, взял его руку и поднес к губам. От оливковой кожи пахло цветами и ягодами, и немного — мускусом и потом.

Шейн вырвал ладонь из его пальцев и, опять как тогда, в балке, без предупреждения, закатил Драко оплеуху. Звонкую, резкую. Лошади испуганно затоптали на месте. Драко, от неожиданности потеряв равновесие, едва не свалился в грязь.

— Вот теперь поцелуй руку, — со злобной, приклеенной улыбкой сказал Шейн.

Драко послушался. Касаясь губами руки, что его ударила, он не мог сдержать дрожь — но, и он опять себе поразился, это была дрожь предчувствия, а не омерзения.

Шейн погладил его по щеке и что-то прошептал.

— Что? — переспросил Драко.

— Я могу прийти к тебе? Сегодня? Когда стемнеет?

— Да.

— Вот так просто?

Драко почувствовал, что краска заливает лицо.

— Шейн, что ты от меня хочешь?

— Поцеловать тебя. Обнять. Словно ты мой отец.

— И это всё?

Темные глаза были совершенно непроницаемыми.

— А чего еще ты желаешь?

Очень ловко мальчик сумел все повернуть в свою пользу. Теперь Драко выглядел бы совратителем юных прелестников… если бы только кто-то захотел дознаться, в чем он сильно сомневался.

— Я не знаю. Не слишком опытен в таких делах…

— О, не строй из себя! Ты старик, тебе тридцать семь лет. Уж верно ты знаешь, что мне надо?

Драко шагнул к нему и, наклонившись, поцеловал в губы. Рот Шейна был мягким и податливым, влажным, дыхание пахло так же сладко и томительно-нежно, как его маленькие ладошки. Только губы были тверже, чем женские, и в движениях его языка, ловкого, быстрого, была неженская требовательность, почти непристойная грубость.

Он отодвинулся.

— Вот так?

Мальчик колебался. Драко видел в его глазах этот блеск — высокомерие пополам с просьбой, и до последнего мига неизвестно, что победит.

Он знал этих людей, знал уже неплохо, хотя и допустил несколько роковых ошибок, и все же — знал — как боролись в них постоянно жажда управлять и жажда принадлежать, страсть и долг. Если бы он позволил себе как следует над этим поразмышлять, то пришел бы, пожалуй, к интересным выводам.

Хозяева Льняного края, при всей своей красоте и — относительном и быстро тающем, но все же — богатстве, были разорванными душами, надломленными, противоречивыми. Все, что было хорошего в Шейне и Шэннон — благородство, ум, манеры, великодушие — сполна компенсировалось их жестокостью, властностью, надменностью и недоверием, таким огромным, что, казалось, его хватит еще на десять поколений ткачей и прядильщиков. И самое забавное заключалось в том, что именно темная сторона удерживала поместье, со всеми цехами и полями, на плаву и в собственности Шэннон. И именно безбедное существование не позволяло им опуститься до уровня Кето, Калеба и других, которых Драко уже видел и знал вполне — полулюдей, чьи инстинкты направлялись только наживой и днем сегодняшним.

Странное сочетание. Болезненное, страшное.

Шейн помотал головой, словно успел прочесть все это, всю жалость и презрение, и примешанное к ним восхищение, в глазах беглеца.

— Мы встретимся, когда солнце исчезнет, ужин закончится. Тогда ты узнаешь меня, — с нажимом сказал он.

— Как скажешь, — прошептал Драко.

И подумал, с грустью, с медлительной, темной печалью: «тогда узнаешь и ты».

* * *

Ужин впоследствии вспоминался ему удивительно ярко. Зажгли множество свечей, он запомнил и платье Шэннон — винного цвета, с крупными аметистами по вороту, с узкими длинными, закрывавшими пальцы, рукавами: платье королевы, а не ткачихи.

Шейн вел себя со сдержанным дружелюбием, и, пожалуй, излишне сдержанным даже — почти не шутил, только улыбался в ответ на реплики матери и беглеца. Было много хорошего молодого вина, еда показалась Драко изумительно вкусной, все эти оттенки, запахи, квинтэссенция Полудня: вызревшие фрукты, сочные ягоды, горячий хлеб, нежное мясо. Он ел много и с жадностью.

— Говорят, — прервала Шэннон веселую болтовню служанки, — что на хуторах за холмами появились стражи свободы.

Её лицо оставалось безмятежным, когда она произнесла это. Драко выпрямился и положил надкушенный плод на стол. Шейн отодвинул чашу и уставился на мать с сердитым изумлением.

— Кто бы это мог быть? — с тем же спокойствием, и не глядя на беглеца, спросила она.

— Кто-нибудь донес на дураков, на Кето-пьяницу и этого грязного корзинщика, — яростно, порывисто сказал Шейн, — я так и знал, что этим кончится.

— Что вы будете делать? — спросил Драко, с любопытством вглядываясь в ее лицо. — Со мной? Что вы сделаете, когда стражники придут сюда?

Она отмахнулась, впрочем, довольно наигранно.

— Это не скоро случится. Дорога плохая, а их лошади больные и старые. Они не поедут в такую глушь, тем более что всё — слухи.

— Я слышал, как на Хуторе Калико сплетничали о беглеце в Льняном Краю, — встрял Шейн. — Значит, кто-то и впрямь донес.

— Продажные души, — задумчиво и беззлобно сказала Шэннон. — Знала же я о неприятностях с тобой, Драко. И все же не жалею. Ты помог. Ты нам очень помог.

Она подняла бокал и слегка поклонилась: как равному, с нежной полуулыбкой.

— Благодарю, — он ответил таким же учтивым поклоном. — Рад вам служить, госпожа Шэннон.

— Притворщик, — еле слышно прошептал Шейн, но все сделали вид, что не услышали.

Некоторое время они пили в молчании. Служанку отослали, свечи постепенно гасли. Драко взглянул за порог и увидел, как в узкую щель между створками двери сочится тьма.

— Такое чувство, что скоро ты с нами простишься, — Шэннон невесело рассмеялась. — Что это последний ужин. Знаете… вроде того, когда провожали на войну моего мужа. Так же сидели, скованные печалью и близкой разлукой…

Драко передернуло.

— Этого я не помню, — заявил Шейн, — я помню, как он взял меня на руки и смеялся. Но я не помню, чтобы ты печалилась, мама.

Шэннон вздохнула.

— Ты многое не помнишь, ты был слишком мал. Твой отец любил тебя… сильнее всех на свете. Даже я, возможно, любила тебя тогда… меньше. Мое сердце было с ним, я была молодая, глупая девочка. Глупости, — она хлопнула ладонью по столу. — Не будем об этом. Драко, не бойся. Они не отнимут тебя. Я позабочусь…

— Вы меня не отпустите? — спросил он, сглотнув.

— Я? Нет, что ты. Куда ты пойдешь, в эту тьму, по дороге, которой совсем не знаешь? Я не желаю тебе смерти, кажется, это ты уже понял… Или нет? Ты стал нам всем дорог, — быстрый взгляд на сына, — тебя полюбили здесь, в Льняном краю. И мы не отдадим тебя, пусть и рискуем всем, что у нас есть.

Драко опустил взгляд. Он уже свыкся с ее странной, высокомерной и твердой, заботой. Возможно, и сама она в это верила, верила, что спасает Драко от всех бед страны Полудня. А если и не верила до конца, то уж прикладывала все силы, чтобы себя в этом убедить.

Шейн дернулся всем телом, когда она встала. Шэннон подошла к нему и поцеловала в макушку.

— Пора спать. Завтра долгий день. Будут вязать снопы, работы много… Спокойной ночи, сын.

Она кивнула Драко:

— Спокойной ночи, Драко. Благословится твой полдень, — она коснулась кончиков пальцев своими губами. — Наш с тобой полдень.