dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

• Название: Элизиум, или В стране Потерянных Снов
• Автор: dver\_v\_zimu
• Жанр: Фэнтези

Повзрослевшие Гарри Поттер и Драко Малфой отправляются в опасное путешествие по волшебной стране Сомнии, пытаясь спасти заболевшего сына Драко, и в ходе множественных испытаний все больше открываются друг другу и миру, реагируют эмоционально на возникающие по ходу действия ситуации, срывают маски и находят друг в друге опору.

История в четырех частях, путешествие.

Предупреждения: слэш, насилие/жестокость, AU. Рейтинг: NC-17

Пейринг: ГП/ДМ

Жанр: Action/ Adventure, Drama

Отказ: Все принадлежит Роулинг.

---

Драко смущенно взял чашку и сделал глоток. Вкус был так похож на тот, далекий — из дома, из мира крахмальных скатертей и утренних газет, что он закрыл глаза от удовольствия.

— А теперь посмотри вниз, — предложил Скорпиус.

Драко послушался. Далеко-далеко, скрытые легкими облачками испарений, поднимавшихся от разогретой влажной земли, видны были круглые кроны деревьев, широкие выступы, крыши и переходы.

— Я люблю здесь завтракать, — хвастливо, ерзая от счастья, сказал Скорпиус.

— Это очень… очень красиво, — согласился Драко, боясь спугнуть совершенное, нежно-беззащитное выражение восторга, с которым его сын смотрел на свои владения.

— Теперь вниз.

И вновь лифт, другой, на противоположной площадке, заработал бесшумно и легко.

Они очутились в галерее, по стенам которой плясали голубые и зеленые тени. С двух сторон, в темных желобах, выложенных камнями и пластинами золота и серебра, бежали прохладные ручьи. Они впадали в озерца-бассейны, между которыми в большом, под купольным сводом, помещении проложены были тропинки и гнутые мосты.

— Павильон воды, — голосом, полным обожания, сообщил Скорпиус. — Здесь есть теплые воды, и холодные, и горячие, и все, какие только…

Он перегнулся и шлепнул ладонью по неподвижной поверхности.

— Там, дальше, цветут лотосы и водяные лилии. Есть жемчужные раковины… Даже рыбки. Всякие рыбки… Папа? Давай купаться?

Драко фыркнул.

— Ты только что принимал ванну…

— Да это же совсем другое! Неужели ты совсем не хочешь?

— Честно? Я… не знаю. Все это, разумеется, великолепно, — Скорпиус просиял от его похвалы. — Но…

— Папа! Ты совсем не отдыхал. Ты разучился!

— Да нет же, я…

— Ты только не бойся, ладно? — Скорпиус посмотрел на него настороженно и с каким-то смущенным беспокойством. — Это так и было. Было почти… почти сразу, как я… пришел. Так и было, я клянусь тебе! И мне ничуть не больно! Не было больно и… нет, мне не больно.

— О чем ты?

Скорпиус поднял руки к вороту накидки, с шумом втянул в себя воздух. Шелк упал к его ногам.

— Ну хватит, — взмолился Скорпиус жалким, отчаянным голосом, когда пауза затянулась. — Больше не смотри.

Драко дотронулся до припухшей вокруг золотого самородка кожи. Кусок золота был вплавлен — вправлен, лучше сказать — над левым соском. Драко показалось, что он немного пульсирует, словно удары сердца там, внутри, заставляли золото дрожать.

— Это совсем не больно, — повторил Скорпиус полушепотом. — Папа? Что ты молчишь?

Драко хотелось плакать.

— Папочка, я…

— Что они с тобой сделали? И за что?

— Ничего! — мальчик притопнул ногой в злом нетерпении. — Разве не видишь? Это так и было!

— Не лги, Скорпиус Гиперион. Кто-то сделал это с тобой. Кто? Скажи мне, не бойся.

— Я сделал это сам! — по щекам Скорпиуса побежали слезы. — Я сам! Хочешь знать правду? Я сам! Я все сделал! И я мог умереть, если бы не он! Он все понимает, он выбрал меня! Он все… он все чувствует. Он слышит моими ушами и видит моими глазами. И так было всегда! Спроси любого! Так было всегда! И потому лишь, что я… я самый достойный. Самый лучший.

Мальчик заплакал, дрожа. Он стоял перед Драко, голый и белокожий, несчастный, маленький. От жалости и гнева Драко и сам затрясся, он задыхался, кровь стучала у него в висках.

— Кто? Я только хочу знать, кто.

— Да говорю же тебе, папа! Ты оглох? Что с тобой такое?

— Ты не мог…

— Но я СМОГ. Я вошел сюда, потому что он звал меня. Он выбрал меня. Я нес меч Луча, я, я, только я! И он хотел меня убить… Он… другой… другой… чужой… король… Его вовсе не было, я один король теперь, я был и буду, и есть, и буду, я буду… всегда!

Драко слегка встряхнул мальчика за плечи.

— Успокойся. Тихо. Тихо. Я верю тебе… не все было, как ты говоришь, но не твоя вина, что тебя обманули.

Зрачки в серых глазах расширились и затопили радужки.

— Нет! Нет, пусти! Не смей до меня дотрагиваться! Я говорю правду, а ты… ты просто…

— Тише, я сказал. Возьми себя в руки. Это и есть королевский камень?

Скорпиус не удостоил даже кивком.

— Как он попал к тебе в сердце?

Молчание. Драко слышал мокрое сопение сына и собственное учащенное дыхание, и шепот ручьев и журчание водопадов, и пение птиц. Но не слышал ответа.

* * *

Он подозревал Малоуна, но удержался от вопросов.

Маргарита Малоун, с которой он имел счастье «пообщаться» через несколько дней после воссоединения с сыном, оказалась нема. Иногда она по старой привычке пыталась что-то сказать — мычала и в отчаянии смотрела на Драко, и красивое ее, смуглое и гладкое личико, шло судорогами. Драко жалел ее — но отчего-то еще больше жалел старика.

Маргарита прислуживала Драко после заката — расстилала постель и приносила кувшины с водой, вином или чашку горячего сладкого чая. Драко задал несколько наводящих вопросов, получил несколько быстрых, боязливых кивков — и история наказания болтливой дочери Малоуна из страшноватой сказочки о жестоком принце превратилась в правду. Простую и жуткую.

Драко стал осторожен. В сущности, он стал кем-то другим: он закрылся от всех, особенно же — от Скорпиуса, он не доверял слугам и придворным, не открывал никому ни свои радости, ни печали, ни сомнения.

Он и прежде вполне справлялся с тем, чтобы контролировать каждое слово: теперь он выучился контролировать мельчайшие жесты, улыбки, взгляды. Он научился лгать, и лгать столь искусно, что иногда с грустной насмешкой воображал, как при дворе пригодилось бы это его умение.

Ложь пронизывала дворец Рассвета от кончиков шпилей в павильоне Воздуха до самых глубоких подземелий.

Она была разлита в воде прудов и бассейнов, рассыпана лепестками роз по террасам, ею присыпали пищу вместе с солью и пряностями, ею крепили вино, ложью укрывались, как шелком, шифоном и бархатом, ложь выдавали за правду, одну ложь подменяли другой, продавали и меняли, чеканили на монетах, по капле добавляли в яды и притирки.

Поэтому бесполезно — а может, и опасно — было бы выяснять, кто именно капает сонные зелья в питье Драко Малфоя. Скорпиус знал о его недуге, о бессоннице, которая во дворце только усилилась. Малоун знал, что Скорпиус знает. Драко знал, что Малоун знает. И так далее — цепь недомолвок и взглядов доходила, быть может, до самого последнего полотера в покоях Драко.

Сон, который приносили зелья, был глубоким и тяжелым. Каждый раз Драко просыпался ровно за полчаса до рассвета. Голова его раскалывалась, сновидений он не помнил и даже сомневался, что сновидения были.

Он слонялся по комнатам, будил Поттера, они завтракали в подавленном молчании, а затем Драко уходил в свою спальню, запирался и перебирал книги на столе.

В этом, думал он, тоже есть нечто забавное. Это было очень похоже на возвращение в Малфой Мэнор — равнодушно-ровное существование, притупленные зельями вопросы, желания и страсти, покорное следование по пути, который был даже не определен — но определялся порядком вещей.

Я был дурак, иногда без всякой ярости думал Драко.

Какой же дурак. Неужели все это мне нравилось? Неужели я этого действительно хотел?

Но хотел ли он чего-то иного там, тогда, в своей совершенно счастливой, если под счастьем понимать покой и размеренность, жизни? Тогда — нет. Теперь?

Он научился лгать самому себе в мельчайших деталях, но так и не сумел солгать в главном.

Но и главное постепенно ускользало из мыслей, сначала сделалось фоном существования, а затем начало стираться, истончаться, словно кто-то очень желал, чтобы Драко обрел здесь настоящий, не придуманный, покой. Чтобы ложь превратилась в правду.

Желание настоящего обманщика, похвальное, честолюбивое.

Он садился за книги. Одна из них, с закладкой на одной и той же странице, всегда лежала сверху.

«Новейшая история Пресветлого Правления Золотого Града, Угодного Богам и Солнцу».

Драко открывал страницу, взгляд его бежал по словам, которые он почти заучил наизусть — столько раз перечитывал.

«… когда Шестеро пожелали вознаградить Рассвет за все, что он сделал для Сомнии, за его покой и милость, за плоды наших садов и тучность наших стад, за драгоценных детей и мудрых стариков, за то, как Рассвет противостоит силам ночи, мрака и холода, они внесли в Град Золотой мальчика-звезду.

Никто не знал, как мальчик добрался до страны, мальчик, измученный голодом, страхом, одиночеством и болью потерь. Никто не знал, откуда он родом и куда ведет его путь.

Однако говорится же в пророчестве Второго Мертвого Короля, что нам предстоит узреть на троне Того-Кто-Бредет-Из-Безвестности. И далее, отмечают ученые мужи, говорится о том, что сей пришелец будет юн, невинен, чист, сердцем открыт, а разумом ясен. Этим мы хотим подчеркнуть, что пророчество начало сбываться ровно с того мига, как Богам было угодно привести на Сомнию спасителя. Этим мы хотим подчеркнуть также, что пророчества — суть слова Богов, вложенные в уста Королей, и ничего более, и ничего менее».