Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

«Белоглазость» чуди (вероятно, соотносимая со слабой пигментацией глаз у некоторых представителей прибалтийско-финских племен) может подчеркивать и ее принадлежность к чуждому, иному миру, «иное зрение».

В поверьях и преданиях чудь наделяется необычными или сверхъестественными чертами, способностями. Ср.: чудины — богатыри и чародеи, колдуны; останки чуди — «кости большие, как не человеческие» (здесь контаминируются представления о чудинах-первопоселенцах и о первопредках-богатырях — см. ВОЛОТ). Один из чудинов (Архангельский уезд) был так силен, что, чихая, убил барана; «Члены его поколения могли разговаривать между собою на шести верстном расстоянии» (некоторые из живших в XIX в. в Архангельской губернии семейств считали чудинов своими предками).

По некоторым поверьям, «чудь народ поедала» (Онеж.); она же — нападающая на русских чушь (см. ниже); чудь может быть и староверской (Арх.).

«Отдельных жителей г. Хаврогоры „с некоторого рода причудливостями“ называют „по принятой поговорке“, чудами» (Арх.) <Ефименко, 1869>.

Таким образом, в поверьях, связанных с чудью, переплетены представления о первонасельниках, первопредках-родоначальниках, о таинственных «чудных» обитателях подземных недр и неизведанных, малодоступных обычному человеку пространств, о колдунах и просто о «чудачащих» людях.

«Следами» чуди (реально относимым к разным этническим группам и разным историческим периодам — от неолита до средневековья) могут считаться — курганы и городища; насыпи и ямы; остатки строений, пашен, сенокоса; рощи, почитавшиеся священными; архаические предметы домашнего обихода; древние захоронения (в частности, «чудские» могильники, которые представляли собой опущенные в ямы срубы с деревянными перекрытиями) <Северные предания, 1978>. Ср.: Некоторые курганы — места захоронения чуди белоглазой, которая, испугавшись русских, «сама в землю ушла», «живьем закопалась» (Вят.) <Кудрявцев, 1901>.

В Шенкурском уезде Архангельской губернии рассказывали, что «тамошние коренные обитатели, чудь, защищая отчаянно свою землю от вторжения новгородцев, ни за что не хотели покориться пришельцам», с остервенением защищались из крепостей, бежали в леса, умерщвляли себя, погребались живыми в глубоких рвах (выкопав яму, ставили по углам столбики, делали над ними крышу, накладывали на крышу камни, землю, сходили в яму с имуществом и, подрубив подставки, гибли). «Закапывалась» чудь и от Ермака.

Один из возможных «следов» чуди — считающийся и в XIX в. необычным, таинственным местом Холмогорский ельник (на Кур-острове, близ г. Холмогоры). По упоминаемой П. Ефименко легенде, в ельнике якобы находился когда-то «чудской идол». Идол, слитый из серебра, «прикреплен был к одной самой матерой лесине и держал в руках большую золотую чашу». Украсть идола и окружавшие его сокровища было, казалось, невозможно: «Чудь берегла своего бога крепко: постоянно около него стояли часовые, около самого идола были проведены пружины. Кто дотронется до идола, хотя одним пальцем, сейчас же пружины эти заиграют и зазвенят разные колокольчики, и тут не уйдешь никуда; часовые сейчас же позаберут, а окаянная чудь поджарит на сковороде да и принесет в жертву своему идолу».

Несмотря на эти предосторожности, русские все же сумели ограбить священное место и уйти невредимыми. Согласно одной версии, сбежавшаяся чудь постояла, посмотрела на удалявшиеся корабли, похлопала руками да и разошлась — «и с этой самой поры перестала собираться в ельнике». По другой версии, чудинцы гнались за новгородцами верст десять до теперешнего селения Курьи вниз по Двине и там вступили в бой с ними, но одолеть похитителей не смогли (Арх.) <Ефименко, 1869>.

«Следы» чуди в XIX — начале XX в. может окружать суеверное, смешанное со страхом почитание. «На Кинг-острове были уничтожены остатки разбитой чуди, спасшейся на этот остров. Тут и легла вся чудь. Этот остров считается священным, он порос лесом, и рубить этот лес считалось греховным и опасным, так как если сама убитая чудь и не вступится непосредственно за свои права, то она впоследствии должна отомстить оскорбившему ее святыню» (Олон.) <Северные предания, 1978>.

«Верстах в 12 от села Красный Яр на Иртыше находится давно уже заброшенный рудник Чудак. Название рудника объясняет следующая легенда. Когда в первый раз приступили к разработке руды, то на месте раскопок оказались чудские могилы, то есть могилы давно исчезнувшего племени „чудь“. В некоторых могилах (курганах), по преданию, хранились клады, о чем узнали в народе по огонькам, светившимся по ночам над этими курганами. В шахте, которая была разработана в земле, нередко „чудилось“. <…> Особенно жутко было по ночам. Рабочих преследовали разные странные видения… Невидимая сила выживала незваных гостей» (З. Сиб.) <Герасимов, 1909>.

В Вятской губернии и других считали, что трогать курганы и насыпи «как остатки жилищ волхвующей чуди» крайне опасно, грозит слепотой, смертью <Кудрявцев, 1901> (см. КЛАД). С другой стороны, когда чудь белоглазая «хотела напасть и оградить церковь и жителей, то сама ослепла и перебила друг друга» (Олон.).

С чудью в преданиях Русского Севера могут ассоциироваться и чуждые пришельцы, иноземные завоеватели, разбойники-иноверцы.

Чудь — «пришельцы с севера» (или «с Уральской стороны, с какого-то камня»), от которых оборонялись русские.

В вологодском предании чудь противостоит Александру Невскому: «Александр Невский отличался неописуемой телесной красотой, красивее его нет и не будет на земле человека, из чужих земель приходили люди смотреть на красоту его. На него начали нападать Литва-Чудь. Александр Невский с патриархами молились три дня Богу и после того пришли к морю; все море было покрыто чудью; вдруг Святые Борис и Глеб явились и стали побивать нехристей, побили всю неверную силу».

По замечанию П. Ефименко, предания о чуди-первопоселенцах переплетаются иногда в Архангельской губернии с преданиями о литовских панах и малороссийских бродягах, «появившихся в здешней губернии во время междуцарствия, разорявших по пути села и имевших стычки с местным населением» <Ефименко, 1869>.

Гораздо реже «чудской народ» рисуется благообразно, напоминает дивьих людей или скрытников. «На городище Дивьей горы жила дева, управлявшая чудским народом и отличавшаяся умом и миролюбием. В хорошие дни она выходила на вершину горы и сучила шелк. Когда же веретено опрастывалось, то она бросала его на Бобыльский камень, лежащий на противоположном берегу Колвы, прямо напротив Дивьей горы» (Перм.).

По реке Пинеге и в некоторых других местах пугали словом чудь капризных и плаксивых ребятишек (Арх.).

ЧУМА (ЧЁРНАЯ СМЕРТЬ, МОРОВАЯ ЯЗВА, МОРОВОЕ ПОВЕТРИЕ) — болезнь; персонификация болезни.

«И на зайцев чума нападает» <Даль, 1882>.

Подобно другим опасным заболеваниям, чума могла представляться в обличье живого существа, женщины (см. ОСПА, ХОЛЕРА).

«Один крестьянин спал на стогу сена; пробужденный шумом, он увидел огромную женщину в белом одеянии, с растрепанными волосами, которая бежала от стаи собак; она вскочила на лестницу, приставленную к стогу, стала дразнить собак ногою. Крестьянин узнал Чуму и, подкравшись сзади, столкнул ее с лестницы; Чума погрозила ему пальцем и исчезла, и хотя он остался в живых, но с той поры постоянно дергал ногою» <М — ов, 1872>.

Чумить — «заражать, одурять, лишать памяти» <Даль, 1882>.

Чума (моровая язва) «морит» спящих и не восхваляющих Бога; она «навевает» болезнь по ветру (может разносить или быть ветром, «моровым поветрием»). Чума посылается в виде ядовитых стрел, «язвящих» людей (согласно некоторым поверьям, такие «стрелы» посылают и мертвецы — см. НАВЬ).

В грамоте царя Алексея Михайловича к боярину Морозову читаем: «А про смертоносную язву не пишешь, перестала или нет… и какого числа дьяка нашего Петра Стеншина пострелило». Впрочем, как отмечается, такое представление заразы «сохранилось в наших преданиях весьма смутно» <М — ов, 1872>.

По-видимому, из-за крайне опасного характера этого казавшегося неодолимым заболевания средства противодействия ему — по большей части упреждающие, и не столько суеверные, сколько эмпирические (или эмпирические и суеверные одновременно). Основываются они на вере в очистительную силу огня и благотворность чистого («здорового») воздуха и, уже с начала XVI в., направлены к изоляции зараженных местностей и людей.