Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 1

• Название: Александр Дюма Великий. Книга 1
• Автор: Даниель Циммерман
• Издательство: ТЕРРА; Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00857-5

Подробная биография — настоящий путеводитель по творчеству Александра Дюма-старшего (1802–1870) — принадлежит перу известного современного романиста, лауреата многочисленных литературных премий Даниеля Циммермана.

---

И в самом деле, казалось, все призывало к оружию: барабанная дробь, жалобные вздохи тамтамов, колыхание знамен всех стран как символ непрекращающейся борьбы за свободу против рабства, учащающиеся возгласы, всякий раз приобретающие все более угрожающий характер и отдаляющиеся по смыслу от «Слава генералу Ламарку!», все, что возносилось с земли, все, что нисходило с небес, все, что витало в воздухе, побуждало дух к опасной экзальтации». Ближе к площади Бастилии человек шестьдесят студентов Политехнической школы присоединяется к артиллеристам. Комендант Школы запретил им выходить из здания, но они оттолкнули его и ушли. При их появлении музыка заиграла Марсельезу. «Невозможно даже представить себе тот энтузиазм, с которым толпа восприняла эту возбуждающую мелодию, вот уже год как запрещенную. Пятьдесят тысяч голосов подхватило хором: «К оружию, граждане!» На Аустерлицком мосту воздвигнут помост, «оттуда должны были произноситься прощальные речи. После них тело генерала Ламарка должно было продолжить свой путь в департамент Ланды — к месту погребения, а кортежу надлежало вернуться в Париж».

Уже три часа дня, и у Александра сосет под ложечкой. Он предлагает двум артиллеристам пойти перекусить, пока будут говорить речи, на набережной Рапе он знает хороший ресторанчик. Этьен Араго удивлен его уходом. Александр дрожит от истощения, но готов пожертвовать едой, если Революция начнется именно в эту минуту. Араго считает, что, если она начнется, то продлится достаточно долго, чтобы Александр сумел догнать ее до десерта. Но на самом деле Александр не шутит. «Я был так слаб, что вынужден опираться на руку одного из моих спутников, а входя в ресторан, чуть было не потерял сознание». Ему дали напиться воды со льдом. Он пришел в себя. Вслед за этим аперитивом, а также закусками и прочими блюдами, трое посетителей принялись за «гигантскую рыбину под винным соусом, обязательное горячее блюдо для обедающих по местным правилам». Очевидно, не следовало бы слишком настойчиво рекомендовать медицинскому корпусу подобное жаркое в качестве основного блюда для пациента с явными признаками послехолерных осложнений, особенно если температура каждый вечер повышенная, если слабость его не оставляет и на протяжении многих дней он не ест ничего, кроме тридцати граммов хлеба в качестве дневной нормы. Но надо сказать, что приготовление[125] подобного медикамента не составляет особого труда и отвечает строжайшим диетическим требованиям:

«Возьмите одного карпа из Сены, одного угря, одного линя, одного окуня; нарежьте их кусками. Приготовьте медную кастрюлю, предварительно слегка почистив дно. Нарежьте две большие луковицы кружками, сверху положите рыбьи головы, а затем для придания вкуса — крупную соль, перец, хороший букетик трав и несколько зубчиков чесноку; залейте все двумя бутылками Нарбоннского вина и поставьте на сильный огонь; как только начнет закипать, добавьте стакан коньяку, подожгите; приготовьте штук двадцать-тридцать маленьких луковиц и слегка потушите их на сковородке с небольшим количеством масла, как только они подрумянятся, бросьте их в кастрюлю; из четверти масла, смешанного с двумя ложками муки, сделайте маленькие фрикадельки, переложите ими рыбу и, встряхивая кастрюлю за ручку, смешайте все вместе; выложите вашу рыбу, украсьте гренками и дюжиной креветок, сваренных в рейнском вине, и подавайте горячей».

Снова для сведения медицинского корпуса: в тех редких случаях, когда жаркого из рыбы оказывается недостаточно, чтобы поставить больного на ноги, можно прибегнуть к еще более радикальной терапии: начать постреливать неподалеку от него. Сначала Александр подумал, что то салют в честь генерала Ламарка. Он поднимает за него тост, возможно даже, что не водой со льдом. Но выстрелы продолжаются, и тогда он выбегает на улицу, взбирается на тумбу и видит, что толпа движется по направлению к Аустерлицкому мосту. Наспех расплачивается за обед, бежит к мосту и присоединяется к толпе своих. «Шум перестрелки вернул мне силы».

У заставы Берси мужчины, одетые в блузы и полные оптимизма, рассказывают нашим троим артиллеристам: «Они начали стрелять в народ, артиллеристы ответили, папаша Луи-Филипп спрятался — не найти, Республика провозглашена!» В действительности началось все с провокатора, который потрясал красным знаменем, в то время как двое других попытались сбросить генерала Эксельмана в Сену. В тот самый момент драгунский полк как раз, подобно смерчу, выскочил из казарм Селестен. Этьен Араго и Гинар прерывают речи возгласами «Да здравствует Республика!». Толпа вторит им, но лишь человек тридцать артиллеристов идет за Араго и Гинаром.

Выстрелы слышатся то там, то здесь. Александр не знает, как поступить, а между тем центральные и восточные кварталы Парижа покрываются баррикадами. Он проходит через площадь Бастилии, занятую регулярными войсками. Бульвары практически безлюдны. На углу улицы Менильмонтан стоит баррикада под охраной одного-единственного артиллериста — Шарля Сешана. Товарищи его пошли пообедать к Бастиду, среди них — Пешё д’Эрбенвиль, убийца Эвариста Галуа. Участие в построении баррикады не означает необходимости в дальнейшем ее оборонять. Александр и не собирается составить компанию своему другу и продолжает путь. Бульвар на уровне Фобур Сен-Мартен перегорожен линейными войсками. К ним в качестве «любителя» присоединился Грий де Бёзлен, бывший коллега Александра по четвертой батарее во время процесса над министрами супер-короля, тот самый, что демонстративно рвал республиканскую прокламацию. Александр, следовательно, должен был бы его остерегаться, но нет, он продолжал продвигаться вперед, сделав приветственный жест рукой в знак того, что узнал Бёзлена. На что тот прикладывает ружье к щеке, стреляет в Александра, но промахивается.

Александр спасается в крытом проходе, ведущем к театру «Порт Сен-Мартен». Ударом ноги вышибает дверь. На шум прибегает Гарель. Александр в ярости. Он хочет взять из реквизита ружье, чтобы убить Грий де Бёзлена. Гарель боится, что тогда в случае репрессий подожгут театр. Александр отказывается от идеи ружья и требует взамен пистолеты, которые он одолжил для второго спектакля «Ричарда Дарлингтона» (мы помним, что на первом спектакле пистолеты Делафоса не сработали). Александр на эти пистолеты полагается даже больше, чем на пистолеты Меннесона, так как «это не только дорогие пистолеты, но еще и подарок герцога Д…», здесь ставим многоточие, дабы сохранить инкогнито Фердинанда. Гарель не видит никакой разницы между выстрелом из ружья и выстрелом из пистолета и приказывает реквизитору пойти и хорошенько спрятать подарок герцога Д… Итак, кроме сабли, у Александра нет никакого оружия. Сомнительно однако, чтобы он пошел на столь самоубийственный поступок, как выстрел в Грий де Бёзлена на виду у целого войска, даже если бы и нашел настоящие боеприпасы в театральном реквизите.

Он поднимается на третий этаж, разглядывает бульвар через слуховое окно. Грий де Бёзлен по-прежнему красуется среди солдат. «Я бесился, что не имею даже духовой трубки». За неимением стрелы, он мог бы использовать свою саблю в качестве дротика. Галопом скачет драгун. Мальчишка бросает в него камень. «Но женщина — скорее всего мать ребенка — появляется, неслышно подкрадывается сзади к мальчишке и, схватив его за ворот, отвешивает ему сильнейшую оплеуху». Александр качает головой: без участия женщин всякое движение обречено на поражение. Наблюдение, подтверждающее верность его политического анализа, согласно которому сложившаяся ситуация не является революционной. Более того, крайне левые республиканцы устремляются прямо в ловушку, расставленную для них королем-грушей, и несколько сотен молодых людей, присоединиться к которым Александр вовсе не торопится, поплатятся за это жизнью. Хорошо знавший его Жюль Леконт скажет о нем: «Человек разума, а не сердца»[126]. Что верно, но только не по отношению к дружбе и любви. Как же в конкретной ситуации примирить глубокое несогласие с предпринятыми действиями и верность людям, которые их предприняли? Неудовлетворительное состояние здоровья — прекрасное алиби, чтобы, оставаясь на расстоянии от действий, отдавать должное людям.

Шум в фойе театра. Человек двадцать республиканцев проникли сквозь вышибленную Александром дверь в театр и требуют ружей из реквизита. У Гареля в запасе не меньше сотни, но ведь все это стоит денег и каких! Александр приходит ему на помощь, чувствуя за собой силу власти похоронного комиссара. Хорошо, пусть каждый возьмет по ружью. Кого убьют, с того взятки гладки, но живые должны будут ружья вернуть. Согласны? И чтобы избежать новых революционных требований подобного же рода, на двери мелом пишут: «Оружие отдано», что можно толковать и как отдано добровольно, а не взято силой врагами Республики, и как его отсутствие на складе театра. Само собой разумеется, что в случае поражения восстания надпись мелом легко стирается.