Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 1

• Название: Александр Дюма Великий. Книга 1
• Автор: Даниель Циммерман
• Издательство: ТЕРРА; Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00857-5

Подробная биография — настоящий путеводитель по творчеству Александра Дюма-старшего (1802–1870) — принадлежит перу известного современного романиста, лауреата многочисленных литературных премий Даниеля Циммермана.

---

Необыкновенная миссия начинается в духе туризма. Посещение замка Блуа, где был убит герцог де Гиз, а Генрих III отомстил Сен-Мегрену. В Туре Александр узнает об аресте Пейроне, Шантелоза и Гернон-Ранвиля, бывших министров Карла X, ответственных за злополучные указы. Он садится на пароход, идущий в Пон-де-Се, но, к счастью, не сочиняет ничего, подобного «На Луаре». В Анжере он встречает Виктора Пави, «доброго и храброго молодого человека, с горячей головой и с чистым сердцем», короче, романтика-борца, чье творчество будет забыто очень скоро. Вместе с ним он присутствует на суде, где «судят беднягу вандейца из окрестностей Бопро, который выбелил ртутью республиканские деньги, чтобы подделать их под монеты в тридцать су. Подвергая себя риску в качестве фальшивомонетчика, он хотел лишь купить хлеба своим детям, умирающим от голода». Весьма показательный социальный казус, тем не менее закончившийся для несчастного двадцатью годами каторги. Александр проникся к нему жалостью. Он пишет Удару и Апперу, бывшему своему начальнику в отделе социальной помощи, чтобы они похлопотали перед королем и королевой о милости к вандейцу.

В ожидании ответа он осматривает город. Здесь обновляют собор. Александр возмущен: «Увы! Требуется двадцать пять лет, чтобы вырастить человека, но является швейцарский гвардеец, стреляет и убивает его! Требуется шестьсот-восемьсот лет, чтобы здание приняло свой цвет, но является архитектор с хорошим вкусом и отчищает его!.. Почему бы в таком случае швейцарскому гвардейцу не убить архитектора? Или почему бы архитектору не отчистить швейцарского гвардейца?» Помилование вандейцу приходит, и Александр едет дальше, не прямо в Ля Жарри, он вовсе не торопится встретиться с Меланией, а кружным путем — через Шамиле, Шоле и Бопро[89], где можно увидеть столько интересного.

Заказав у Шеврёйа свой яркий сценический костюм, трехцветный господин, как прозвали его в шуанских лесах, наверняка знал, что незамеченным пройти не может. Успех соответствовал его ожиданиям. «В окрестностях Парижа вид моей формы вызывал энтузиазм; в Блуа я еще находил почитателей; в Анжере это было чистое любопытство; но в Мёрсе, Больё, Бомоне холод окружал меня, и я чувствовал, как и предупредил меня Лафайет, что сколь недолго не пробуду я здесь, всегда будет опасно проходить, например, вблизи кустов или изгородей. В Шемиле моя форма чуть не вызвала мятеж». Прежде чем выехать оттуда на лошади, он демонстративно заряжает ружье, что выглядит дополнительной провокацией. Он выезжает из города, въезжает в глубокий лесной овраг, раздумывая, ехать ли ему шагом или пустить лошадь в галоп. Вдруг он слышит крик: кто-то зовет его по имени. Он оборачивается: человек догоняет его, задыхаясь, обнимает его стремя, целует колено. Это помилованный фальшивомонетчик, который с самого Анжера следует за ним по пятам, чтобы, в свою очередь, спасти трехцветному господину жизнь. Отныне он будет бежать впереди, сопровождая Александра в его путешествии[90]. «Два дня спустя я уже въезжал в Ля Жарри, не только не испытав по пути никаких неприятностей, но, напротив, обласканный постоянными пожеланиями всяческого счастья, избавленный от какой бы то ни было опасности, благодаря тому, что человек мой <…> по двадцать раз рассказывал всем желающим и даже не желающим его слушать об услуге, которую я ему оказал».

Растолстев, Мелания не стала красивее, характер же у нее стал еще хуже. Александр не в состоянии отнестись к ней хуже, чем к фальшивомонетчику: он и ее пожалел. Да, он любит ее по-прежнему, только ее одну, другая — это только маленькая интрижка без последствий, теперь ей надо успокоиться, перестать нервничать и позаботиться о расцветающей в ней герани, их маленьком Антони. Вот, кстати, и отличный предлог, чтобы уехать как можно раньше. Он пишет Эжену Жаме: «Вытащите меня отсюда, друг мой, вытащите как можно быстрее! И вот каким образом…

Найдите Фирмена, дорогой мой Эжен, и передайте, чтобы тотчас же мне написал Массон, секретарь Комеди-Франсез, будто мое присутствие в Париже необходимо из-за «Антони». Никому, кроме него, об этом не рассказывайте. Думаю, вы догадываетесь, почему мне необходимо иметь серьезную причину, чтобы выехать»[91].

Пока что он ходит на охоту, возвращаясь оттуда «с ногами, расцарапанными утесником, с руками, кровавыми от колючек ежевики, но не убив даже и ласточки». Он посещает замок Клиссон, хозяин которого Лемо слывет редким для этой местности либералом. Он создает зародыш Национальной гвардии — десять человек, с которыми «один жандарм проводит тайные учения». В сопровождении своего вандейца, который продолжает ему покровительствовать, Александр продолжает свои занятия историческим и политическим туризмом. Замок Жиль де Ре, «известный здесь как замок Синей бороды», поле боя в Торфу, где Клебер был разбит игуанами, а также неформальные встречи и беседы, которые позволят ему за несколько недель иметь полную картину жизни Вандеи.

В самый разгар шуанства доклад Генерала Комитету общественного спасения поражал остротой анализа и уместностью предлагаемых им и исключительно гуманных средств, с помощью которых можно было выйти из гражданской войны. Доклад, который Александр приготовил для Лафайета, — такого же свойства и масштаба и обнаруживает поразительное чутье его автора на опасность исторической ситуации и, следовательно, способность ее предвосхищать. Описав изоляцию Вандеи, состояние экономического и социального застоя, он объясняет, каким образом топография местности, многочисленные загоны и изгороди способствуют развитию партизанской войны, с которой почти невозможно бороться. В настоящий момент страна эта охвачена возбуждением. Объединяют свои силы дворяне, чья власть над арендаторами беспредельна и, следовательно, может в любой момент использовать их в качестве пушечного мяса. Крамольные проповеди читают священники, для которых Луи-Филипп «не может избежать уничтожения». Что касается процентного отношения либералов к буржуазии, то «на пятнадцать буржуа найдется едва ли один либерал».

«Средства, с помощью которых можно предупредить восстание, представляются нам следующими:

1. Прокладывание дорог.

Как правило народ видит в дороге, проложенной по непроезжей стороне, облегчение для затухающей торговли. Правительство же, в том случае, если оно либеральное, со своей стороны, увидит в ней цель политическую: за коммерцией последует цивилизация, а за цивилизацией — свобода. Связи с другими департаментами заставят забыть страх перед своей примитивной грубостью; правдивые новости смогут распространяться быстрее, а новости ложные будут тотчас же опровергнуты, так как во всех центрах кантона откроются почтовые отделения; жандармы станут осуществлять здесь активную и регулярную службу; наконец, в случае необходимости дорогами смогут воспользоваться войска самым решительным образом. <…>

2. Перевезти в деревни за Луарой десять-двенадцать священников, например, из Тифожа, Монтабана, Торфу и Сен-Креспена, добавляя к их жалованью по сотне франков, чтобы они перестали кричать о мученичестве.

На их место в освободившиеся приходы послать священников, верных правительству.

Им нечего бояться, так как сан делает их неприкосновенными для любого крестьянина, который может ненавидеть человека, но уважает сутану.

3. Большинство дворян, сплачивающих сегодня свои силы ради возобновления гражданской войны, пользуются довольно значительной пенсией, которую правительство продолжает им выплачивать: нет ничего легче, как застать их на месте преступления; отныне правительство по справедливости может перестать платить им пенсии с тем, чтобы перераспределить их между бывшими вандейскими солдатами и республиканцами, обоюдная ненависть которых станет ослабевать от триместра к триместру».

Доклад этот, переданный Александром Лафайету тотчас по возвращении, станет также предметом долгого обсуждения с генералом Ламарком, лидером новой оппозиции королю-груше.

Побочная герань, Антони, оказался нежизнеспособным: у Мелании случился выкидыш. Долгожданное письмо из Парижа, наконец, явилось: присутствие Александра необходимо, он должен приехать срочно. 22 сентября он покидает Ля Жарри. С одной из почтовых станций он шлет почтительную ложь той, которую не любит больше, но к которой сохранит признательность; обещает, клянется, что никогда больше не увидит Белль, разве что для того, чтобы дружески известить ее об окончании их связи; ах, если бы не было «крайней нужды» ему так срочно уезжать, как счастлив был бы он подольше остаться со своей обожаемой Меланией! Заключает он свое послание так: «Тысяча поцелуев Котенку и сисичкам»[92]. Оборотной стороной банальной непристойности служат в этой интимной формуле вежливости уверения в адрес оскорбленной, подавленной своим несчастьем женщины, что она все еще желанна.