Борис Тумасов - Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

• Название: Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский
• Автор: Борис Тумасов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026713-4, 5-271-10178-9

Старший сын князя Александра Невского, Дмитрий (1250-1294), большую часть своей жизни провёл в борьбе с братом Андреем за владимирское и переяславское княжества.

---

Почесав шею, хан направился к шатру. Вчера вечером к Ногаю пришел мурза Ахмыл. Он был в Сарае и привез оттуда известие. Когда Телебуг с верными ему воинами был уже в степи, в Сарай приехал городецкий князь. Он намерен ждать возвращения Телебуга. Ногайский хан догадывался, чего будет просить князь урусов Андрей.

Ногай усмехнулся, обнажив гнилые зубы, промолвил:

- Конязь Андрей - коварный конязь. Он великого владимирского стола ищет. Хе!

Пальцем поманил начальника стражи:

- Рамазан, позови темников. Все мурзы пусть идут…

Сходились в юрту Ногая, ждать не заставили. Рассаживались на белой войлочной кошме вокруг большого казана с вареным мясом и горой лепешек, жаренных в конском жире. Они лежали на деревянном подносе рядом с бурдюком с кумысом.

Ногай сидел на кожаных подушках и лукаво посматривал на своих сподвижников. А они выжидали, когда первым заговорит хан. Он знал каждого из них. В те годы, когда Ногай отделился от Золотой Орды, они были кто сотниками, а иные еще в десятниках числились. Теперь все они темники и мурзы и не раз водили орду в набеги. С ними Ногай чувствовал силу и уверенность.

Молчат бывалые воины: если хан позвал их, ему есть о чем сказать.

Еще раз Ногай повел взглядом по сподвижникам и начал:

- Мурза Ахмыл говорил, в Сарай приполз городецкий конязь просить милости у Телебуга.

И замолк: ждал, что скажут сподвижники.

- Хе, - открыл рот темник Абдул, - конязь Андрей - сын Искандера.

- Конязь Андрей коварный, он не любит брата Дмитрия. Но почему он приполз в Сарай, а не к тебе, Ногай?

- Он не знает дорогу к нашим кибиткам, - зашумели в юрте.

- Мы напомним ему, - рассмеялся один из темников.

- Мы давно не горячили наших коней и не водили батыров на Урусию…

Но Ногай прервал его:

- Нет, Усеин, мы не направим наши тумены в землю урусов. Пусть конязь Андрей выпьет молока из табуна Телебуга, а мы подождем. Настанет время, и урусы приползут к нашим кочевьям. На брюхе приползут.

- Дзе, дзе! Хорошо говоришь, мудрый хан, - закивали татары.

- Урусы грызутся за кость, как стая псов, - проворчал Абдулка.

Ногай ощерился в усмешке:

- Когда урусские конязья разорвут друг другу пасти, мы протянем им руку, и они будут ее лизать.

В юрте задвигались, зашумели.

- Наше время еще не настало, - сказал Ногай. - Пусть конязь Андрей ждет милости от Телебуга.

Когда последний мурза покинул юрту, Ногай жестом подозвал начальника стражи:

- Ты все слышал, Рамазан, все видел? Начальник стражи приложил ладонь к сердцу.

- Я не хочу, чтобы Телебуг оставался ханом Золотой Орды. Я не верю ему, он не верит мне. Пусть ханом будет Тохта. Ты понял меня, Рамазан?

Рамазан отвесил низкий поклон:

- Пусть будет, как ты решишь.

* * *

Дни выжидания утомительны в своем однообразии. Время будто остановилось. Задули горячие ветры, и над Сараем повисли пески. Песок несло на город, он оседал на лицах, засыпал глаза и уши, скрипел на зубах. Князь Андрей понимал: хан будет пережидать эту непогоду в степи, где нет изнуряющего зноя, а по утрам ласкает прохлада.

Городецкий князь ждал, когда его позовет ханша, и устал ждать. Он позвал боярина и проворчал:

- Мурза Чаган горазд подарки принимать да посулами отделываться. Напоминай ему, Сазон, чай, мы не в гости званы.

- Нальбий никаких вестей не подает.

- Доколе ждать, боярин? Ты уж на подарки не скупись.

- Аль я не разумею? Эвон, сколь им перепало! Однако не торопи, княже, всякому овощу созреть надобно…

И снова проходил день за днем, никто из ордынцев не бывал у городецкого князя, будто забыли о нем. Иногда у него рождалось желание бежать из Сарая. Но сам себя останавливал: из Орды не убежишь, задержат, и того хуже, в степи изловят и как пленника к хану доставят, на суд его.

Нервничал князь, боярину жаловался:

- Устал я, Сазон, не рад, что в Орду подался. Голосу разума не внял. Напомни Чагану, боярин.

Жаркие ветреные дни сменились грозовыми дождями, утренними зорями, а днем небо затягивали тучи. Они плыли низко, сверкали молнии, и гремел гром. Что вещал он русичам в Орде?

В такие дни князь Андрей отсиживался в каморе, не бывал на торге, не появлялся в церкви. Но городецкий князь знал, что за каждым его шагом в Орде следят, доносят в ханский дворец.

Но однажды, когда Андрей потерял всякую надежду, явился боярин Сазон и радостно воскликнул:

- Сегодня, княже, нас поведут к ханше!

Во дворец к Цинь их вел начальник караула мурза Нальбий. За князем следовали бояре Сазон и Ипполит, а за ними гридни несли два больших тюка с пушниной и парчой, бархатом и разными украшениями.

Длинными переходами их подвели к просторной палате, сделанной в форме большого шатра. Стража при виде мурзы Нальбия расступилась, и князь Андрей увидел ханшу.

Она восседала в кресле, обтянутом пурпурным бархатом, а позади теснились ее слуги. На городецкого князя смотрели черные, как переспелые сливы, глаза ханши Цинь с кукольным, набеленным и насурьмленным лицом.

Князь Андрей поклонился, едва коснувшись пальцами ворсистого ковра у ног Цинь, обутых в маленькие сафьяновые туфельки.

Качнув копной темных волос, она пропела:

- Конязь приехал из страны Урусии? Это земля данников великого хана?

- Да, прекрасная из прекрасных ханша, Русь - большая страна, где живут данники великого хана Золотой Орды, - ответил городецкий князь. - Мы привезли тебе, несравненная, дары из этой земли, чтобы ты знала, какие звери водятся в наших лесах.

Посторонился князь Андрей, и к ногам ханши легли шкурки соболей и куниц, белок и лисиц. Цинь взирала на все безразлично, и только в толпе слуг будто ветерок пошевелил листьями на дереве. Глаза ханши не выразили восхищения, даже когда отроки положили штуки парчи и атласа.

- Пусть меха согревают твое сердце, а парча будет украшением твоим, бесподобная Цинь.

Ханша повела рукой, проворные слуги в мгновение унесли подарки, а князь уже тянул к ней ларец, украшенный перламутром. На темном бархате лежали колты[21] и перстень дивной работы.

Чуть дрогнули губы Цинь, а одна из служанок поспешно приняла ларец, чтобы тут же унести.

- Чего ищет конязь урусов? - пропела ханша.

- Замолви за меня слово, несравненная ханша, великая ханум, - едва успел сказать городецкий князь, как его уже вытеснили из приемной.

* * *

Хотя и говорил Дмитрий, что не волен запрещать удельным князьям бывать в Орде, но отъезд Андрея вселил тревогу. Не хотел признаваться себе великий князь, что неспроста подался тот в Сарай, не с добрыми мыслями.

Сколько слышал Дмитрий - и об этом доносили летописи, - через кровь приходили к власти Рюриковичи. Сыновья князя Святослава делили власть: Владимир убил Ярополка, сын последнего Свято-полк - Бориса и Глеба, на Лиственном поле бились за правление Мстислав с Ярославом…

Пытаются переделить власть сыновья князя Александра Невского. Зачем отправился Андрей в Орду? В чем станет он обвинять Дмитрия? Разве в том, что ходил тот в Копорье? Так надо было лопарей поучить и недоимки истребовать. А Русь Орде выход платит исправно, и он, великий князь, ордынским переписчикам и счетчикам помех не чинил.

«Господи, - говорил сам себе Дмитрий, - коли оговорит меня Андрей, не миновать беды ».

И великий князь Владимирский Дмитрий Александрович вспомнил отца, Александра Невского, его слова: «Великий князь будет великим, пока удельные князья ему повинуются».

Батый уважал его, потому как видел в нем воина и мудрого человека, разумом наделенного. А разум, говорил отец, великому князю надобен, чтобы дела государственные вершить не сгоряча.

Невский был уверен, что придет время и поднимется Русь, встанет с колен и скинет ордынское иго…

Говорил Невский, сыновей поучая, да вняли ли они голосу разума?

В последние годы распри начали подтачивать и Золотую Орду. Воевода великого хана Ногай провозгласил себя ханом Ногайской Орды, и отныне его многочисленные соплеменники кочуют своей ордой. Золото-ордынский хан остерегается Ногая. Обе эти орды берут выход с русских удельных князей.

В Переяславле-Залесском Дмитрий спросил у бояр, кому платит Русь, и боярин Никодим рукой махнул:

- Нерадивый хозяин овцу и дважды острижет. Дмитрий согласился с боярином: набеги ордынцев непредсказуемы. Ожидаешь их на Клязьме, а они с Угры набежали…

Во Владимир Дмитрий приехал, едва теплом потянуло. Лед стоял на Клязьме, но уже набухал, синеть начал. Владимирцы ждали ледохода, выходили на берег поглазеть. Клязьма тронется - рыба пойдет на нерест. Рыбаки жгли костры, смолили лодки, чинили сети.

Затрещал лед - на весь Владимир громовые раскаты. Исписали Клязьму ледовые разводы, льдина на льдину полезла, потом шуга поплыла. Вышел Дмитрий на реку - с высокого берега далеко видно. Зазеленели леса и подлески, над деревьями закружились птицы: видно, гнезда облюбовывали, каркали резко.