Иван Галкин - По мостовой из звёзд

• Название: По мостовой из звёзд
• Автор: Иван Галкин
• Жанр: Фэнтези

Что такое сказка? Это история. История, полная необычного, ужасного и чудесного, заставляющая птицу вашей фантазии расправить крылья и приготовится к полету длиною в одну повесть и… чуть дальше. Потому что, несмотря на все чудеса и небывалые несуразности, сказка несет в себе смысл. Такой старый и знакомый. Несет через века и такие же, но уже забытые, истории. И пусть иногда она бывает страшной, я считаю, что главное, что она должна нести в себе — это крупицу счастья. Настоящего, когда ты сопереживаешь героям и иногда улыбаешься, но сам не знаешь — почему… Я не говорю, что написал хорошую историю, слишком мало опыта. Но если хоть один человек улыбнется, сопереживая, я буду знать, что она написана не зря.

---

— Решение внутренних проблем может породить новые. Небольшая, победоносная война — хороший способ власти укрепить свой авторитет, но это всегда игра в рулетку.

Офицер развел ладони в стороны, дескать, что поделаешь, и продолжил:

— Есть шанс — большой или маленький, но есть всегда — что война закончится поражением или слишком затянется. Тогда она не окупит себя с точки зрения экономики, породит конфликты с населением собственной страны, которые можно решить лишь ужесточением режима.

С этими словами Сашин собеседник вдруг исчез.

Саша стоял посреди деревни. Пустые улицы обыкновенного поселка. В окнах горел свет и звезды в ночном небе танцевали с луной. В то же время где-то по правую руку зарождался странный звук. Поначалу похожий на стрекот сверчков он нарастал… И вдруг ночь, всего за мгновение, окрасилась вспышками взрывов.

Скиталец инстинктивно вздрогнул, когда дома стали взрываться щебнем, камнем и деревом. Земля грязными облаками взлетала в воздух и пламя взрывов за секунду пробежало расстояние до места, где стоял Саша. Близкий всполох оглушил и заставил зажмуриться…. Но когда он открыл глаза, вокруг снова была Тьма.

— Идея же, это совсем иное. — невозмутимо продолжал офицер. — Сюда вплетено гораздо большее, и самое главное — оправдание своего существования для человека. И поиск этого оправдания порождает оправдание войны как средства достижения «великих» целей. И разве не прекрасно, что стремящаяся к величию, она рождается из недовольства?

Хотя, ведь разве бывает война, где эти стороны отсутствуют? Где-то они выражены сильнее, но…

Теперь голос Ворона звучал фоном. «Демократия… теократия… олигархия… тирания… монархия… Людям не нужно знать всего».

— Но во всех случаях, в таких условиях риска, когда на кону стоит будущее, кто будет думать о исполнителях войны и тех, кто сгорит в ее топке?

«Людям нельзя знать всего… Дай им то, что им нужно.»

— Здесь пропаганда — лишь еще одно оружие, сладкая ложь во успокоение…

«Правда… где ее границы? Хороший дипломат не врет, он освещает явление с нужной стороны»

— …призванная предотвратить осознание того, что война порождает лишь новую войну и губит не только погибших, но и убивающих их.

«А людям нужно верить в свою исключительность… Так подари им маленькое счастье».

— Разве будет кто-то думать, что ресурсы планеты никуда не уйдут? Как бы то ни было, их будут добывать и на взгляд со стороны вселенной — черные, белые или желтые будут их использовать — неважно.

«Ах, пропаганда начинается не с низов… Хороший лидер, окруженный волками, сделает из них псов…»

— Кто-то будет кричать про нацию, народ, патриотизм…

«Кто выкинет хороший инструмент, даже если он сорвался и ударил тебя по пальцам?»

— Какая разница, кто прославится как величайший ученый, какого племени он будет? Все будут помнить его деяния. А патриотизм — утешение слабых, не способных реализовать себя и живущих достижениями других…

Вокруг Саши… в красных галсутках…. со вскинутыми кулаками… перед развевающимся флагом…

— Но, тем не менее, это делает их сильнее, как общность.

Всадники внимали… словам священника… голодные в темном лесу… на пороге великой войны… они застыли перед экранами.

— Ведь кто бы что ни говорил — война необходима, как часть жизни. Пока не будут найдены другие механизмы конкуренции. Именно это — конкуренция, и соперничество, порождающее разность, мешающее целостности человечества и дающее толчок эволюции, оправдывает войну по всем статьям.

Из таверны за спиной офицера выбежала полная женщина. Она что — то кричала и причитала. Офицер заговорщически подмигнул Саше, а затем развернулся, выхватив шпагу. И прежде, чем женщина успела среагировать, пронзил ее насквозь.

— И ты должен это понимать. — говорил он, пытаясь выдернуть лезвие — Чем более яростное соперничество — тем больший толчок оно даст.

Он наконец вытащил шпагу и поднял ее вверх, любуясь лезвием, необычно отливавшим во Тьме.

— Разве твой мир — не пример? На небольшой территории Европы множество народов и наций грызлись за ресурсы на протяжении сотен лет. В то же время переходя к эффективному миру, когда можно было выменять недостающее.

…они пожимали руки, держа кинжалы за спиной…

— Это порождало эффективность всей системы государств, образовывавшихся на этой территории. Необходимость думать и действовать быстрее других, быть сильнее и хитрее порождала все новые научные открытия. В то же время, на востоке, где территории были больше, ресурсов — меньше, а народности не сливались так плотно, развитие происходило медленнее. Это проявлялось во всем — в медленно меняющейся религии, политике внутренней и внешней, в отношении людей к миру.

Саша наконец оторвался от образов и продолжил за офицером:

— А Европа, когда пришло осознание, что есть территории, обладающие необходимыми ресурсами, и где народы не так развиты, начала их завоевывать…

— Верно. Когда соседи по силам почти равны, а где-то чуть дальше есть ресурсы, добыть которые несложно… — офицер пожал плечами, поджав губы словно недоумевая, как это раньше не пришло ему в голову. — Война пошла уже за них. Даже не с их обладателями — с все теми же, ближними соседями. Но за дальние ресурсы. А потом и за людей, ведь разве люди — не ресурсы? С этой точки зрения — война за идею — та же война за ресурсы.

— Ты говоришь слишком… логично. В твоих рассуждениях что-то не так… может быть, потому, что для тебя ценность одного человека меньше, чем ценность всего мира? А если это не так? Если человек — что-то большее, чем очень развитая материя? Если мир бесконечен не только внешне, в глубину или в ширь… но если разум человека также глубок внутри? Ведь мы не можем этого знать. Тогда война по-настоящему ужасна.

— Верно, Скиталец. — офицер картинно поклонился — Но вопрос в другом. Что ТЫ можешь с этим сделать?

— Я… не знаю.

— Видишь…Все любят поговорить. Но решать их проблемы будут немногие. Человечество ищет новые пути и методы решения. И гуманизм ими движет или цинизм, но это происходит неизменно.

Город исчез. Офицер стоял перед зеркалом, примеряя костюм.

— Люди единственные, кто могут применять механизмы приостановки развития для его последующего роста. — сказал он.

Офицер отворил дверь комнаты.

В огромном зале Человек без глаз выступал с трибуны. Перед рядами таких же, как он. Даже лица у всех были одни и те же. Он отхлебнул воды из стакана и продолжил.

— Главное, чтобы развитие не остановилось совсем — в результате, например, ядерной войны. Люди вполне могут сделать это, не выдержав давления объемов информации современного общества. Отдельные личности, конечно. Если бы знать, как с этим справиться…

Люди перед ним встали со своих мест и единогласно захлопали. Но не все. Другая часть вдруг освистала его. И следующий оратор поднялся на трибуну.

— На самом деле, человечество вполне это осознает и может с этим справиться. Оно порождает все новые способы получить желаемое. Война теперь понятие более обширное — война экономическая, война информационная…

Человек уже выходил из зала, довольно потирая бумаги. Следом вышел первый оратор. Оба, столкнувшись, приятно улыбнулись. Пожав друг другу руки, они плечо к плечу зашагали по коридору, перекидываясь друг с другом фразами.

— Это гораздо эффективнее обыкновенного человекоубийства. — сказал один.

— Эффективнее настолько же, насколько были эффективны пушки против стрел. Всегда есть шанс, что победят стрелы. — возразил другой.

— Но в основном? — взглянул на него первый.

— Да да, вы правы. И способы будут разрабатываться, — закончил первый. И оба снова улыбнулись.

— А каждый отдельный человек? — Скиталец загородил им дорогу.

— Должен думать, — недовольно скривился первый.

— Что? — не уступал Саша.

— Как ему решить проблемы, — не торопясь, выделяя слова, ответил второй.

— Изучать явление со всех возможных сторон, прежде чем судить, — добавил первый. Ему явно не хотелось отвечать.

— И в первую очередь — вместо того чтобы учить других этим заниматься, научиться так жить самому, — обстоятельно закончил второй.

— Возможно, когда-нибудь…

— Когда-нибудь даже эгоизм вполне может быть заменен другим механизмом, — пожал плечами второй.

— Разве он не с рождения?

— Невероятно, но… нет, — недовольно закончил первый, отодвинув Сашу в сторону.

И зашагал вперед по коридору, смеясь. Но смех его звучал мрачно и пугающе.

Зимнее солнце

Не было криков и шума. И на стенах и на поле перед ними, все происходило почти обыденно. Двигались ровные ряды ришей, напряженно вглядывались защитники на стенах. Если бы не камни, регулярно бившие в бревенчатый частокол, и стрелы, то и дело выбивавшие бреши во вражеских рядах, было бы не ясно, что скоро начнется беспощадная схватка.