Владимир Реданский - Во льдах и подо льдами

• Название: Во льдах и подо льдами
• Автор: Владимир Реданский
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1980-9

В книге военного историка подробно освещается развитие идеи практического осуществления ледовых и подледных плаваний подводных лодок отечественного флота на Балтике и Дальнем Востоке, выдающийся вклад кораблестроителей в создание кораблей, способных плавать под вековыми льдами Арктики и достичь Северного полюса под водой. Показаны героизм и мужество советских и российских подводников при несении боевой службы в Полярном бассейне. Значительное место занимает рассказ о противоборстве подводных флотов двух великих держав, США и СССР, в период холодной войны. В книге приоткрывается завеса над многими арктическими операциями, которые длительное время были строго засекречены. Автор рассказывает о профессионализме наших подводников, которые смогли противопоставить в северном регионе вероятному противнику надежный ракетно-ядерный щит.

---

Баренцево море встретило подводников шестибалльным лобовым штормовым ветром. А у Нордкапа их поджидал уже десятибалльный шторм. Находившийся здесь «Карл Либкнехт» после встречи с подводной лодкой направился в базу, и «Д-3» осталась наедине с разбушевавшейся стихией.

Не легче приходилось и «Красногвардейцу». Он шел тогда между 20-м и 10-м меридианами восточной долготы. Корабль зарывался носом в волну. Водяные валы прокатывались по надстройке, обдавая тех, кто находился наверху, с ног до головы. Мостик не имел в то время надежного прикрытия. И тем, кто находился здесь, приходилось привязываться бросательными концами к стойкам, чтобы не смыло за борт. В центральный пост через отдраенный рубочный люк то и дело устремлялись потоки воды. Помпа работала непрерывно, откачивая воду за борт.

Сообщения от папанинцев поступали одно другого тревожнее. Из ледового лагеря: «В ночь на 8.02 штормом 12 баллов разорваны жилая и радиопалатка. Опрокинуты груженые нарты. 8.02 поставлен снежный домик». С гидрографического судна «Мурман»: «Сорвало люк рулевой машины. Потеряно управление кораблем...»

Котельников передал на аварийное судно: «Иду на сближение, чтобы оказать поддержку. Светите прожекторами». Но помощь не потребовалась: ценой огромных усилий экипажу удалось все же ввести рулевое управление в строй.

«Д-3» между тем продолжала упорно продвигаться к лагерю папанинцев. Около полудня 12 февраля она пересекла нулевой меридиан и вошла в Западное полушарие.

13 февраля командир В.Н. Котельников записал в своем дневнике: «При снежной пурге проводили пробное погружение. Все механизмы работают отлично. Настроение команды превосходное. В 12.55 слева по борту открылся остров Ян-Майен (мыс Юнг- Фореланд). Несмотря на то что погода не давала возможность определиться, штурманское счисление оказалось точным — вышли прямо на остров»[191].

Вспоминая об этом дне, Ф.В. Константинов писал много лет спустя:

«Однажды на подходе к одной из таких перемычек Котельников принял решение произвести пробное погружение и поддифферентовать лодку... Поскольку перемычка, к которой подошла «Д-3», показалась Котельникову небольшой, около 5 кабельтовых, он обратился к командиру бригады за разрешением форсировать ее на глубине 50 м. Грибоедов разрешил. Так подводная лодка «Д-3» совершила подледное плавание под плавающими арктическими льдами»[192].

(Филипп Васильевич Константинов пришел на флот в 1933 г. по призыву Центрального Комитета партии, окончил специальные курсы командного состава, по окончании которых получил назначение штурманом на подводную лодку Черноморского флота. В начале Великой Отечественной войны командовал подводной лодкой «Д-3».)

Погружение и дифферентовка лодки диктовались следующими соображениями: подводникам, возможно, предстояло встретиться со льдами и дальше. Форсировать их в надводном положении было бы опасно — при ударе о льдину могли погнуться или даже сломаться лопасти бронзовых винтов. Обход ледяных полей и поиск безопасного маршрута потребовал дополнительного времени и увеличил пут» к лагерю папанинцев. И, наконец, за время похода на лодке значительно уменьшился запас топлива и питьевой воды, в результате чего изменился ее вес. Дифферентовка подводной лодки (ее часто называют «вывеской») облегчала управление кораблем в подводном положении.

Таким образом, первое в истории подледное плавание в арктических водах выпало на долю «Д-3». Оно продолжалось около 30 мин. Предвидение X. Свердрупа оправдалось. Лодка некоторое время шла около берегов норвежского острова Ян-Майен, прозванного «дьявольским» и поражающего своими высокими вершинами, покрытыми снегом.

По мере движения по Датскому проливу к берегам Гренландии ледовая обстановка усложнялась.

«Д-3» двигалась в полях битого льда разводьями[193]. До лагеря покорителей полюса подводникам оставалось менее 100 миль, когда через радиостанцию «Мурмана» поступила радиограмма из Полярного:

«Благодарю за отлично выполненную задачу по обеспечению экспедиции бесперебойной связью. Возвращайтесь в базу. Желаю счастливого плавания. Командующий флотом Душенов»[194].

«Мурман» на следующий день настолько приблизился к дрейфующей станции, что папанинцы ясно видели огни и луч прожектора гидрографического судна. Завершающая операция по снятию их со льдины началась.

А подводная лодка «Д-3» в ночь на 14 февраля легла на обратный курс. Путь подводников в базу оказался не менее трудным: шквалистый ветер ураганной силы разогнал огромную волну. К исходу суток волнение моря достигло 8 баллов.

Штаб Северного флота получил с «Д-3» 15 февраля в 12 ч 20 мин тревожную радиограмму: «Имею крен до 60°. Электролит вылился из группы. Вышел из строя гирокомпас. Иду по магнитному»[195]. Через несколько часов еще одну: «Изоляция батарей низкая... Видимость плохая. Астрономических наблюдений не имею. Море 9 баллов... Прошу дать надежнейший прогноз погоды на 16 и 17.02. Личный состав работает отлично»[196].

В 19 ч 28 мин 18 февраля «Красногвардеец» вошел в Екатерининскую гавань, откуда без малого две недели назад отправился в сложнейшее плавание. За кормой «Д-3» осталось 2410 труднейших штормовых миль. Ответственное правительственное задание было выполнено успешно[197].

Тем временем «Таймыр» и «Мурман» пробивались все ближе и ближе к ледовому лагерю. 19 февраля состоялась волнующая встреча моряков-североморцев с героями-полярниками. Имущество и научные материалы дрейфующей станции подняли на борт гидрографических судов, а сами папанинцы, разделившись попарно, стали почетными гостями их экипажей. 21 февраля они перешли на «Мурман», который и доставил участников дрейфа в Ленинград. В канун двадцатилетия Красной Армии и Военноморского флота с борта ледокола отважные покорители Арктики направили североморцам поздравительную телеграмму:

«Наша четверка... рада приветствовать в вашем лице верных защитников северных побережий... Пусть борта ваших кораблей будут такими же крепкими и могущественными, как крепок и могуществен наш государственный корабль. Всей душой поздравляем со славным юбилеем РККА и ВМФ. Искренний привет! Папанин»[198].

Прошло чуть больше года после поистине беспримерного похода «Д-3», и североморским подводникам выпала честь выполнить новое правительственное задание.

В апреле 1939 г. в Северное море для обеспечения радиосвязью двухмоторного самолета «Москва», на котором Герой Советского Союза В.К. Коккинаки вместе со штурманом М.Х. Гордиенко совершал беспосадочный перелет через Атлантику в Соединенные Штаты Америки, командование Северного флота направило подводные лодки «Щ-402» (командир капитан-лейтенант Б.К. Бакунин), «Щ-403» (командир капитан-лейтенант Ф.М. Ельтищев), «Щ-404» (командир капитан-лейтенант В.А. Иванов) и «Д-2» (командир капитан-лейтенант А.А. Жуков). На подводной лодке «Щ-404» вышел в этот поход командир дивизиона «щук» капитан 3 ранга И.А. Колышкин.

До Нордкапа лодки шли вместе, а затем направились в отведенные для них районы. 22 апреля их командиры донесли в штаб флота о занятии исходных позиций. В море корабли настиг жесточайший шторм, сила ветра достигала 11 баллов.

Из Баренцева моря «Щ-402», «Щ-403», «Щ-404» и «Д-2» направились в Норвежское, а затем и в Северное море. Радисты поддерживали с самолетом уверенную связь. 28 апреля они приняли радиограмму с борта «Москвы»: «Полет проходит нормально. Под крылом самолета берега Исландии». И еще: «Вижу берега Лабрадора. Все в порядке. Коккинаки».

А 29 апреля командующий флотом радировал о возвращении лодок в базу.

Зимой 1939/1940 г. в связи с советско-финляндской войной подводные лодки использовались для несения дозорной службы. Несмотря на лютые морозы, продолжали и боевую учебу. Вахтенные журналы подводных лодок Северного флота того времени хранят немало красноречивых записей о новых нелегких походах. «Щ-404», например, вместе со «Щ-402» вышла 23 февраля 1940 г. для выполнения учебно-боевой задачи в бушующее море. В сплошных снежных зарядах, при крене, доходившем до 40°, лодки почти достигли 72-й параллели. Поход продолжался до 13 марта. Несмотря на штормовые условия, лодки производили дифферентовку, погружались, экипажи проводили тренировки на боевых постах.

История зафиксировала, как мы отметили, лишь один случай подледного плавания подводных лодок Северного флота в предвоенные годы. И это понятно: в районах боевой подготовки и автономных плаваний североморцам, как правило, могли встретиться лишь отдельные ледяные поля, приносимые ветром с севера и северо-востока. Поэтому плавания подо льдом, если они и имели место, носили по существу случайный характер. Герой Советского Союза контр-адмирал в отставке И.А. Колышкин, прославленный подводник-североморец, командовавший в годы войны Краснознаменной ордена Ушакова I степени бригадой подводных лодок Северного флота, вспоминал в связи с этим: «В осеннее время, в период автономных плаваний, лодки бывали в Карском море, у мыса Желания и в других районах с более высокими широтами. Попадая в полосы мелкобитого льда, как правило, не погружались, а форсировали лед в надводном положении. Но случалось (помню из рассказов товарищей), некоторые командиры, например подводной лодки «Д-2» (Л. Рейснер) в 1936 г. и «Щ -402» (В. Бакунин) в 1939 г., во время автономных походов совершили небольшие подледные плавания, совершенствовали боевую выучку» (из письма И.А. Колышкина автору книги).