Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)

• Название: Работа над ошибками (СИ)
• Автор: Инесса Клюшина
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

Неотразимые и успешные любимчики судьбы не любят неудач и презирают неудачниц. Что делать, если ты — одна из них? Как завоевать сердце этих неприступных принцев? Возможно ли? И нужно ли…

---

Коньяк оказал на меня совершенно непредвиденное действие. Конечно, столько лет спиртного в рот не брать. Я вдруг почувствовала себя глубоко несчастной. Потому что ребенок, которого я учила добру, продемонстрировал мне обратное. Потому что свидания не вышло, да и вообще это неправильное свидание. Потому что мормон с Божьей помощью пережил свою боль, а я не смогла. Потому что…да много ли надо «потому что», чтобы пожалеть себя?

— Стас, когда ведешь класс, ты начинаешь считать детей почти своими, особенно если знаешь их с пятого класса, когда столько вместе пройдено. Сколько душевных сил, сколько труда вложено. А уж сколько классных часов с воспитательными целями, — немного прихожу себя и справляюсь с голосом, он теперь звучит почти не сбиваясь на всхлипы. Чувствую, как напрягаются мышцы Стаса: он не доверяет моему спокойному тону, ожидая истерику.

В этой комнате я никогда не была раньше. Точнее, меня сюда не приглашали. Комната очень светлая: обои, потолок белого цвета, и здесь ничего нет, кроме светлого шкафа, двух прикроватных тумбочек и огромной кровати, застеленной белым покрывалом, на которой сейчас сидим мы со Стасом. Сидим совсем близко, мое лицо находится почти на груди Стаса, и одной рукой он крепко обнимает меня. Так, что я ощущаю твердые литые мышцы под рубашкой и тепло его большого тела. В другой бы раз у меня захватило дух. Но что поделаешь? В настоящее время Стас обнимает меня лишь чтобы успокоить. Исключительно ради этого.

— Сколько всего было, — продолжаю я более уверенно, пытаясь уже отодвинуться от Стаса, хотя сидеть, прижавшись к нему, так приятно. Не тут-то было. Мышцы руки Стаса напрягаются, и я не могу отодвинуться ни на миллиметр. — Музеи, театры. Разговоры на уроках. Не пустые разговоры, Стас. Воспитание примером. В школе не было для Лены такого примера…

— В школе — не было, — голос Стаса сух и четок, — но жизнь не заканчивается школой, Вероника Васильевна, как бы вам этого не хотелось. Есть еще семья, подруги. Да много всего…

— Мама с папой у Лены заняты. Работают, — быстро отвечаю я почти заученную фразу. Сколько раз я ее говорила? Сотни, тысячи?

С губ Стаса срывается смешок.

— Ну и что ты хочешь? Родителям не до нее, а что ты можешь сделать? Чтобы девочка увидела тебя несколько раз в неделю и усвоила все нормы поведения? И обрела еще тонкую душу до кучи…

— Да все понимаю, Стас, не дурочка! — поднимаю залитое слезами лицо и встречаюсь взглядом с холодными серыми глазами, в которых жалость, кажется, уже граничит с презрением. Отстраняюсь уже более успешно: Стас перестает меня удерживать. Он, видно, решил, что я уже не представляю угрозы. А с кухни зачем увел в эту комнату? Побоялся, что там что-нибудь разобью? Я же просто закрыла лицо руками и заплакала…

Не нужно мне ни презрения, ни жалости. Пошел он…

— Извини, что так получилось, — резко встаю, отталкивая его руку, намереваясь как можно быстрее уйти. Но тут лапища Стаса хватает мою руку, Один рывок, и я по инерции падаю на эту большую кровать. Она мягко пружинит, а еще через секунду Стас нависает надо мной, прижимая руками мои плечи к матрасу. Дыхание перехватывает сразу же, я не могу отвести взгляд от лица Стаса. И впервые с начала нашего с ним общения мне становится страшно. Но мертвую хватку я ощущала лишь несколько секунд, не более, а смотрела в ледяные глаза ее меньше. Стас вдруг как опомнился, чуть ослабил силу. Конечно, ты ж не на рукопашке своей, и не на войне.

— Дыши давай. Успокоилась? Так. А теперь без резких слов и движений. Встала и нормально пошла домой. Еще мне тут хлопанья дверьми не хватало. Не устраивал его еще никто и не устроит.

— Х-хорошо… — выдыхаю я. Стас убирает руки, и я медленно сажусь. Стас отходит на шаг от кровати: лицо хмурое, руки скрещены на груди, а рубашка чуть расстегнута. Что за дурацкая привычка…

— Теперь меня послушай. Я тебе что-нибудь сделал плохое сегодня? Нет. Катал час тебя и твою девчонку. Слова не сказал, — голос Стаса тих и очень четок, но лучше бы кричал, ей-богу. Знаю я таких тихих, в жизни не свяжусь, — а ты здесь дверьми собралась хлопать, да? Можешь мне здесь свой характер не показывать. И плакать брось. Ты ничем ей не поможешь своими истериками. И себе не поможешь.

Стас прав, я согласна с ним целиком и полностью. Только характер дурацкий, никуда его не денешь. Всхлипываю, и Стас недовольно морщится, цокает языком. Делаю несколько вздохов и произношу как можно спокойнее:

— Извини, Стас. Мне очень неудобно, что так все получилось. Извини, пожалуйста.

Стас кивает, ничего мне не отвечая. Я на тряских коленках осторожно поднимаюсь и иду в коридор, одеваю туфли, и Стас подает мне плащ.

— Забыли, — не то спрашивает, не то утверждает он, — больше в успешную женщину не играем. Но на шахматы я тебя жду? Все в силе?

— Да. Созвонимся, — если честно, видеть Стаса после всего случившегося мне особо не хочется, но и расстаться с ним навсегда тоже нет сил. Через недельку поиграем, когда в себя приду. А пока лучше не встречаться…

— Точно пришла в себя? Может, проводить? — Стас вглядывается в мое лицо. С чего бы такая заботливость?

— Нет, все нормально, — силюсь улыбнуться и выхожу за дверь. Спокойно иду до лестницы, чтобы потом как можно быстрее спуститься вниз и бегом бежать домой, где ждет меня верный и голодный пес.

Никогда не бросай своих. Никогда. Это закон. Ты меня понял, Стасон?

Командир смотрел выцветшими голубыми глазами на молоденького Стаса. Это было будто вчера. Теперь этих глаз уже нет на земле, и нет Командира. Чертовы джигиты добрались до него. Пуля оборвала жизнь человека, которого боготворил Стас.

Стаса тогда рядом не было. Он уже батрачил на свой бизнес, периодически созваниваясь с Командиром. Звал к себе домой, в новую квартирку. А тот отшучивался и все тянул с приездом.

Командир так и не понял Стаса, не поспешил приехать. И не простил, наверное. Он навсегда остался в Чечне, на необъявленной войне, не желая ничего менять в своей жизни. И дразнил своего бойца, которого одарил когда-то прозвищем «Счастливчик» за невероятную везучесть, что без него точно погибнет.

«Счастливчик, уезжаешь от нас? Немножко удачи оставь, с собой не забирай все, а то нам будет здесь невесело».

Вот и погиб.

Стас после его смерти пил по-страшному. Оклемался, впрочем, тоже благодаря Командиру: тот не выносил пьяных вдрызг на дух, да и сам пил редко, и никогда не пьянел. И прицел у него не дрожал даже у пьяного…

Стас уже начал было забывать. Нет, не забывать — забивать другими воспоминаниями память о Кавказе. Всяческие дела затянули, это неудивительно. И вдруг в голубых глазах Вероники он как наяву увидел прищур Командира, а в голосе услышал те жесткие нотки, которые заворожили когда-то юного Стаса и навсегда определили его судьбу: задержаться в армии дольше, чем хотел он сам и его родители. И сжалось сердце так, что Стас чуть лицо не скривил от боли. «Чертова душа, а, Стас?» — память услужливо предоставила одну из любимых фразочек Командира. «Ага, Санчо». С этими словами Стас обычно устраивал поудобнее свой автомат и старался ни о чем не думать. Но Командир был хитрым. «Она и должна у тебя быть, Счастливчик. Слышь, на счастье долго не протянешь. Выключай ее, когда надо, но и включить-то не забудь…»

Вероника, смешная в своей бесполезной помощи этой мелкой девахе. А та уже хорошо прожженная, видно сразу. И как в школе никто не узнал? Или у них у всех розовые очечки на глазах?

И Стас вдруг понял, что Вероника точно бы понравилась Командиру. Было в ней что-то похожее. Хотя, может, все показалось?

Тогда, много назад, он и не подозревал, что останется на Кавказе. Родители чуть свой небольшой бизнес не продали, лишь бы отмазать сыночка. Но Стас был гордым, поехал туда, куда послали, без всяких отговорок, лишь со стиснутыми зубами — от страха и упрямства. И еще желания что-то доказать себе. Но когда впервые Стас увидел невысокую коренастенькую фигурку Командира, услышал его голос с хрипотцой и посмотрел в насмешливый прищур светлых-светлых глаз, он почувствовал что-то невыразимое. Будто понял что-то для себя. Будто сразу повзрослел на десяток лет…

Стас сидел на кухне, за небольшим столом, где они обычно с Вероникой играли в шахматы, и пил горькую. Не сильно. Так, помянуть Командира.

Жалко, что не оставил Веронику у себя, предложив комнату для гостей. А надо было бы. Сейчас Стас остро, как никогда, ощущал свое одиночество. Пусть еще порыдает сколько угодно, или рассказывает о чем-то, или просто молчит — только чтобы была здесь. И Стас бы не сказал ей ничего из того, что он говорил обычно, просто бы сидел и смотрел на нее, и слушал звук ее голоса.

Все, хорош. Стас убрал водку подальше, в один из резных шкафчиков, на которые заглядывается Вероника. Опять она. Будто въелась в эту кухню. И Стас поспешил убраться в свою комнату, растянуться на узкой жесткой постели и перестать думать. Водка немного расслабила его, но мозги продолжали соображать четко, будто он и не пил.