Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

• Название: Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика

Во второй половине 19 века в морях и океанах на глаза мореплавателям стал попадаться необычный объект — светящийся веретенообразный предмет, превосходящий скоростью и размерами кита. Газеты, а за ними и ученые всего мира заинтересовались «морским чудовищем».

Но судьба оказалась милостива только к профессору Аронаксу, который со слугой Конселем и гарпунером Недом Лендом волею случая (или автора, что по сути одно и то же), попадают на борт необыкновенной и единственной в мире подводной лодки.

Капитан и экипаж лодки оказались совсем не чудовищами и герои пережили немало опасных и удивительных приключений, совершив кругосветное путешествие в 20 тысяч лье под водой.

---

— Друзья мои, — отвечал я, приглашая их войти, — вы не в Канаде и не во Франции, а на судне «Наутилус» и в пятидесяти метрах ниже уровня моря.

— Надо верить, если их честь это утверждает, — сказал Консейль. — Надо признаться, эта комната может ошеломить даже такого фламандца, как я.

— Удивляйся, мой друг, для такого классификатора, как ты, здесь есть над чем поработать.

Мне незачем было давать этот совет Консейлю: усердный парень наклонился уже над витринами и бормотал разные термины: «Класс брюхоногих, семейство моллюсков, род ципрей, вид ципрея мадагаскарская…»

А Нед Ленд тем временем расспрашивал меня про мое свидание с капитаном Немо.

— Кто он такой? — приставал канадец. — Неужели вы не узнали? Откуда он? Куда его несет?

— Не знаю, Нед, не знаю ничего, — отвечал я.

— Ну, а он нас хочет глубоко погрузить, на самое дно морское, что ли?

— Погодите, Нед, я расскажу вам по порядку все, что мне известно.

Я рассказал ему все, что знал, и в свою очередь спросил его, что он видел и слышал.

— Ничего не видел и не слышал! — отвечал канадец. — Я даже не видел никого из экипажа этого судна! И экипаж тоже электрический, что ли?

— Электрический!

— Ей-ей! Придется и этому поверить! Вы, господин Аронакс, не можете мне сказать, сколько людей на судне? Десять, двадцать, пятьдесят, сто человек?

— Не могу вам ответить, Нед, потому что сам не знаю. Послушайте меня, не думайте завладеть «Наутилусом» или убежать с него. Это судно устроено с таким искусством, с таким умом… Я очень рад, что видел это чудо современной техники. Многие бы согласились быть на нашем месте, чтобы только увидеть все здешние чудеса. Так что вы лучше успокойтесь, Нед, и давайте вместе наблюдать за всем, что происходит. Смотрите…

— Смотреть! — вскрикнул Нед Ленд. — Да ничего не видно и ничего не увидишь сквозь эту железную темницу! Мы идем или плывем, как слепые…

Нед еще не закончил, когда вдруг стало так темно, словно на нас кто-то внезапно набросил черное покрывало. Свет на потолке погас так быстро, что я почувствовал резь в глазах, как если бы из глубокой темноты вдруг вышел на яркий свет.

Мы онемели, не двигались и не знали, какого еще сюрприза ожидать. Послышалось что-то вроде шелеста, и нам показалось, что задвигались борта «Наутилуса».

— Нам конец! — сказал Нед Ленд.

— Отряд гидромедуз! — проговорил Консейль.

Мгновенно в салоне опять стало светло. Свет проникал в него снаружи с обеих сторон через огромные продолговатые иллюминаторы. Водные глубины были ярко освещены. Я, признаюсь, дрогнул при мысли, что хрустальные стенки, отделяющие нас от моря, могут разбиться, но массивная медная рама давала им достаточный запас прочности.

Вода просматривалась на расстояние мили вокруг «Наутилуса». Что это было за зрелище! Какое перо может его описать! Кому удалось бы нарисовать эту игру света в прозрачной океанской воде!

Мы знаем прозрачность морской воды. Она превосходит своей чистотой даже горные ручьи. Минеральные и органические вещества, которые она в себе содержит, увеличивают ее прозрачность. В некоторых частях океана, у Антильских островов, например, под ста сорока пятью метрами воды можно видеть песчаное дно с удивительной ясностью, а солнечные лучи просвечивают там на глубине триста метров. Но в жидкой среде, сквозь которую проходил «Наутилус», электрический свет проникал даже в самую глубь волн.

Если допустить гипотезу Эремберга, который верил в фосфоресцирующее свечение подводных глубин, то, конечно, природа приберегла для их обитателей одно из чудесных зрелищ. Я мог теперь судить о его необычайной, зачаровывающей прелести, не передаваемой никакими словами. С каждой стороны у нас было окно, открытое в ужасную неизведанную бездну океана. Темнота в салоне увеличивала яркость наружного света, и казалось, что прозрачный хрусталь был стеклом какого-то огромного аквариума. Создавалось впечатление, что «Наутилус» стоит на месте. Иногда, впрочем, полосы воды, разделяемые его килем, проносились перед нашими глазами.

Пораженные открывшимся зрелищем, мы молча стояли, облокотясь на подоконники и прильнув к иллюминаторам.

Вдруг Консейль сказал:

— Вы хотели видеть, друг Нед, ну вот вы и видите!

— Удивительно! — отвечал канадец, забыв и свой гнев, и все свои планы побега, любуясь чудесным зрелищем. — Надо было сюда попасть, чтобы только поглядеть на такое диво, ей-богу надо.

— А! — воскликнул я. — Теперь я понимаю жизнь этого человека! Он создал себе отдельный мир, который раскрыл для него самые удивительные чудеса!

— Но рыбы? — заметил канадец. — Я не вижу рыб. Где рыбы?

— Что вам за дело до рыб, друг Нед, — отвечал Консейль, — ведь вы их не знаете!

— Я не знаю? — вскрикнул Нед Ленд. — Я?

По этому предмету завязался между двумя приятелями спор, потому что оба они знали рыб, но с совершенно разных сторон.

Всем известно, что рыбы составляют четвертый класс позвоночных. Их определили как «позвоночные с двойным кровообращением и холодной кровью, дышащие жабрами и живущие в воде». Они разделяются на два разряда: на костных, у которых позвоночный скелет состоит из костных позвонков, и на хрящевых, у которых позвоночный скелет состоит из хрящевых позвонков. Канадец знал, может быть, эту классификацию, но Консейль знал об этом гораздо больше, и теперь, соединенный узами дружбы с Недом, он не мог допустить, чтобы друг был менее его образован, поэтому тотчас начал проповедовать:

— Нед! Вы очень искусный рыболов! Вы на своем веку переловили довольное число этих животных! Но я побьюсь об заклад, что вы не знаете, как их разделяют!

— Как их разделяют? — повторил Ленд. — Что ж тут знать?

Разделяют на съедобных и несъедобных, вот и все!

— Так разделяют их обжоры! — отвечал Консейль. — Скажите мне, вы знаете, какая разница между костными и хрящевыми рыбами?

— Чего ж тут не знать — не диковина!

— А знаете, как подразделяются эти два больших класса?

— Ну, про это не случалось слышать.

— Не случалось? Так вот теперь слушайте и запоминайте! Костные рыбы подразделяются на шесть отрядов. Первый — колючеперые, у которых верхние челюсти подвижные, а жабры гребенчатые. Первый отряд включает пятнадцать семейств, то есть три четверти известных рыб. Представитель — окунь.

— Вкусен мошенник! — заметил Нед Ленд.

— Второй, — продолжал Консейль, — брюхоперые, у которых брюшные плавники расположены позади грудных, не соединенных с плечевой костью. Второй отряд делится на пять семейств и содержит большую часть пресноводных рыб. Представители — карп, щука.

— Пресноводные рыбы! — сказал канадец. — Их, по-моему, и вспоминать не стоит!

— Третий, — продолжал Консейль, — мягкоперые, у которых брюшные плавники прикреплены к грудным и непосредственно соединены с плечевой костью. Содержит четыре семейства. Представители — камбала, палтус, тюрбо и прочие.

— Отличные! Все до единой отличные! — вскрикнул гарпунер. — Так и тают во рту!

Нед смотрел на рыб решительно только с гастрономической точки зрения.

— Четвертый, — продолжал Консейль, не теряя присутствия духа, — бесперые, с продолговатым телом, без брюшных плавников, покрытые толстой и слизистой кожей. В четвертом отряде только одно семейство. Представители — угорь обыкновенный, угорь электрический.

— Ну, эти подгуляли! — заметил Нед.

— Пятый, — продолжал Консейль, — пучкожаберные, имеют подвижные челюсти, жабры состоят из маленьких пучков, расположенных попарно вдоль жаберных дужек В пятом отряде тоже всего одно семейство. Представители — морской конек, летучий дракон.

— Совсем не годятся — дрянь! — заметил гарпунер.

— Наконец, шестой, — продолжал Консейль, — сростночелюстные, у которых верхние челюсти срастаются неподвижно с межчелюстными костями и у которых недостает брюшных плавников. Разделяется на два семейства. Представители — иглобрюхи, рыба-луна.

— Ну, этими и кастрюльку нечего пачкать! — вскрикнул Нед.

— Что ж, поняли, друг Нед? — спросил ученый Консейль.

— Совсем ничего не понял, — ответил Нед Ленд. — Но вы рассказываете очень занятно.

— Что касается хрящевых рыб, — продолжал непоколебимый Консейль, — они разделяются только на три отряда.

— Это лучше! — заметил Нед.

— Первый — круглоротые, вместо челюсти у них одно срединное отверстие, а жабры открываются множеством дырочек позади черепа. В первом отряде имеется одно только семейство. Представитель — морская минога.

— Эта хороша! — сказал Нед Ленд.

— Второй — пластиножаберные, у них жабры как у круглоротых, но нижняя челюсть подвижная. Разделяется на два семейства. Представители — скат и акула.

— Что вы! — вскрикнул Нед. — Скат и акула в одном отряде? Ну, друг Консейль, если вы дорожите скатом, так не ставьте его рядом с акулой: только так ваш скат и будет цел!