Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

• Название: Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика

Во второй половине 19 века в морях и океанах на глаза мореплавателям стал попадаться необычный объект — светящийся веретенообразный предмет, превосходящий скоростью и размерами кита. Газеты, а за ними и ученые всего мира заинтересовались «морским чудовищем».

Но судьба оказалась милостива только к профессору Аронаксу, который со слугой Конселем и гарпунером Недом Лендом волею случая (или автора, что по сути одно и то же), попадают на борт необыкновенной и единственной в мире подводной лодки.

Капитан и экипаж лодки оказались совсем не чудовищами и герои пережили немало опасных и удивительных приключений, совершив кругосветное путешествие в 20 тысяч лье под водой.

---

В первой группе были расположены в виде веера органчики, горгонии, сирийские губки, молуккские изиды, морские перья, прелестная лофогелия из Норвежского моря, различные зонтичные, альциониевые, несколько шестилучевых мадрепоровых кораллов, которые мой учитель Мильн-Эдвардс так остроумно классифицировал на подотряды.

Среди них были очаровательные веерные кораллы, глазчатые кораллы с острова Бурбон, антильские колючие мадрепоры — одним словом, всевозможные виды любопытных кораллов, образующих целые острова.

Среди иглокожих, примечательных своим колючим панцирем, я любовался морскими звездами астериас, морскими лилиями, морскими ежами, голотуриями. Коллекция была удивительная!

Страстный конхилиолог задохнулся бы от удовольствия перед другими стеклянными витринами, где были представлены образцы моллюсков.

Коллекция моллюсков была просто неоценима. Ее подробное описание заняло бы слишком много времени. Я назову только некоторые экспонаты: изящная королевская синевакула из Индийского океана, испещренная белыми пятнышками, очень ярко выступающими на красно-коричневом фоне; императорский спондил, который отличается яркими красками и весь усеян колючками, — редкий экземпляр в европейских музеях, он один стоит по меньшей мере двадцать тысяч франков; обыкновенная синевакула, попадающаяся в австралийских водах, добывать ее очень трудно; сенегальские бюккарды — экзотические хрупкие белые раковинки, на которые, кажется, только дунь — и они разлетятся, как мыльные пузыри; разновидности морских щипцов с острова Ява — у них раковины в виде известковых трубочек, как бы обернутых листовидными складочками, очень ценимые любителями; все виды брюхоногих трохусов — желто-зеленые из американских морей, коричневато-красные из вод Австралии; черепицеобразные раковины из Мексиканского залива; стеллериды, или морские звезды, из южных морей; и, наконец, чрезвычайно редкий экземпляр великолепнейшего новозеландского шпорника.

Тут были и прелестнейшие теллины, удивительные ците ры и венусы, решетчатые кадраны, отливающие перламутром, попадающиеся у берегов Транкебара, башенки крапчатые, зеленые ракушки из китайских морей, конус (почти не известный), все разновидности ципрей, фарфоровых улиток, которые служат монетой в Индии и Африке. Я увидел самую драгоценную раковину Восточной Индии — «Слава морей». Здесь были также представлены яйцевидки, стромбусы, мурексы, птероцеры, конусы, битинии, хитоны, дельфинки, янтины, свитки, оливы, митры, шлемы, пурпурницы, трубачи, арфы, тритоны, цериты, веретеновидки, блюдечки, гиалеи, клеодоры — словом, все прелестные и хрупкие раковины моллюсков, какие только нам известны.

В специальном отделении блестели при электрическом освещении розовые жемчужины, извлеченные из пинн Красного моря. Рядом лежал зеленый, желтый, голубой и черный жемчуг — удивительные продукты различных моллюсков всех морей и океанов. Здесь было несколько бесценных образцов из самых редких жемчужниц. Некоторые жемчужины были больше голубиного яйца, каждая из них стоила гораздо дороже той, которую путешественник Тавернье продал за три миллиона персидскому шаху. Красотой они превосходили даже жемчуг маскатского имама, которому, как я думал, не было равных. Одним словом, цена этого собрания была неопределима. Капитан Немо должен был истратить миллионы, чтобы приобрести эти драгоценные образцы, и я мысленно спрашивал себя, из каких источников он мог удовлетворять свои фантазии, собирая подобные коллекции, как вдруг мои размышления были прерваны следующими словами:

— Вы рассматриваете мои раковины, профессор? В самом деле, они могут заинтересовать натуралиста, но для меня они имеют еще больше прелести, потому что я их собрал собственными руками, и, скажу вам, нет ни одного моря на свете, которое бы я пропустил в своих поисках.

— Я понимаю, капитан, — отвечал я, — что весьма приятно прогуливаться среди таких сокровищ. Ни один из музеев Европы не обладает подобными коллекциями. Но если я ис трачу весь свой восторг, осматривая их, то что мне останется для корабля? Я вовсе не хочу проникать в ваши тайны, но признаюсь, что этот «Наутилус», его двигатели, управляющие им механизмы — все это возбуждает мое любопытство до крайней степени! Я вижу, что по стенам развешаны приборы, назначение которых мне неизвестно. Могу я спросить?..

— Господин Аронакс, — перебил меня капитан Немо, — я вам сказал, что вы свободны на моем корабле и, следовательно, ни одна часть «Наутилуса» для вас не закрыта. Вы можете осматривать судно во всех подробностях, и я с удовольствием послужу вам за чичероне.

— Я не знаю, как вас благодарить, капитан. Постараюсь не злоупотреблять вашей любезностью. Только хочу спросить, для чего предназначены эти физические приборы?

— Такие приборы есть в моей каюте, и там я буду иметь удовольствие объяснить вам их употребление. Но прежде осмотрите каюту, которая приготовлена для вас. Надо же вам знать, как вы будете жить на борту «Наутилуса».

Я пошел вслед за капитаном. Через одну из дверей салона он вывел меня в узкий коридор; мы подошли к носу корабля, и там я увидел не каюту, а изящную комнату с кроватью, туалетным столом и другой удобной мебелью. Мне оставалось только поблагодарить любезного хозяина.

— Ваша каюта смежная с моей, — сказал он, открывая дверь, — а моя сообщается с гостиной, в которой мы только что были.

Я вошел в комнату капитана. Она тонула в полумраке и имела суровый, почти келейный вид: железная кровать, рабочий стол, несколько стульев, умывальник. Ничего лишнего, все только самое необходимое.

Капитан предложил мне стул.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он.

Я сел, и он начал свои объяснения.

Глава двенадцатая Всё на электричестве

— Господин профессор, — сказал капитан, указывая на приборы, развешанные по стенам его каюты, — вот необходимые инструменты для плавания «Наутилуса». Здесь, как и в салоне, они всегда у меня перед глазами и показывают мне положение и точное направление судна в океане. Некоторые из них вам известны, например термометр для измерения температуры на «Наутилусе», барометр, который показывает давление воздуха и предсказывает перемену погоды, гигрометр, определяющий влажность атмосферы, штормгласс возвещает приближение бури, компас указывает мне путь, секстант по высоте солнца позволяет установить широту, хронометры помогают мне определить долготу, и, наконец, дневные и ночные подзорные трубы, которые я использую, когда «Наутилус» всплывает на поверхность.

— Это обыкновенные инструменты мореплавателя, — отвечал я, — и я знаю их назначение, но здесь есть другие, которые, без сомнения, соответствуют особенным требованиям «Наутилуса»: я вот вижу циферблат со стрелкой — это манометр?

— Да, это манометр, он указывает наружное давление и в то же время глубину, на которой находится мое подводное судно.

— А эти зонды?

— Это зонды-термометры, которые измеряют температуру различных слоев воды.

— А это что за инструменты? Я не знаю их назначения.

— Тут, профессор, я должен вам дать несколько объяснений, — сказал капитан Немо. — Есть могущественная, послушная сила, простая в обращении, которой принадлежит первое место на моем корабле. Все делается ею: она меня освещает, согревает, очень быстро приводит в действие машины. Эта сила — электричество!

— Электричество?! — вскрикнул я с удивлением.

— Да.

— Однако, капитан, исключительная скорость вашего судна плохо согласуется с силой электричества.

— Профессор, — отвечал капитан Немо, — мое электричество — не простое, необыкновенное электричество! Вот все, что я могу вам сказать.

— Я не буду настаивать на подробных объяснениях, капитан, и удовольствуюсь тем, что останусь в изумлении. Только позвольте мне задать один вопрос, на который, я надеюсь, вы мне ответите. Элементы, которые вы употребляете для произведения этой чудодейственной силы, должны быстро истощаться. Чем вы замените, например, цинк, так как вы уже не имеете никакого сообщения с землей?

— Прежде всего я вам скажу, — отвечал капитан Немо, — что на дне моря имеются залежи цинковых, железных, серебряных и золотых руд, и разрабатывать их вполне возможно. Но я не хотел добывать металлы, а предпочел, чтобы само море доставляло мне способы для выработки моего электричества. — Море?

— Да, и в этих средствах у меня нет недостатка. Расположив кабель на различных глубинах, я мог бы, например, получить электричество вследствие разности температур, но я предпочел использовать более практичную систему.

— Какую же?

— Вы знаете состав одного литра морской воды: девяносто шесть с половиной процентов воды, два и около двух третей процентов хлористого натрия, небольшое количество хлористого магния и калия, бромистого магния, сернокислого магния и углекислого кальция. Хлористый натрий содержится в воде в значительном количестве. Именно натрий я выделяю из морской воды, и именно он служит для питания элементов. — Натрий?