Александр Гера - Набат-3

• Название: Набат-3
• Автор: Александр Гера
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 1999

Это — роман-предупреждение. Роман о том, как, возможно, и НЕ БУДЕТ, но МОЖЕТ БЫТЬ. И если так будет — это будет страшно… Это невероятная смесь реальности и фантастики, политического триллера и антиутопии, настоящего и будущего, книга, в которой трудно отличить вымысел от истины. Страна стоит на пороге перемен. Страна стоит перед выбором. И если выбор будет неверный, случится СТРАШНОЕ. Если промолчат миллионы людей, к власти придут единицы тех, кого назвать людьми нельзя. И тогда Бог отвернется от страны, отдавшейся во власть дьяволу. Такова цена молчания. Цена ошибки… Так МОЖЕТ БЫТЬ. Так БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО…

---

Расставались они как старые приятели, будто сыграли по мизеру в пульку и обвели вокруг пальца партнеров.

Гость ушел, и Вавакин набрал указанный телефон.

— Кабинет профессора Христоумова. — ответил мелодичный девичий голос.

— А с самим профессором можно поговорить?

— Пожалуйста, перезвоните через полчаса. Владимир Викторович в оперблоке. Как вас представить?

— Сергей Алексеевич Вавакин, депутат Госдумы. — на этот раз очень скромно представился Вавакин.

Акции Вовчика Христоумова росли быстро, но Вавакин едва высидел эти полчаса, он впервые очень переживал, что случится из ряда вон выходящее и профессор не примет его. Адовы муки…

Через положенные полчаса он услышал наконец густой и бархатный голос профессора.

— Да, — отвечал он, — мы делаем такие операции со стопроцентным успехом, но для этого необходимо предварительное знакомство, так ли нужна вам операция.

— Нужна, нужна! — чуть не выл Вавакин. — Тогда необходимы соответствующие анализы и пробы.

— Я на все согласен! — выдохнул муку Вавакин. — Скажите, а это дорого стоит?

— Очень дорого. Тридцать тысяч условных единиц.

Вавакин чуть из штанов не выпрыгнул. Эта сучка Мотвийчучка пыталась выжать из него столько баксов, а тут всего тридцатка! Вот что значит прямой выход!

Договорились встретиться в среду, и остаток дня Вавакин провел в чудесном расположении духа. Будто не ему выкладывать тридцатку, a он нагрел шарлатанку на целую сотню. Случаются же чудеса в этом бренном мире!..

Где-то в шестерки завивалось чужое стремление выбиться наверх, где-то вили петли нули, а Вавакин жил в другом мире, где сплошь единички управляют нулями.

Закончив день, он повстречал в коридоре сынка Мотвийчучки и с улыбкой приветствовал его:

— Ну как, долбоеб, скоро депутатом станешь? — Всякое бывает, — хитро улыбнулся в ответ Шурик.

Планета крутилась дальше.

2 — 8

Вавакина, когда его душа пела и ноги рвались к именитому профессору, неожиданно остановил вызов к шефу. Обычно они обсуждали задание по телефону, могли не видеться и три дня, и неделю, только в экстраординарных случаях шеф желал лицезреть его у себя в кабинете. Вполне логично, что именно такой случай нагрянул и самое неподходящее время для Вавакина.

Случилось страшное. Но в России. А это существенная разница по сравнению с остальными странами. В России если кто и. крикнет «Бомба!», менталитет, что в переводе означает обычный люд, сначала постарается убедиться — где бомба? Голосовать и усаживать себе на голову юродивых — это запросто, а бомба… надо посмотреть, не обманывают ли?..

Случилось следующее, отчего Дума пришла и негодование: пока менталитет и иже с ним отдыхали в выходные, президент очнулся от дремы и отправил весь кабинет министров в отставку, закатилось солнышко на плеши мальчика Сирожи Кириенки. Мало кто верил в возможности этого шустрого комсомольского говоруна, мало кто верил в возможность этого яблочка вызреть в суровом климате конца века. Уж больно кислый фрукт среди березок средней полосы. Пахана Черномырдина смололи в муку, а тут какой-то Сирожа, плешивый мальчик…

Вавакин, как думающий человек, выбор президента не одобрял, когда тот мытьем и катаньем, но поставил к рулю своего нахимовца. В штормовом-то море? Со скрипящими и рвущимися снастями, когда палуба готова провалиться в трюм? Воистине полудурок — оценила поступок Ельцина Россия. И когда? Когда страну лихорадит, а коммуняки полны решимости из осеннего народного протеста устроить бунт, а там и переворот! Полудурок — это не звание, это состояние серого вещества мозга при обшей серости особи: что ни сделает такая особь, все плохо. А Вавакину позарез надо быть у профессора Христоумова!

— Шеф, если нашу встречу сместить на пару часов позже? — упрашивал по телефону Вавакин.

— О чем ты, Андрей Андреевич? — возмутился шеф. — Страна стоит на ушах, а ты в делишках закопался? Кончай это! Нас кормят для постоянной готовности, чтобы в нужный момент мы были в нужном месте. Уяснил?

— Иду, — со вздохом разочарования ответил Вавакин. Когда он появился пред очами шефа, тот еще хранил возмущение.

— Садись, — хмуро велел он. — Вот какое дело. Сегодня президент будет предлагать Черномырдина на пост премьера. Надо пробить его во что бы то ни стало.

— Это сверхзадача, — отрицательно покачал годовой Вавакин.

— Знаю, — хмуро пожевал шеф губастым ртом, выдерживая паузу для весомости. — Надо. Приказ не обсуждают.

— О-хо-хо, — вздохнул Вавакин. — Как? Допустим, жириновцы не против, эти станцуют что скажут. Поторгуются и согласятся. Всех марксистов можно уговорить пополам напополам, в душе они все жириновцы, халяву обожают. Независимых откупим поодиночке, но как быть с яблочниками? В их партийной кассе деньги сеть, сейчас они независимы и выступят против единым строем. Гришу не купить, достать нечем.

— Постой, — остановил шеф. — С первого захода, знаю, ничего не получится, но готовь второй тур сразу.

— А третий заход будет?

— Сомневаюсь. Наш полудурок стал трусоват. Сдаст. Всех сдал, союзников не осталось. Не пробьет Черномырдина — хана всей ого семейке вместе с прихлебаями.

— Да и хрен с ними! Кому не ясно, шеф, что не продержится он до выборов? Баба с возу, кобыле легче. Проще пропихнуть Черномырдина в президенты, чем затевать тяжбу с его премьерством и утопить до выборов.

— Думаешь, ты один такой умный? Пробить Черномырдина надо.

— А вам-то что от этих хлопот? Ну, марксисты придут. Не семнадцатый год, красного террора не случится. Мне лично, что красные, Что белые, на спокойную старость хватает.

Не скажи. — хмыкнул шеф. — Хоть и собратья по партии, а долго они при власти не удержатся. Подожмут их националы, а это нежелательно при нынешних временах и достатках.

— Какая разница? У националов сплошь бывшие коммуняки.

— И обиженные прежними властями, — поднял указательный палец шеф. — Какая разница, говоришь? Большая. Один пердит, другой дразнит. Тебя, может, обойдет чаша сия, а мне, еврею, испить ее придется.

— Какие глупости! — нес свое Вавакин. — Везде бывшие русские и бывшие коммуняки, кому вы нужны?

— Еще как и еще кому, — закивал шеф часто… — У националов одна красная тряпка вместо знамени, где начертано: «Бей жидов, спасай Россию! На них они отыграются всласть. Фашизм в окно стучится, и другого способа сплотить народ в стадо нет, а уж моя фамилия в черный списочек занесена. Тебе — да, что красные, что белые, а я на своих не надеюсь. Ни на тех, ни на этих.

Те не примут, эти сдадут. Поэтому, пока я тебя кормлю, надо пробивать Черномырдина. И зря не думай, что это мои проблемы, а ты в стороне. Ошибаешься: мы можем состоять в любой команде, но питаемся из одного котла, и твоя ложка не меньше моей.

Шеф посмотрел на Вавакина со значением, потом взял со стола пакет и протянул Вавакину, говоря:

— Лети во Францию с этими бумагами. Самолет сегодня вечером. В Ле-Бурже тебя встретят. На словах передай: ситуация выходит из-под контроля, резервы исчерпаны, ни Лебедя, ни националов нам самостоятельно не остановить. Возвращаешься ночью и с утра окунайся в дело по водочной монополии. Там сотоварищи крепко наследили, так будет повод держать их на крючке. Мне, сам пойми, туда соваться нечего, а тебе и самое дело, и прибыток…

«Прекрасно, — подумал Вавакин. — До рейса вполне успею к Христоумову. Глядишь, окрыленный полечу».

У себя он сразу распорядился:

— Эля, забери в департаменте билет на мое имя в Париж, завези ко мне домой, а я пока кой-куда отъеду.

— Опять в Париж… А меня не берете, — надула губки Эльвира. — Тоська с вами каталась и в Брюссель, и в Лондон, а я только в Испанию. Нечестно, Андрей Андреевич.

— В следующий раз полетишь. Я к утру назад буду.

— Всегда вы так говорите, — выговаривала Эльвира с обидой. — А у меня фигура получше, чем у Тоськи.

— Лучше-лучше, — спешил Вавакин. — Вернусь, в Штаты лечу, обещаю взять. Плесни-ка горячего чайку…

Обрадованная секретарша ушла, и Вавакин тотчас взялся за телефон. Здесь грело больше всех воин и революций.

— Господин профессор Христоумов? Это Вавакин.

— Где вы там запропастились? — услышал он раздраженный голос. — Я вас битый час жду!

— Извините, дела задержали, немедленно еду. Это клиника?

— Нет. Сначала мы поговорим у меня в домашней обстановке. Разговор серьезный, зачем торопиться?

«Еще лучше, — устроило предложение Вавакина. — Спокойно обсудим все дела…»

Даже названный адрес не смутил его. Ехать пришлось на шоссе Энтузиастов. Дорога долгая, хотя времени было с запасом, по машина неслась по осевой, взблескивая маячками. Вавакин благодушествовал на заднем сиденье: все складывалось как надо и с надежным запасом. Он успел сделать копию с документов из пакета шефа, копии навез на явочную квартиру, вручил связному фэбээровцу и получил причитающееся вознаграждение. Неплохо, очень неплохо в смутную пору… И вот уже стоял у домофона по названному адресу: