Михаил Сабаников - Письма. Дневники. Архив

• Название: Письма. Дневники. Архив
• Автор: Михаил Сабаников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 5-8242-0129-3

Выход книги приурочен к 140-летию со дня рождения Михаила Васильевича Сабашникова (1871–1943), книгоиздателя и общественного деятеля. В нее вошли впервые публикуемые материалы из личного архива М. В. Сабашникова: письма из Сибири 1902 г., фронтовой дневник 1915 г., редкие фотографии, сделанные в том числе самим автором. Новое издание дополняет вышедшие ранее воспоминания («Записки») М. В. Сабашникова.

В книгу включены также описание архива Издательства М. и С. Сабашниковых, хранящегося в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, и полный Каталог вышедших в издательстве книг, позволяющий в полной мере оценить масштаб деятельности издателей и их вклад в отечественную культуру.

---

Опять нам приходится принимать на себя задачи, к которым не готовились, но такова уж наша судьба! Без терапевтического своего отделения мы не сделали бы и половины необходимой работы, не пришлось бы ещё открыть и заразное! Это было бы потруднее!

* * *

С этими планами и заданиями прибыли мы 14 июля в Вильно. Я не стану описывать промежуточных событий – поездка автомобилем из Олиты в Кашедары, оттуда поездом воинским в Янов, поиски там Тюлина на обывательской подводе, первое знакомство с этим генералом и его штабом, поднесение ему иконы, при котором мы присутствовали, знакомство с вольноопределяющимся казаком из остзейских баронов (!), живущим обыкновенно во Владимире, а теперь служащим переводчиком при допросе пленных, посещение мною штаба 34 корпуса в Ландворове и многого другого. Всё было для меня интересно, но ведь всего не опишешь. Теперь же у меня с разбросанностью нашего отряда так много времени будет уходить на переезды, что придется мало писать. Надо будет поневоле о многом умалчивать за недосугом описать.

Наш отряд прибыл в Вильно поездом 14 июля около 6 часов вечера. Нам было сказано немедленно разгружаться. Между тем за поездками в штабы для получения разных указаний и разными другими делами я не имел возможности подготовить помещения для отряда в Вильно. Я сам приехал в Вильно вместе с отрядом – в одном поезде и не мог послать вперед никого для этой цели, ибо до последней минуты было не выяснено, придется ли нам разгружаться в Вильно или Кашедарах, или Ландворове, или еще где-либо.

Оставив всех в поезде, мы с Егоровым поехали в город приискать помещения. Это оказалось не так-то легко. Последние дни в Вильно пришло много учреждений, эвакуированных из других городов, и все помещения полны. При том в Вильно в этот день была объявлена «окопная повинность». Всё взрослое мужское население обязывалось явиться назавтра для участия в работах по сооружению окопов. Служащие и писцы в Думе, студенты, половые в ресторанах, приказчики в магазинах, извозчики, повара и прислуга – всё пришло в смятение. Кто обязан был идти на окопные работы и бросал свое дело, кто по службе обязан был регистрировать рабочих и готовить им провиант, лопаты, кров, кто спешил запасись бумажкой, в силу которой он мог бы быть освобожден от окопной повинности. Как муравейник, в который сунули палку, весь город пришел в движение. Все бежали и спешили куда-то, вероятно, каждый знал, куда и зачем, но для нас, приезжих, общая суетня во многом смахивала на беготню муравьев в растревоженном муравейнике. Во всяком случае найти нужное лицо и добиться от него толку было не легко. Наконец уже в 11 часов вечера мы заполучили полковника, председателя комиссии по квартирному довольствию войск. Старик, с длинной бородой, хмурый, с серыми усталыми глазами, взглянул на нашу бумагу об отводе помещения отряду, всплеснул руками и раз-разился речью: «Что вы делаете! Зачем вы все едете в Вильно, вы разве не знаете, что в Вильно сейчас всё битком набито! Кто вас сюда прислал, пусть тот и найдет вам помещение. Легко сказать – 120 лошадей, 100 нижних чинов, 40 студентов и врачей и 20 сестер – ведь это не шутка!» «Господин полковник, я понимаю ваше трудное положение, но поймите же и вы нас. Мы не можем ехать дальше в Двинск, как вы рекомендуете, когда мы обслуживаем части, назначенные для защиты Вильно. Мы не могли заранее предупредить вас, ибо только сегодня утром в Ландворове, откуда мы только что и приехали, мы получили окончательное назначение на Вильно».

Наши глаза встретились, и, как я уже часто наблюдал за работой на фронте, простой взгляд друг другу в глаза сказал больше, чем можно было бы сказать словами. Полковник взволновался: «Да что же вы их до ночи держите? – обратился он к служащему Городской управы. – Разве вы не видите, что они устали? 20 сестер – нельзя же им на улице ночевать!» В несколько секунд всё было устроено. Лошади и нижние чины с обозом устроятся на городской площади: «Сейчас лето, тепло, погода хорошая, крестьяне и по доброй воле ночуют теперь под открытым небом, для лошадей можно вбить коновязи, т. к. площадь не мощеная, а кухню устроить в одном из пустых балаганчиков на площади», – говорил уже суровый полковник, как бы извиняясь, что помещения не из самых комфортабельных. «Для врачей и студентов дадим место в казармах. Сестер можно бы поместить там же, но вы лучше устройте их в общине Красного Креста – там есть общежитие, и оно сейчас пустое. Для склада можно потеснить интендантство 34-го корпуса, оно что-то очень много места заняло на Завальной, или Костромской лазарет уступит – он что-то не развертывается». Не отпуская от себя ни на шаг служащего городской управы, мы сейчас же объездили все указанные помещения, и перед рассветом были уже на станции, готовые к разгрузке поезда.

На рассвете мы стали разгружать лошадей и склад, а в 7 часов утра разбудили сестер и весь персонал, не участвовавший в работе по разгрузке. Наша молодежь проголодалась страшно. У какой-то торговки я купил хлеба. Марья Николаевна добыла из запасов сыр, и тут же, на полотне дороги, среди лошадей и груды товара, наши стали чай пить и закусывать. Панарин, очень внимательный к людям и делающий одолжения тем простым и естественным движением, которое так облегчает принимать услугу, оставил мне кружку чая и бутерброд, и когда я вернулся к поезду, откуда отлучался в город, чтобы заказать комнаты для сестер, то мог закусить на славу.

* * *

Мне нравится Вильна.[51] Расположенная в котловине, она окружена холмами, частью покрытыми бором. В самом городе имеются возвышенные места с живописными видами на реку, на город с его многочисленными храмами католическими и православными, на обрамляющие город холмы и леса. Особенно хорош вид с Замковой горы, но и с отдельных улиц открывается красивая панорама, как в Киеве, с которым, кстати сказать, Вильно имеет нечто общее, в частности, в архитектуре домов новой части города, построенных из серого кирпича. Я люблю города, носящие отпечаток старины, историчности. Вильно имеет много памятников старины и смело в своей старой части свидетельствует о своем древнем происхождении. Новый город красив своими широкими обсаженными деревьями и имеющими удачные перспективы улицами, старый – привлекает узкими, кривыми загибающимися и разветвляющимися улицами с огромными храмами, неожиданно громоздящимися в узких проходах, старыми воротами, глухими стенами, когда-то кого-то охранявшими, и теперь преграждающими суетливое движение толпы.

Пока наш поезд разгружался, мне нужно было побывать в отведенных нам помещениях, чтобы при утреннем свете проверить намеченное ночью при свете огарков и спичек размещение отряда. Старший персонал и сестер я решил разместить в гостиницах, уделив часть казарменных комнат для наших нижних чинов. Во время беготни по городу (извозчиков еще не было в такую рань) я встретил у ворот процессию женщин, пришедших из предместья города с иконами и молитвами поклониться чудотворной иконе, находящейся на воротах. Узкая длинная улица вся заполнилась процессией. Все женщины были в белом и с белыми платками на голове. Стройно пели они какую-то молитву, и трудно было не разделить с ними их тревожное и молитвенное настроение. Процессия захватывала и подчиняла себе. Я не справился и не знаю, была ли это католическая или православная процессия. Скорее последнее, но во всяком случае приемы воздействия на толпу и воображение населения, так хорошо разработанные католиками, были здесь применены с большим мастерством. Я жалел, что никто из нашего отряда не видел этого крестного хода и мне не с кем было потом поделиться и проверить свои впечатления.

Для меня Вильна явилась воплощением тревоги, близкой к отчаянию, но для нашей молодежи она прежде всего обещала отдых и развлечения. В пустынном Шестакове они поустали, всем надо было размяться и переменить положение, как после долгого сидения на одном месте. Это было, по моим наблюдениям, явным или сокровенным стремлением всего персонала отряда, и молодых, и старших, не исключая нижних чинов. Эти прежде всего раздобыли где-то не то водку, не то одеколон, и несколько человек до того напились, что попались к коменданту на гауптвахту, чем и кончились их приключения в городе. Студенты забегали по кофейням, кондитерским, ресторанам, театрам. Сестры набросились на сласти. Взрослый персонал не отставал и тоже разнообразил себе пребывание в большом городе. Никто, по-видимому, кроме меня и В. П. Егорова не заметил, что нам пришлось непроизводительно прожить несколько дней в Вильно, и это после того нетерпения, проявленного в дороге, и того ликования, с которым встречено было новое назначение отряду в Шестакове. Но сидение было неизбежно, и я был рад, что наши по крайней мере не нервничали. Дело в том, что мы свернулись в Шестакове и пришли сюда раньше, чем ждал того штаб армии. Во всяком случае, мы опередили те войсковые части, которые должны были обслуживать, и теперь должны были подождать день-другой, пока подойдут наши войска.