Сид Чаплин - День сардины

• Название: День сардины
• Автор: Сид Чаплин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1964

Сид Чаплин родился 20 сентября 1916 года в небольшом городке Шилдоне на северо-востоке Англии, в простой шахтёрской семье. Детство и юность отразились на всей его последующей литературной деятельности. Семья жила небогато, с детства Сид видел вокруг себя нищету, беспросветный труд, бесконечный страх безработицы. В 14 лет он начал работать. Был помощником шахтёра, кузнецом, но страстно желал учиться. Окончив вечернюю школу, Чаплин начал сотрудничать с газетой «Уголь», писать очерки, рассказы. Он работал в основном в жанре так называемого «рабочего романа». После второй мировой войны в британской литературе возник жанр, который назвали "рабочий роман". Английский писатель Сид Чаплин (1916–1986) является наиболее известным представителем этого жанра.

В своих произведениях Сид Чаплин поднимал острые социальные и философские вопросы современности. Непростые психологические и социальные вопросы решают герои романов «День сардины» (1961) и «Соглядатаи и поднадзорные» (1962) — молодые люди из рабочей среды, современники писателя.

В своем нашумевшем романе "День сардины" (1961) Чаплин повествует о судьбе современных английских тинэйджеров, "поколении икс", как его называли в 60-х гг. Главный герой романа Артур Хаггерстон ощущает себя сардиной, запертой "жестянкой" стандартного существования. Герой за свою 17-летнюю жизнь успел побывать и учеником пекаря, и грузчиком, и помощником угольщика…

По настроению и по герою книга напоминает "Над пропастью во ржи". Только этот подросток — англичанин. И тоже не знает, как себя вести с девушками, чего он ждет от жизни, как учиться и работать, кто его друзья, а кто — нет. Стычки с отчимом, искренне желающим ему помочь, полукриминальные дела его полудрузей, работа на тяжелом производстве — серые дни друг за другом. И в конце прояснения нет. Но книга какая-то светлая, хотя и облачная. Хорошо, когда люди рождаются думающими, а не как один из героев Носарь — с одной мыслью в голове. Хотя это нелегко для них самих.

---

За три или четыре года я перевидал больше трупов, чем мой старик за пятьдесят лет в своем бюро.

— Но потом вы все-таки нашли работу?

— На это понадобилось целых двадцать лет, да и то работу нашел, а ногу потерял.

— Выходит, это первая ваша работа в жизни, если не считать армии? — спросил Малыш-Коротыш.

— Так точно. Школу я кончил в шестнадцать лет, потом полгода места искал. В последний раз пытался заполучить место клерка в Комитете общественной помощи. Мой дядя был членом комитета, и еще за меня старик Келли словечко замолвил. Другой мой дядя был каноник, но он мне рекомендации не дал, сказал — не хочу своего племянника ввергнуть в пучину греха. Я со всеми в комитете договорился, и мне обещали, что место за мной.

— Ну и что же?

— У кого-то другого оказались знакомые в парламенте.

— Зато в армии небось жизнь была — умирать не надо! — сказал Малыш-Коротыш.

— Иногда солоно приходилось, а иногда и перепадало кое-что. И тогда уж, будьте покойны, старый Джек Минто не зевал.

— Это вы про девушек?

— Всех их не счесть, если б даже мне начать считать прямо сейчас и продолжать до конца своих дней.

— И вы со всеми крутили любовь?

— Если успевал.

— А как вы это делали, сержант? Как вам удавалось? — спросил Малыш-Коротыш.

— Ты еще слишком молод, тебе рано знать.

— Ну, расскажите!

— Ладно уж… Так и быть… В общем это было не так уж трудно. Во время войны этих иностранных девушек прямо лихорадка трясла…

— Ну, дальше, сержант!

— Взять хоть итальянок. Они голодали. Так голодали, что поневоле становились уступчивыми. Я видел, как в городках на По пользовались успехом такие хари, на которые в Гонконге, Карачи или Каире ни одна приличная девушка и не взглянула бы. Но лучше всего было в Риме.

— А что было в Риме, сержант?

— Там я себя чувствовал как дома, — сказал он и задумался.

— Расскажите же.

— Ее звали Лючия. — Сержант жестом показал, какая она была, и тихонько присвистнул. — Кожа белая, как слоновая кость, а волосы — черней воронова крыла.

Тут уже мы присвистнули.

— Только вы не думайте, мне с ней нелегко пришлось. Но это было просто чудо. Она жила одна, стряпала мне еду, вино покупала, все делала, но…

— Что — но? — Малыш навалился на прилавок.

— Только напьемся кофе, она будто броней оденется… Коснешься ее, а она как каменная. Кроме шуток, с этой девушкой я хлебнул горя, потому что был в нее влюблен без памяти… А вот и Носарь.

— Дайте маленькую пачку, — сказал Носарь.

— Привет, Носарь. Послушай-ка, что сержант рассказывает, — сказал я.

— Про то, как он покорил Рим, — сказал Малыш-Коротыш.

— Послушаем в другой раз, а теперь пошли.

— Обожди минутку, Носарь.

— Заткнись, дело срочное.

Такой уж он был, старик Носарь. Для него дело всегда было прежде всего. Малыш отправился в кафе собирать ребят, а Носарь пошел к двери, бросив мне на ходу:

— Идем, Артур.

Чтобы показать свою независимость, я задержался.

— И у вас вышло, сержант?

Он подмигнул.

— В другой раз расскажу. Со всеми подробностями.

— Но вышло?

Он кивнул.

— А как?

Он ответил мне глубокомысленным взглядом, и сказал только одно слово:

— Ноги.

3

Носарь ждал меня внизу.

— Пожар, что ли? — спросил я.

— Вроде того.

И замолчал. Когда все собрались, он кивнул, и мы выступили в неизвестном направлении, имея секретный приказ в запечатанном пакете. Как вспомню это, всегда восхищаюсь Носарем. Всякий другой проболтался бы сразу. Но он хотел, чтоб мы все увидели своими глазами, и вы скоро узнаете почему. А сейчас скажу только, что у него были задатки генерала, и он мог бы им стать в прежние времена, когда образования для этого не требовалось.

Ребята Келли хорошо поработали. Они все разнесли вдребезги. Разломали граммофон, перебили пластинки. Раскололи ящики и изрубили стул. Сорвали дверь с петель и превратили столы в щепки. Лихо позабавились, ничего не скажешь.

— Один из ребят Мика рассказал про это своему двоюродному брату, а тот — приятелю, который работает вместе со мной, — сказал Носарь. — Но не в том дело. Хотите рассчитаться с ними?

Возражений не последовало.

— Ладно, тогда давайте здесь приберем.

— Зачем? — спросил один, самый нетерпеливый. — Ведь ничего не осталось.

— Это наш штаб, надо его привести в порядок.

— Чтоб они его по новой разгромили? — сказал Балда.

— Они сюда больше не сунутся, мы отобьем у них охоту.

— За чем же дело стало? — сказал Малыш-Коротыш.

— Не бойся… Мы доберемся до них, когда надо будет. Готов поспорить, что они нас сейчас ждут. Ну и пускай ждут.

— Мы можем им хоть сейчас ума вложить, — сказал Балда.

— Конечно. Но будем действовать наверняка.

В прошлый раз Мик был с ножом, помните? А теперь мы вооружимся железяками…

— С ножом я не пойду, — сказал я.

— Никто не пойдет. Но чем плоха ножка от стула? Или велосипедная цепь? Или что под руку попадется?

— Все равно я против.

— Почему?

— Не нравится мне это.

— Никто тебя силком не тянет. Не хочешь — не ходи, мне плевать.

Он посмотрел на меня.

— Ну ладно, приду. — У меня не хватило решительности отказаться. — А куда?

— В «Альбион». Танцы в «Риджент» кончатся, так что все они наверняка будут там. Войдем, когда начнется сеанс. Мы с Малышом сядем в заднем ряду, а вы все дожидайтесь в боковом проходе у запасного выхода с левой стороны. И глядите в оба. Во время перерыва мы сделаем вид, будто идем купить мороженого. Тут уж они нас непременно увидят…

— Изобьют они вас до смерти, — сказал Балда.

— Не успеют. Мы, как только заметим их, побежим к выходу по левому проходу, будто испугались.

— Но они, как увидят нас всех, сразу назад повернут.

— Не увидят, потому что увидеть будет нельзя: мы погасим свет. Я и Малыш-Коротыш рванем по проходу, а они за нами, и тут вы всем скопом на них навалитесь.

— Что-то больно уж мудрено, — сказал Балда.

— Для тебя — может быть, но ты поглядывай на Артура, и все будет в порядке.

— Артур, вот еще умник выискался.

— Артур — молодец, правда, Артур?

— Честно драться я готов, — сказал я. — Но не хочу я тащить эти железяки — еще убьем кого-нибудь…

— Вот дурак, — сказал Балда.

— Нет, он умный, — возразил Носарь. — У него в одном мизинце ума больше, чем в твоей пустой башке… Ладно, Артур, обойдемся кулаками и будем молиться, чтоб Мик пришел без ножа. — Он пристально посмотрел на меня. — Значит, ты идешь?

— Конечно, иду, — сказал я.

— Ну ладно, заметано.

Мы прибрали свой штаб, потом скинулись по полдоллара, все, кроме Малыша-Коротыша, которого освободили как безработного, и поручили Балде доставить партию рыбы с жареной картошкой. Тем временем мы развели огонь в горне. Сидя у огня, мы ели рыбу с картошкой и запивали пивом. Слово за слово, ребята, как всегда, стали наперебой рассказывать анекдоты. Но я молчал. У меня душа не лежала к этой драке в «Альбионе». Я словно чувствовал, что как бы дело ни обернулось, добром оно не кончится; мы ли их вздуем, или они нас — все равно. У меня перед глазами все стоял этот нож. А тут еще моя старуха с Гарри и с моим пропавшим отцом и неприятности на работе — мне все мерещился Сэм, его острая, как у хорька, морда выросла раз в шесть или семь против нормального, и он гнался за мной, пока я не начал задыхаться. Жирная рыба с картошкой были не для моего живота, и я слишком много хватил пива. От этого меня мутило, и я отошел в угол. Носарь пошел за мной.

— Ты что, трухаешь, Артур? — спросил он.

Я слишком плохо себя чувствовал, чтобы возражать ему, и только покачал головой.

— Если мы хотим победить, надо действовать решительно, — сказал он. — Другого выхода нет.

— Я не против — только без этих железяк.

— Их не будет, — сказал он. Потом, помолчав немного, спросил: — Может, ты влюбился, Артур?

— С чего ты взял?

— Очень уж ты стал молчаливый — вот и сейчас все сидел у огня и думал.

— Не родилась еще та девчонка, — сказал я. А сам вспомнил про Стеллу, но потом решил, что она не в счет. «Легко встретились, легко и расстанемся», — подумалось мне.

— Ты не зарекайся, гляди, как со мной вышло.

— Знаю, от этого одни неприятности. Вот моя старуха собралась замуж выходить за Жильца. Так она ни о чем другом думать не может, кроме этого; ее одно интересует — как бы моего старика разыскать.

Бесполезно делиться своими неприятностями. Носарь только делал вид, будто слушает, да кивал.

— Вот встретишь девушку вроде Терезы, тогда по-другому заговоришь, — сказал он. — Я такой еще не видал.

— А тут еще один мошенник на нашем участке, Спроггет, меня без ножа режет. Он столько на мне верхом ездил, что у меня теперь мозоли на шее, а у него на заднице.