Джеймс Чейз - Зарубежный детектив (1989)

• Название: Зарубежный детектив (1989)
• Автор: Джеймс Чейз
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00311-x

    В очередной выпуск сборника вошли три романа-детектива: "Смерть и семь немых свидетелей", написанный чешской писательницей Анной Бауэровой, "Ночью все волки серы" - известного норвежского писателя, автора многих детективов Гуннара Столесена и роман "Tы только отыщи его..." англичанина Джеймса Хедли Чейза, чье творчество имеет многочисленных поклонников во всем мире. Содержание: Анна Бауэрова. Смерть и семь немых свидетелей (перевод А. Диордиенко) Гуннар Столесен. Ночью все волки серы (перевод Э. Панкратовой, Е. Алексеевой) Джеймс Хедли Чейз. «Ты только отыщи его...» (перевод В. Постникова)

---

Она жила в гостинице «Эксельсиор», затем сняла дорогую квартиру на виа Кавоур. Счет отеля, вероятно, оплатил Чалмерс, дав ей возможность пошиковать, пока она не обоснуется в Риме. Возможно, планировалось, что, пожив несколько дней в гостинице, она переберется в одно из университетских общежитий. А она переехала на квартиру, на оплату которой наверняка уходило все ее еженедельное пособие.

Значит ли это, что она повстречала Икса в «Эксельсиоре» и он убедил ее снять квартиру, возможно, оплатив ее?

Чем больше я над этим раздумывал, тем яснее становилось, что поиски Икса мне следует начинать в Риме. Я слышал об одной фирме частных детективов, имевшей неплохую репутацию. Самому мне до прошлого Хелен ни за что не докопаться. Прежде всего надо обратиться в фирму. Я встал и прошел в спальню Хелен. Прежде я только заглянул туда, но сейчас я тщательно все осмотрел.

И вдруг мне в голову пришла еще одна идея. Я вспомнил, что говорил о Хелен Максуэлл. Она бегает за любым, кто в брюках. Она может втравить парня в беду. А что, если Икс все еще любил ее, но надоел ей? Предположим, он узнал, что она сняла эту виллу и собралась жить здесь со мной. Он мог приехать сюда, чтобы свести счеты. Мог даже сбросить ее с утеса.

Хорошенькая версия, ничего не скажешь! Особенно если изложить ее Чалмерсу, который, очевидно, убежден, что Хелен была глубоко порядочная девушка. В любом случае я не мог выложить эту версию перед ним, не впутывая самого себя.

Эта идея блуждала на заднем плане моего сознания, пока я целый час перебирал три чемодана Хелен. Затея оказалась напрасной, поскольку я знал, что до меня их просмотрели Карлотти с Чалмерсом, но ничего не нашли. От ее одежды исходил легкий запах дорогих духов, пробуждая во мне воспоминания о ней. Когда я вновь уложил чемоданы, чтобы увезти их в Рим, я чувствовал себя подавленным.

Я осмотрел всю виллу, но не нашел ничего такого, что подсказало бы мне, чем же Хелен занималась после ухода крестьянки до того момента, когда она умерла.

Я спустился с чемоданами по ступенькам и погрузил их на заднее сиденье машины. Потом вернулся в дом и налил себе еще выпить. Я сказал себе, что, поскольку на вилле я ничего не обнаружил, поиски надо начинать в Риме. И тут меня снова осенило. Я постоял в раздумье, потом подошел к телефону и попросил соединить меня с управлением полиции Сорренто, где я спросил лейтенанта Гранди.

– Это Досон, – представился я. – Я забыл вас спросить: вы проявили пленку? Пленку из кинокамеры синьорины Чалмерс?

– Пленки в камере не было, – кратко ответил он.

– Не было?! Вы уверены?

– Уверен.

Я уставился на противоположную стену.

– Если в камере не было пленки, значит, когда Хелен умерла, она ничего не снимала, – произнес я, высказывая вслух свои мысли.

– Необязательно. Она ведь могла и забыть вставить пленку, разве нет?

Я вспомнил, что индикатор расхода пленки показывал около четырех метров.

– Вероятно, могла, – согласился я. – А что думает по этому поводу лейтенант Карлотти?

– А о чем тут думать? – отрезал Гранди.

– Ну, спасибо. Еще вот что: с виллы ведь ничего не взяли, так? Я хочу сказать, кроме драгоценностей?

– Мы ничего не брали.

– Вы уже закончили с камерой и футляром? Я как раз собираю вещи синьорины Чалмерс. Если я подскочу, могу я забрать камеру?

– Нам она больше не нужна.

– Ну что ж, тогда я подъеду. Пока, лейтенант. – И я положил трубку.

Индикатор показывал четыре метра пленки. Это означало, что пленка в камере была, но ее кто-то вытащил, причем человек этот не умел обращаться с камерами подобного типа. Пленку вырвали через кадровое окно, не сбрасывая предохранитель и не дав индикатору вернуться на нуль. Значит, пленка засветилась, из чего следовало, что взявший пленку, кто бы это ни был, не хотел, чтобы отснятые кадры сохранились. Пленку вытащили с единственной целью – избавиться от нее.

Почему?

Я налил себе еще. Неужели это и есть та самая улика, уцепившись за которую, как сказал Чалмерс, я отыщу и другие?

Хелен не выдернула бы пленку из камеры. Это точно. Тогда кто же? И тут меня осенила вторая догадка.

Я вспомнил, как Хелен, когда я зашел к ней на квартиру в Риме, показала мне десять картонок с кинопленкой. Я еще поддразнил ее, зачем, мол, она столько накупила, а она ответила, что собирается истратить большую часть пленки в Сорренто.

И однако ни одной картонки с пленкой ни на вилле, ни среди ее вещей не оказалось.

Пленки не оказалось даже в кинокамере. Полиция пленку не забирала. По словам Гранди, с виллы они ничего не взяли.

Неужто этим и объясняется появление незваного гостя, который, крадучись, рыскал по вилле? Неужели он нашел картонки и забрал их? Неужто он вырвал пленку из камеры, а затем швырнул камеру с утеса?

Чтобы окончательно удостовериться, я еще раз обошел всю виллу в поисках картонок с пленкой, но ничего не обнаружил. Удовлетворившись, я запер виллу, опустил ключи в карман и пошел по садовой дорожке, через калитку и дальше по тропинке к вершине холма.

Шел уже первый час, солнце нещадно палило. Я прошел мимо недоступной виллы внизу. На этот раз я задержался, чтобы посмотреть на нее повнимательней.

На террасе в тени зонта-«грибка» я увидел возлежавшую в шезлонге женщину в белом купальнике. Она, похоже, читала газету. Край зонта не давал мне разглядеть ее как следует. Я лишь увидел длинные и стройные загорелые ноги, часть купальника и загорелую руку, державшую газету.

Добравшись до места, где погибла Хелен, я методически обшарил тропинку, траву и камни в радиусе тридцати метров. Я не знал, что именно ищу, но почему-то полагал, что мои поиски могут увенчаться успехом.

Было жарко, но я не прекращал поисков и нашел одну вещицу. Ею оказалась наполовину выкуренная сигара. Пока я стоял на жарком солнце, разглядывая этот окурок, меня вдруг охватило неожиданное и безошибочное чувство, что за мной следят.

Я страшно перепугался, но проявил благоразумие и глаз не поднял. Я продолжал разглядывать окурок, сердце у меня бешено заколотилось. Жуткое это чувство – стоять на краю опасной тропы и знать, что кто-то прячется поблизости и наблюдает за тобой. Я сунул окурок в карман и выпрямился, отодвигаясь от края обрыва. Чувство, что за мной следят, не проходило. Небрежно поглядев по сторонам, я увидел заросли кустарника, а метрах в пятидесяти – густой лесок.

Я направился по тропинке обратно к вилле. Всю дорогу до садовой калитки я чувствовал, как чьи-то глаза прямо буравят мне спину. Понадобилась вся моя сила воли, чтобы не оглянуться через плечо.

И только когда я уже сидел в «линкольне» и быстро ехал по извивающейся, как змея, дороге в Сорренто, я почувствовал некоторое облегчение.

В Сорренто я первым делом вернул ключи от виллы агенту по продаже недвижимости. Я заплатил, сколько положено, за аренду и оставил ему свой римский адрес, на случай если на имя Хелен поступят какие-нибудь письма.

Я поехал в управление полиции, где забрал кинокамеру и футляр. Гранди промурыжил меня у кабинета с четверть часа. В конце концов оттуда вышел сержант с камерой и взял с меня расписку в получении.

Повесив камеру на плечо, я вышел из управления и направился к машине. Сев за руль, я медленно выехал на перегруженную транспортом главную улицу.

После пережитого на утесе я постоянно держался настороже и поэтому заметил, взглянув в зеркало заднего вида, как со стоянки выкатился темно-зеленый «рено» и поехал следом за мной. Не будь я уверен, что кто-то следил за мной на вершине холма, я бы не придал этому значения, но теперь я стал подозрительным. И тот факт, что темно-синий солнцезащитный козырек прикрывал ветровое стекло, лишая меня возможности разглядеть, кто сидит за баранкой, лишь усилил мою подозрительность.

Я неспешно поехал в Неаполь, то и дело поглядывая в зеркало. «Рено» держался на почтительном расстоянии метров в сто. Я держал шестьдесят километров в час. «Рено» не отставал.

Лишь выехав на трассу, решился проверить, действительно ли он сидит у меня на хвосте или просто случайно тащится следом. Я разогнал «линкольн» до девяноста. «Рено» по-прежнему держался на привязи. Я вдавил педаль газа в пол, и «линкольн» рванулся вперед. Скорость и приемистость у него были дай Бог, и через пару минут стрелка спидометра показывала уже сто тридцать километров в час.

«Рено» поотстал, но тоже прибавил ходу. Глядя в зеркало, я видел, что он снова сокращает разрыв. Теперь было ясно, что за мной следят.

Пытаться убежать от хвоста на прямой дороге – безнадежное дело. Вот доберемся до Неаполя – тогда, пожалуй, что-нибудь придумаем. Я сбавил скорость до ста километров и ехал так до конца автострады.

«Рено» по-прежнему соблюдал дистанцию, но, когда я притормозил у выезда с автострады, «рено», как будто его водитель понял, что на улицах города не упустить меня будет гораздо труднее, подъехал поближе и сократил разрыв между нами. Я воспользовался возможностью и запомнил номер автомашины. Когда я влился в густой поток транспорта на неапольских улицах, нас разделяло уже метров двадцать. Раз я попытался отделаться от «рено», но безуспешно. Его водитель лавировал среди машин куда лучше меня.