Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба (СИ)

• Название: Хозяин таёжного неба (СИ)
• Автор: Андрей Лукин
• Жанр: Фэнтези

---

У Стёпки перед глазами всё закачалось, он опёрся рукой о стену и почувствовал, что взлетает. Удержаться на земле было невозможно, ног он уже не ощущал, его неудержимо утягивало в высокое и очень чёрное небо, в котором не видно было ни одной звезды.

Откуда-то издалека донёсся причудливо искажённый расстоянием голос девчонки:

- Мамка, бежи сюды! Малец помирать собрался!..

И всё кончилось.

Глава восьмая,

в которой демон выздоравливает

Тягостное состояние, болезненное, с ломотой во всех суставах, без снов, но с отчётливым ощущением кошмара, тянулось бесконечно долго. Несколько раз Степан приходил в себя, открывал глаза, осознавал, что лежит в постели, накрытый до подбородка невыносимо тяжёлым одеялом, что ему жарко и что, если он сейчас же не избавится от этого одеяла, то непременно умрёт. Он кое-как сбрасывал его с себя ослабевшими руками, но легче от этого не становилось. Вокруг всегда было темно... или это у него в глазах было темно, страшно хотелось пить, он то и дело облизывал потрескавшиеся губы. Чьи-то заботливые руки поправляли на нём одеяло, трогали лоб, подносили ко рту чашку. Он жадно глотал - и оказывалось, что в чашке не вода, а отвратительно горький травяной отвар. Но приходилось пить - и он пил. И опять засыпал, проваливался в беспамятство. Затем, вечность спустя, открывал ничего не видящие глаза - и все повторялось сначала.

Когда он окончательно проснулся и пришёл в себя - сразу, в одно мгновение, - было утро. В узкое окно, расположенное где-то над головой, врывались бодрые уличные голоса, приглушённый кузнечный звон, скрип колёс и выкрики пробегающих мальчишек. Солнечные лучи насквозь пронизывали помещение, и в них весело плясали редкие пылинки. Аптечный запах, резкий и не слишком приятный, щекотал ноздри. С потолка свисали пучки сушёных трав. Тяжёлое одеяло оказалось пушистой шкурой непонятно какого зверя, но не медведя, это точно. Из подушки кое-где торчали кончики куриных перьев, и у Стёпки сразу зачесались руки повыдёргивать их, чтобы не кололись. Так он делал в детстве, когда оставался ночевать у бабушки. У неё тоже были такие перьевые подушки.

Комната, в которой он лежал, была невелика и, судя по всему, вовсе не предназначалась для размещения тяжёлых больных. Кажется, это была самая настоящая кладовка, правда, довольно просторная и светлая. Всю противоположную стену занимали вместительные полки, плотно заставленные деревянными ларцами, берестяными туесками и горшочками всевозможных видов и размеров. И, как не трудно было догадаться, заполнены они были вовсе не вареньями и вкусностями, а всевозможными отварами, настойками и мазями. И не значит ли это, что он попал к какому-нибудь местному лекарю? И кто, интересно бы узнать, его сюда доставил?

Так или иначе, но его вылечили, и теперь у него ничего не болело, совсем ничего. И это после стольких дней (или недель?) беспамятной маеты. Руки-ноги двигались нормально, пальцы легко сжимались и разжимались, в висках не ломило, зрение восстановилось полностью. По всем ощущениям он был совершенно здоров. Хоть сейчас вставай и отправляйся на подвиги.

Немного поразмыслив, Стёпка решил, что подвиги пока подождут, и можно ещё немного полежать, потому что болезнь ушла, а слабость осталась. Подскочишь вот так сдуру - и хлопнешься чего доброго в обморок. И ещё неизвестно сколько времени проваляешься. Но всё-таки - что с ним случилось? Неужели какую-то местную заразу подхватил? Холеру там или чуму? Почему-то таинственная чума его особенно пугала. Он помнил, что в средние века то и дело случались эпидемии, люди умирали тысячами, заражали друг друга; дома сжигали вместе с заболевшими; везде на дорогах стояли заставы; могильщики в балахонах крючьями стаскивали трупы в ямы и засыпали их известью... Бр-р-р!

А ещё была такая болезнь проказа, непонятная, но жуткая и тоже заразная, одно название чего стоит. От неё ещё какие-то мерзкие бугры на коже появляются... Стёпка тут же уставился на руки, лихорадочно ощупал лицо и вздохнул с облегчением. Никаких бугров, кожа чистая. Значит, не проказа. И не чума. Потому что он тогда бы точно умер.

- Опамятовал? - внезапный вопрос заставил его вздрогнуть. Увлёкшись самоосмотром, он не заметил, как открылась дверь. На пороге стояла девчонка. Та самая, дочь мастера Угроха. Значит, его никуда не увезли, и он сейчас не у лекаря, а в доме оружейника, там, куда, в общем-то, и стремился. С одной стороны, конечно, здорово, а с другой - немного неловко, что чужим людям пришлось возиться с ним, лечить, ухаживать. Не всякий такому обрадуется. Хорошие всё-таки знакомые у дядьки Зашурыги, да плохих он бы и не порекомендовал.

На этот раз девчонка была одета нормально, во всё чистое, опрятное и, главное, девчачье: платье с высокой талией, сапожки, ленты в волосах. Не красавица, но и не уродина. Обычная девчонка-тайгарка. Слегка конопатая, лицо круглое, пухлые губы, меж зубов щербинка. На пацанёнка была бы похожа, если бы не платье. На поясе, в простых, но ладных ножнах, довольно большой нож. Почти тесак. Это Стёпке понравилось. Он бы и сам от такого не отказался, не владей кое-чем получше.

Девчонка, не оглядываясь, объявила во весь голос:

- Мамка, приблудный опамятовал!

- Сама ты приблудная, - хрипло огрызнулся Стёпка. Он помнил, как она, не разобравшись, чуть не прогнала его от дверей.

- Глянь, какой... обидчивый, - фыркнула девчонка. - Ну что, раздумал нынче помирать?

- А я, между прочим, помирать вовсе и не задумывал, - сказал Стёпка, и тут же его кольнуло: неужели он и вправду мог умереть?

- Ты это мамке моей скажи. Её-то не обманешь, - девчонка прищурилась, словно насквозь взглядом прожгла: - Тебя как зовут?

- Меня не зовут, - вспомнил Стёпка затёртую присказку. - Я сам прихожу.

- То-то ты к нам сам без спросу и приблудился, - девчонка с трудом удержала предательскую улыбку. Немудрёная шутка ей понравилась, но показывать это приблудному она не хотела. - Али подсказал кто, что у нас мамка - травница?

- Никто не подсказывал. И вообще я не к ней шёл, а к мастеру Угроху.

- На кой он тебе?

- Дело у меня к нему, - Стёпка не собирался вот так всё сразу выкладывать этой вредине, пусть она даже и дочь Угроха. - Меня Стеславом зовут. А тебя?

- Ни к чему тебе моё имя знать, приблудный Стеслав, - отрезала девчонка. - Мал ещё, подрасти поперву. Али в женихи метишь?

- Нужна ты мне, - покраснел Стёпка. Вот ведь выдерга. От такой невесты небось любой жених за тридевять земель убежит.

- Ну а ты, приблудный, мне и вовсе не надобен. Особливо такой, который сон-траву без меры пьёт.

Сон-трава! Так вот из-за чего всё это с ним случилось! Он и вправду, наверное, слишком много её выпил. Треклятый Огрех-Лихояр чуть не угробил его, не знал же гад, сколько нужно демону для усыпления, потому и назаваривал от души. Ещё и похвалялся, что побольше в котелок всыпал, для пущей верности. Всё-таки надо было тогда ему врезать на прощание!..

- Значит, это я из-за сон-травы чуть не умер? - пробормотал он.

В комнатку, отодвинув девчонку, вошла полная, крепкая женщина с суровым, но приятным лицом. Одета она была в простое белое домашнее платье с короткими рукавами, удивительно напоминающее то, в котором часто на даче ходила мама. И платок на голове она повязывала почти точно так же. В руках женщина держала большую кружку со знакомым узором по краю. Кажется, из этой кружки его поили, когда он приходил в себя.

- Иди, Боява, одёжку отроку принеси, - велела женщина, усаживаясь рядом со Степаном. Девчонка дёрнула плечом, но перечить не стала и ушла.

Стёпка только сейчас осознал, что он под одеялом совсем голый. И сразу покраснел.

- Ишь, зарумянился, - сказала женщина без усмешки. - Вышла из тебя, значит, хворь-то. В глазах не смурно ли?

- Нет, - сказал Стёпка. - Всё хорошо. Спасибо. Это вы меня вылечили?

- Отваром тебя выходила, - сказала хозяйка. - Зачем ты сон-траву пил? Из баловства?

Вернулась девчонка, принесла Стёпкину одежду. И застыла в дверях.

- Я не знал, что такое будет, - сказал Стёпка.

Девчонка пренебрежительно фыркнула.

- Не знал, что в заваруху сон-траву подмешали, - поправился Стёпка. - Меня весские маги нарочно опоили. Чтобы усыпить. Они потом сами говорили, что побольше насыпали для верности.

Он вспомнил вкус, показавшийся ему сначала приятным, и его передёрнуло.

Девчонка ещё раз фыркнула.

- Маги его опоили. Горазд ты брехать. На кой ты магам сдался-то? Тебя и без сон-травы любой весич полонит.

Женщина внимательно смотрела на Стёпку. Она, в отличие от дочери, ему, похоже, верила.

- Ты выпил и...

- Заснул, конечно, - сказал Стёпка. - И не знаю, сколько спал. А потом, когда уже по городу шёл, в глазах вдруг потемнело. Хорошо, что я ваш дом найти успел, а то бы на улице упал. И маги бы меня опять забрали... Я долго болел?