Беттина Белитц - Раздвоенное сердце

• Название: Раздвоенное сердце
• Автор: Беттина Белитц
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Лишь по одной причине Елизавета Штурм не хочет возвращаться из деревни в Кёльн, и эта причина — Колин. Высокомерный, неприступный, но, к сожалению, также сильно привлекательный Колин, остаётся для неё загадкой. И хотя она из-за всех сил старается, она не может противится его обаянию. Вскоре Эли узнает, что он связан с её семьёй больше, чем она могла себе представить. Её отец Лео скрывает тайну, которая делает его и Колина непримиримыми противниками и ведёт Эли к смертельной опасности. То, что её странные ночные сны это ключ к разгадке Эли понимает лишь, когда её чувства к Колину грозят уничтожить всё, что она любит.

---

— Я возьму чашку наверх, хорошо? — сказала я, показывая на чай. И вылью его в раковину. Извини, мама. О

на посмотрела на меня растерянно.

— Хороших снов, Эли. И не броди снова, ладно? — засмеялась она  судорожно.

Я не могла этого, конечно, гарантировать, но я была почти уверенна, что такой сон больше не повториться. Но уже сейчас я плохо себе представляла то, что я его когда-нибудь забуду. Может быть, мне посчастливится, и я после смерти возвращусь оленем. Это действительно убого, болтаться по миру на двух ногах, подумала я, когда неуклюже и, спотыкаясь, поднималась по лестнице.

Растерянно я зашла в ванную комнату. Здесь тоже луна погрузила всю комнату в серо-голубой свет. Чёрная, круглая тень в ванне, остановила меня от того, чтобы махом вылить туда горячий чай. Я включила свет.

О Боже, как отвратительно. Сейчас я снова поняла, что мне никогда не нравилось лето. Так как лето добралось даже к нам в лес. Ночи всё ещё были холодными, но солнце так нагревало дом днём, что мне приходилось открывать вечером окно - а это в свою очередь привлекало незваных гостей.

— Ох, — сказала я тихо. — И должно это было случиться?

 Моим первым инстинктом было побежать вниз и попросить маму о помощи. С неприятным покалыванием в затылке я думала о толстых, волосатых экземплярах, которые омрачали мне ночи летом и осенью в Оденвальде - особенно с того вечера, когда папа убил огромного паука над моей кроватью и заверил меня, что он совершенно мёртвёхонький, а полчаса спустя я из чистого инстинкта включила свет, а паук притаился, полный жизни, на моей подушке.

Скорее всего, это и был толчок для моей индивидуальной ужасной фантазии. У меня тогда было такое чувство, что паук имел меня в виду. Он хотел меня. Он хотел отомстить.

С другой стороны, этот паук сидел здесь - не менее отвратительный экземпляр - в ванне, на расстоянии двух дверей от моей подушки, и я могла его струёй душа загнать в трубу стока и закрыть сток затычкой.

Осторожно я схватила душевую насадку. Паук оставался неподвижно сидеть. Как это было с замиранием ужаса? Я чувствовала отвращение и всё-таки не могла оторвать взгляд от него. И так же я не могла себя перебороть, что бы открыть кран.

С внезапным приступом смелости, я схватила бумажную салфетку, завернула её вокруг волосатого тела паука, так что наружу выглядывали только восемь кончиков его страшных ног, немного сжала и выбросила весь пакет в наклонённое окно ванной комнаты.

—Ах! Фу! Ух! — закричала я и протанцевала вокруг себя. И

истерически я захлопнула окно. Теперь мне точно нужна валерьянка, но я не могла какое-то время решить, что было отвратительнее - мамин чай или паук. Паук, решила я, наконец, и мужественно сделала следующий глоток.

Для того чтобы я снова могла чувствовать свои ноги, понадобилось некоторое время. Я была такой бодрой, что чувствовала каждый удар сердца. Почти четырнадцать дней прошло после визита Николь и Дженни - один день ничтожнее другого, и ничего не происходило. Дни казались мне вечностью. И мне между тем стало ясно, что моя жизнь утонет в тоске, если я сама что-нибудь в ней не изменю.

Пока мой школьный эксперимент по наблюдению принесёт плоды - но так это в данное время не выглядело - мне нужно было как-то занять себя.

И единственная альтернатива к скуке состояла по-прежнему в том, чтобы заняться с Майке верховой ездой. На прошлой неделе я успешно от этого уклонилась. Моё оправдание: посещение родственников. Конечно же, ложь.

Но Майке сразу же меня спросила, смогу ли я пойти в следующую пятницу. И я сказала да. Я, которая боялась лошадей ещё больше, чем пауков. Только: отвращение к паукам - это мог каждый ещё как-то понять. Не нужно же сразу выкладывать всю правду, вместе с видениями ужаса, которые были, если признаться, преувеличенны и не реалистичны.

Но страх перед лошадьми? Это уже было почти экзотично. Я, по крайней мере, никого не знала, у кого это тоже было. Но меня смущало в них то же, что я ненавидела в пауках. Они были не предсказуемы. Не контролируемы.

Но могла ли я такое рассказать Майке? Майке, наверное, ещё никогда не слышала слова фобия. А я не хотела выглядеть, как трусиха. Мне хватало репутации городской сучки.

Мои мысли вернулись к Колину - как почти каждый вечер. К загадочному, мерзко ведущему себя Колину.

Колин меня спас. Он меня оскорбил. И он отвёз меня домой. Это было два хороших поступка и один менее хороший. Итог был вообще-то позитивный. Если взглянуть на это объективно. Но при всём этом он выглядел так, как будто я назойливое насекомое и как будто  у него просто нет мухобойки, которая была бы такой большой, что бы меня убить.

Я поклялась  сама себе никогда не связываться с парнем или мужчиной, который обращался бы со мной так, как он. Пренебрежительно и отрицательно. Даже если я встречу Колина ещё раз - мне нужно будет отнестись к нему холодно. То, что я действительно вытащила свой писинг, он не должен никогда узнать.

Значит, Колин по-прежнему был не подлежащей темой для обсуждений. Бенни был табу, или Чёрная Лола меня четвертует. А она была что-то вроде не коронованной королевой на последнем учебном году. С ней мне нельзя всё испортить, если я хотела быть признанной.

Оставалась только Майке и её отвратительное хобби. Мне надо хотя бы поехать с ней в конюшню. Там мне что-нибудь придёт в голову, как я смогу от этого отвертеться. Так я продемонстрирую добрую волю и может быть, соберу очков. Но прежде всего я хотела наконец-то встать утром и больше себя тревожно не спрашивать, как мне заполнить вечер, когда сделаю всё, что должно быть сделано.

В том числе все усердные дополнения, за которые мои учителя так меня любили. Один момент я горевала об орле, олене и форели. Потом я свернулась в маленький, уютный человеческий свёрток и заснула.

Глава 9 Шепот лошадей

— Майке, подожди! — Я упиралась в педали и жала со всей силы на переключение скоростей. Под моими ногами прогромыхало, но ничего не случилось. — Майке! — Наконец она притормозила и обернулась, спрашивая.

— Снова твои контактные линзы?

— Нет, — проревела я и показала сердито на мой велосипед.

Я его ненавидела. Я всегда его ненавидела. Кроме того, я уже пару лет не садилась на него и переключение скоростей заело. С того момента, как полчаса назад мы выехали, мне приходилось продвигаться через лес на пятой скорости.

В гору, с горы, по гравию и гальке, через грязь и глину. Мне надоело. Три раза залетала пыльца под мои контактные линзы, а один раз мне нужно было слезть с велосипеда, потому что у меня была судорога в икре ноги. Я вся вспотела, наполовину ослепла и умирала от жажды. Майке беспомощно пожала плечами.

— Уже не далеко, — крикнула она, наконец.

Я только фыркнула. Это она говорила уже пятый раз. Я не имела представление, где мы находились. Никогда я не найду одна эту дорогу во второй раз или вообще не доберусь до дома без проводника. Но Майке сказала ехать по автостраде опасно. Кроме того, это сократит путь. Сократит путь!

— Давай, всего несколько метров ещё! — И опять её подтянутые ноги надавили на педали.

Я последовала за ней, ругаясь. Потом после нового подъёма и деревянного мостика, который, не внушая доверия, грохотал, лес поредел.

Майке спрыгнула с велика. Я облегченно сделала то же самое, хотя я её ещё не догнала.

— Фу, — пробубнила я с чувством отвращения, когда последовал навязчивый звук чавканья под моими ногами, и посмотрела вниз. Аллилуйя. Я стояла в середине впечатляющей куче свежего, блестящего лошадиного говна.

Значит, мы приехали. Я вытерла пот со лба и огляделась. Вечерний свет выставлял разваливающуюся усадьбу передо мной в лучшем свете. По желанию можно было назвать её дикой идиллией. Она не была ещё разваленной, но станет ей в ближайшее время. На крышу несколько раз импровизированно ставили заплатки, а по передней стене в виде нароста вился чёрно-зелёный плющ.

Окон со стёклами не было. Вообще главный дом казался необитаемым. Но пристройка была явно конюшней. Я услышало тихое ржание, а на дворе лежала полная сетка морковки.

Конюшня не производила впечатления, что там кто-то привязывал своих лошадей. Моё сердце коротко остановилось, когда Майке на безопасном расстоянии прошла через открытую поляну к грубо мощеному двору.

На другом конце усадьбы был большой манеж. В полностью произвольном рисунке гниющие препятствия, под постоянно теребящим ветром, дождём и солнцем. Пять грязных пони ели траву на пастбище за зданием конюшни и повернули свои головы, когда Майке им просвистела.

В моём желудке быстро распространилась знакомая тошнота. Это снова произошло: я боялась упасть, потерять рассудок, быть в не состоянии говорить или пошевелиться - коротко: быть просто беспомощной.