Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

• Название: Царь Федор Иванович
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03419-8

Федор Иванович занимает особое место в ряду русских монархов. Дело не только в том, что он последний представитель династии, правившей Россией более семи столетий. Загадка царя Федора не давала покоя ни его современникам, ни позднейшим историкам. Одни видели в нем слабоумного дурачка, не способного к управлению страной. Для других (и автор книги относится к их числу) царь Федор Иванович — прежде всего святой, канонизированный Русской церковью, а его внешняя отгороженность от власти — свидетельство непрестанного духовного служения России. Как бы ни относиться к фигуре «последнего Рюриковича на троне», надлежит признать: именно в его царствование (1584—1598) Россия не только смогла преодолеть ужасные последствия предыдущего правления царя Ивана Грозного, но и добилась выдающихся успехов в своем историческом развитии. Именно при «слабом» царе Федоре (и при его непосредственном участии) в России было введено патриаршество; при нем строились новые города и основывались монастыри; при нем Россия одержала военную победу над Швецией, взяв реванш за поражение в Ливонской войне, сумела закрепиться на Урале и в Западной Сибири. Так благом или нет было для России правление «царя-инока», чурающегося мирских дел? Свой ответ на этот вопрос дает автор книги, известный историк Дмитрий Володихин.

---

Московская военная машина была попорчена и ослаблена в последние годы правления царя Ивана Васильевича. Армии разбегались, опытные военачальники пребывали в плену, а то и в гробу, держава оскудела людьми и серебром. Дух отошел от нашего воинства. За истекшие полдюжины лет русская сила расходовалась на противодействие татарам, подавление черемисских бунтов и — очень экономно — на присоединение сибирских земель. Правительство копило бойцов, стараясь понемногу восстановить прежнюю мощь. А если этого не удастся достигнуть, то вернуть хотя бы часть прежней силы. Ныне военная машина Московского государства, предназначенная для ведения масштабных боевых действий, опять приводилась в рабочее состояние. Передаточные ремни поскрипывали, принимая груз бремени, от которого успели отвыкнуть; хорошо смазанные шестеренки, цепляя друг друга, не давали сбоев; мощные дубовые станины, державшие всю конструкцию, внушали чувство надежности тем, кто восстанавливал их после разора первой половины 1580-х. Всё функционировало, как надо.

Вооруженные силы России благодаря хорошо отлаженному организационному механизму стремительно собирались для мощного удара по неприятелю. Это была не та армия, которая брала Казань. Не та, что когда-то принудила к сдаче Полоцк. И даже не та, что встала несокрушимым препятствием на пути конной лавы Девлет-Гирея у Молодей. Но все-таки собралась большая сила. Будто старый лев, утративший способность долго гнаться за добычей, рассчитывает решить дело внезапным прыжком и одним ударом еще могучей лапы, или может быть, словно боксер, получивший когда-то репутацию нокаутёра, а потом долго, тяжко болевший и вернувшийся, наконец, на ринг, не восстановив прежней своей формы, уповает расправиться с соперником одним-двумя мощными хуками, — на них-то силы имеются! — так и русская армия выходила ради скорого одоления врага. Но никто из правительственных мужей не мог быть уверен, что ресурсов хватит на долгую, изнурительную войну. Неожиданным натиском отбить русские города, находившиеся под властью оккупантов, ошеломить шведов напором, отучить их от приграничных авантюр, тогда — дело сделано. Но ни в коем случае не увязать в длительной вооруженной борьбе, имея на западе воинственных поляков с литовцами, а на юге — страшных крымцев.

Вот и воевод назначали с большим разбором. Хотели надежности.

Первым воеводой большого полка, то есть, по обычаям того времени, «командармом», поставили князя Федора Ивановича Мстиславского. Тактические таланты его вызывают споры в среде военных историков, и, скорее всего, князь Ф.И. Мстиславский, в отличие от своего отца, не являлся искусным полководцем. Но он был исключительно знатным человеком, и ни при каких обстоятельствах никто в армии не посмел бы с ним местничать, оспаривая первенство князя по «отечеству» — столь велика была «высота крови» родовитого Гедиминовича! При нем находился второй воевода — Иван Васильевич Годунов. Этот хорошо знал предстоящий театр военных действий по прежним своим службам. К тому же он мог исполнять функцию «пригляда» за Мстиславским, чтобы тот не принялся вести тайные переговоры с родней из-за литовского рубежа…

Полк правой руки возглавил князь Михаил Федорович Трубецкой{160}. Этот был и знатен, и опытен. Ему доверяли серьезные воинские операции, и он никогда их не проваливал. Во вторых воеводах того же полка оказался Богдан Юрьевич Сабуров (близкая родня Годуновых), начавший служить в воеводских чинах намного раньше князя Трубецкого.

Передовой полк получил князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, а вторым воеводой с ним шел князь Дмитрий Иванович Хворостинин. Если первый сплоховал, «на службу не поспел» и отправился из-за этой своей вины «жить в деревне», то его помощник, Хворостинин, был настоящей воинской звездой XVI столетия{161}. Он был сродни тем стремительным «железным волкам», которые при Иване III рвали в клочья и литовцев, и татар. Он участвовал во многих больших битвах и осадах, всюду показывая себя наилучшим образом. За ним числилось несколько крупных побед. После отставки Катырева-Ростовского полк формально отдали под команду князю Тимофею Трубецкому (более знатному и довольно опытному военачальнику), потом его поменяли на Семена Федоровича Сабурова (малозаметного и больше известного местническими тяжбами, нежели службой), затем и его сменили малоопытным князем Андреем Васильевичем Трубецким, но душой дела, настоящим боевым командиром был все же Хворостинин. Он занимался подготовкой похода с августа 1589-го, прибыв на Новгородчину заранее.

Полк левой руки доверили князю Василию Васильевичу Голицыну (совсем не опытному), получившему вторым воеводой князя Федора Ивановича Хворостинина, брата Дмитрия Ивановича, да и по собственным боевым заслугам стоявшего высоко.

Сторожевой полк встал под команду князя Ивана Ивановича Голицына, коему назначили вторым воеводой Никиту Ивановича Плещеева-Очина из старинного боярского рода. Голицын — Гедиминович, как и Мстиславские и Трубецкие, — отличался высокой знатностью и участвовал в ряде военных кампаний. Помощник ему достался весьма знающий, одаренный и притом исключительно опытный. Это командир с изрядным послужным списком. Еще осенью 1557 года он получил первое крупное назначение, отправившись в Темников первым воеводой{162}. В 7070 (1561/1562) году Никита Иванович — один из воевод в Смоленске, затем второй воевода сторожевого полка в рати, отправленной «в литовскую землю» (первый воевода того же полка — его брат Иван){163}. В 7072 (1563/1564) году он возглавляет гарнизон в маленькой Керепети на ливонском рубеже, откуда в апреле 1564-го переходит наместником в Почеп, а оттуда на следующий год возвращается в Керепеть{164}. В промежутке от первого воеводского сидения в Керепети до наместничества в Почепе Н.И. Плещеев-Очин принял участие в походе большой русской рати воевод князей В.С. и П.С. Серебряных-Оболенских в район нынешней Северной Белоруссии; оттуда 12 февраля 1564 года он прискакал гонцом к Ивану IV с отчетом о тактическом успехе армии Серебряных{165}. Никита Иванович, как и князь Д.И. Хворостинин, вошел в опричнину на раннем этапе ее существования, но, очевидно, в опричной военно-административной системе оказалось слишком много людей из обширного семейства Плещеевых. Поэтому четвертому, младшему брату из отрасли Плещеевых-Очиных предстояло оказаться в тени высокопоставленных родственников и вне крупных воеводских назначений. По служебным назначениям в опричном корпусе его заметно превзошел даже Андрей Иванович Плещеев-Очин, родной брат, явно уступавший Никите Ивановичу в командном опыте. Андрей был старше Никиты, и семейный интерес в данном случае, как видно, возобладал над государственным. Возможно, Никиту Ивановича использовали на административно-судебных службах или ждали удобного момента, чтобы возвысить. Но вплоть до общей опалы на Плещеевых такого случая не представилось. Благополучно пережив опалу, Никита Иванович на несколько лет исчезает из разрядов. Лишь в 1573 году ему доверят небольшой отряд для самостоятельных действий в Ливонии, затем, весной-летом 1575 года, он опять появится на службе — как второй воевода в Туле, а через год, в августе 1576-го, уже возглавит полк левой руки на «береговой службе» у Каширы{166}. Впоследствии его станут постоянно отправлять в походы на воеводских должностях, он возглавит полки и целые армии, заработает окольничество и будет последний раз упомянут разрядами в апреле 1593 года{167}. Фактически Н.И. Плещеев-Очин окажется одним из самых востребованных русских полководцев периода последних лет правления Ивана IV и большей части царствования Федора Ивановича. Никита Иванович сделает очень хорошую карьеру на военном поприще, но возвышение его не связано со службой в опричнине. Это был военачальник, хотя бы отчасти сравнимый по воинским заслугам с Хворостининым и второй после Дмитрия Ивановича командир, если оценивать его по критерию тактического опыта.

Ертаул возглавил князь Василий Казыкарданукович Черкасский — он уже некоторое время ходил в полковых воеводах, хотя и блистал в основном знатностью. Черкасские — выходцы с Северного Кавказа и родня царя Ивана Васильевича по его второй жене, Марии Темрюковне. Русским помощником у него был Дмитрий Иванович Вельяминов, еще один опытный воевода из старомосковского боярского рода.

Во главе «наряда» поставили опытнейшего И.И. Сабурова и Г.И. Мещанинова-Морозова.

«Дворовыми воеводами», то есть командирами государева полка или, иначе, «государева двора» в походе числились Борис Федорович Годунов и Федор Никитич Романов-Юрьев. Оба неопытны в воинском деле, последний к тому же еще молод. Но их служба должна была считаться в большей степени почетной, нежели действительной. Основные решения, надо полагать, принимали князья Мстиславский, Ф.М. Трубецкой, возможно, И.В. Годунов и князь Д.И. Хворостинин. На них-то и надеялись больше всего. Стоило Борису Федоровичу, большому политику, влезть в военное дело со своими идеями, как произошел серьезнейший срыв (но об этом чуть позже).