Сьюзен Льюис - Крик души

• Название: Крик души
• Автор: Сьюзен Льюис
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»;ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1633-9

Не тот парень, незапланированная беременность — семья отвернулась от юной Николь — ну и пусть! Спенсер — любовь всей ее жизни, а не ошибка молодости, и рождение ребенка — подарок судьбы, а не проклятие. Но слишком быстро счастье материнства сменится болью утраты… Кто повинен в смерти ее ангелочка? Неужели отвечать за это придется самой Николь?

* * *

Крик о помощи истерзанной души — история, от которой заплакал бы и камень!

Родители уверены, что избранник их дочери Николь — не тот, кто ей нужен. Узнав, что Никки ждет от него ребенка, они приходят в ужас, а она — в восторг! У этой маленькой женщины хватит сил оставить семью и бороться за свое счастье. Но ее сынишка неизлечимо болен — ни любимый мужчина, ни верные друзья ничего не могут поделать. И это — только первая капля в чаше горя, которую ей предстоит испить до дна…

Она уронила телефон и подхватила ребенка на руки, прижала к себе с такой силой, словно могла вернуть его назад, в материнское лоно.

Где-то глубоко в душе одно слово начало прокладывать себе путь на поверхность, его подталкивали нужда и отчаяние, которые она испытывала. «Мама, мама!» — услышала Никки свой крик, словно все еще была ребенком. Она не вынесет этого, просто не вынесет. Ее родители должны сделать так, чтобы все прошло.

Никки ощутила в своих руках тельце Зака и вспомнила, что она теперь тоже мама. И ее долг — сделать так, чтобы все это прошло для него.

— Ты не будешь страдать, — отчаянно прошептала она. — Я не допущу этого, я позабочусь о твоей безопасности, обещаю. Слышишь меня, маленький? Я защищу тебя от всего, что они говорят, потому что это — неправда, так что не слушай их. Это все ерунда, и мама сделает так, что все пройдет.

---

Спенс мгновенно обернулся, и, когда ворота распахнулись, в них появилась надзирательница с зализанными назад светлыми волосами, явно ожидавшая их прихода.

Спенс закрыл телефон. Сердцебиение у него участилось, разнося по венам страх. Что происходит? Где Никки?

И тут неожиданно появилась она: лицо бледное, как осеннее небо, глаза опухшие и со следами кровоподтеков. Едва заметив Спенса, она сорвалась с места и не останавливалась, пока не оказалась в безопасности его объятий.

— О, благодарение Богу, благодарение Богу, — повторял Спенс, крепко обнимая ее, а Дэвид обнимал их обоих. — Я уже начал думать… Я не знаю, что, черт возьми, я думал. Ты как?

— Нормально, — прошептала она. — Там … Я… Это не имеет значения. — Не надо говорить ему, что ее только что выпустили из лазарета. Все уже позади, она жива, и он рядом, и Дэвид тоже, и все, чего она хотела, это продолжать обнимать их, крутиться, вертеться, взмывать и падать, словно жаворонок в небе, и упиваться своей свободой, словно она так же материальна и драгоценна, как сам Спенс.

— Нам нужно знать, Ник, — сказал Спенс, пока Дэвид вез их домой, — отпирала ли ты дверь первому парамедику?

Никки моргнула, пытаясь вспомнить; затем, когда она осознала важность вопроса, в ее испуганных глазах появилась тревога.

— Нет, — ответила она, — не отпирала. А что? Он говорит, что, когда он приехал, она была не заперта? Наверное, так и было, потому что я точно знаю, что не впускала его.

Чуть не расплакавшись от облегчения, Спенс уточнил:

— Ты абсолютно уверена, что не подходила к двери после того, как набрала «999»? — Он знал, что нужно быть на сто процентов уверенным.

— Абсолютно. Я записала в дневник все, что произошло, потому что подумала, что это может как-то помочь, и я знаю, что не отпирала дверь. Клянусь, я не оставляла Зака даже на секунду.

— А ты не заметила, что дверь открыта, когда пошла в спальню отдохнуть, или потом, когда спустилась в гостиную?

— Нет. Если бы заметила, я бы заперла ее, верно?

— Конечно.

— Мы опросили почти всех соседей, — вмешался Дэвид, — и никто ничего не видел и не слышал. С теми, кого не было дома, мы собираемся поговорить сегодня вечером. Ты, конечно, не удивишься, когда я скажу тебе, что сварливый старый хрыч напротив не открыл нам.

Никки встретилась с ним взглядом в зеркале.

— Вообще-то, если кто что и мог видеть, так это он, — заявила она. — Он никогда ничего не пропускает, потому что постоянно сидит за своими жуткими занавесками, словно высохший старый карлик, переполненный ужасной злобой. Кто из вас ходил к нему? Если ты, Дэвид, то понятно: он никогда не откроет дверь иностранцу, а с его точки зрения, ты стопроцентный чужак.

— Мы ходили вместе, — сказал Спенс. — И ты права, он сразу же начал орать о пакистанцах, как и всегда, расистский ублюдок; и потому мы просто ушли.

Никки задумалась.

— Я сама схожу к нему, когда мы вернемся домой, — решила она. — Я скажу ему, что, если он не захочет говорить со мной, ему придется говорить с полицией; возможно, это заставит его хоть раз в жизни пойти кому-то навстречу.

Она поняла, что была одновременно и права, и нет, когда меньше чем через тридцать минут барабанила в видавшую виды входную дверь Глэдстоуна. Спенс ходил взад-вперед у калитки.

— Кто там? — прокричал старик, словно не зная этого: он не мог не видеть, как они подъехали.

Играя по его правилам, Никки ответила:

— Это Никки Грант, я живу напротив. Мне нужно поговорить с вами, сэр.

— Ну, а мне это не нужно, так что уходите.

— Мистер Глэдстоун, меня обвинили в убийстве собственного ребенка, но это неправда. Если вы кого-то видели возле нашего дома в тот день, когда мой сын умер…

— У вас там постоянно толклись черномазые и педики, — проворчал он.

Сдерживая вспышку гнева, она сказала:

— Это не то, о чем я спрашиваю. Вы видели кого-то, кого обычно там не было? Или даже если…

— Был кто-то, в синем пальто, — проворчал он. — А теперь уходите.

Глаза Никки округлились, и она уставилась на дверь. Ее мозг работал теперь так быстро, что она с трудом удерживала нить рассуждений. Ну конечно, Терри Уолкер! В тот день она была так растеряна и напугана, что совсем позабыла, что к ней заходила Терри, когда миссис А. еще не ушла.

— Мистер Глэдстоун! — закричала она, опять стуча в его дверь. — Подождите. Когда именно вы видели этого человека?

— Откуда мне знать? Или вы думаете, что я смотрю на часы каждый раз, когда к вам приходят гости?

— Это очень важно, — объяснила она. — Пожалуйста, попытайтесь вспомнить. Который был час, когда…

— Приблизительно спустя час после того, как ушла ваша черномазая! — прокричал он в ответ. — А теперь уходите и оставьте меня в покое.

Никки вернулась к Спенсу, все еще подпиравшему ворота. В сумерках он походил на призрак.

— Ты что-то расслышал? — спросила она.

— Кое-что. Очевидно, для тебя эта информация важна.

— Мы должны вызвать полицию, — сказала она, подходя ближе. — Они должны поговорить с ним, потому что я думаю, что он видел, как эта девушка, Терри Уолкер, приходила к дому после того, как уехала миссис А. Я точно помню, что она приходила раньше, но я ее не впустила. Возможно, она вернулась.

Сержант уголовной полиции МакАллистер приехала в дом Никки Грант, где она жила вместе с друзьями, и смотрела на девушку не то чтобы откровенно враждебно, но и не совсем дружелюбно. Она приехала лично, потому что получила информацию из Службы уголовного преследования, что Никки отпустили под залог из-за некоторых оплошностей в расследовании, а она пока не хотела передавать дело кому-то другому. Позже она обязательно переговорит с начальством и напомнит им о том, что такое случается, когда бюджет настолько урезан, что дело приходится передавать в суд сразу же, как только следователь начинает чувствовать, что вину подозреваемого можно доказать. Пока же она хотела добраться до сути.

Никки говорила:

— Я знаю, все выглядело так, словно я и вправду это сделала, и я понимаю, что только все усугубила, когда сказала то, что сказала. Так что я не могу винить вас в том, что вы сделали поспешные выводы, но…

— Стоп, — перебила ее МакАллистер, поднимая руку, — давайте вернемся к этому вашему соседу. Вы говорите, что он видел, как женщина в синем пальто подъехала к дому…

— Правильно. Если это та, о ком я думаю, то ее зовут Терри Уолкер, и в то утро она уже приезжала, когда миссис Адани была здесь, но я не впустила ее.

— Почему вы не рассказали нам об этом раньше?

— Я просто забыла. Все произошло так…

— Допустим. Зачем она приезжала?

— Она сказала, что услышала о Заке и хотела спросить, может ли чем-то помочь.

— Она говорила что-то такое, наводящее вас на мысль, что она может причинить ему вред?

— Нет, но…

— Ладно, что еще она говорила?

— Только то, что она собирается приступить к работе в «Хен энд Чикен»; это дальше по дороге…

— Я знаю, где это.

— …и если мне нужен друг или кто-то, кто мог бы позаботиться о Заке, то я могу сообщить ей.

МакАллистер была озадачена.

— И, основываясь на этом, вы полагаете, что она вернулась сюда приблизительно час спустя и задушила вашего ребенка. Зачем ей это делать?

— Я не знаю. То есть мне сказали, что у нее не может быть собственных детей, и муж ее бросил… Возможно, она рассердилась, потому что я не впустила ее…

— Никки, я действительно стараюсь вам помочь, — перебила ее МакАллистер, — потому что последнее, чего я хочу, это засадить человека за решетку за преступление, которого он не совершал, но то, что вы мне говорите…

— Он сказал, что это был кто-то в синем пальто, — вмешался Спенс, — а эта женщина всегда ходит в синем пальто. Однажды, когда Никки была на занятиях по растяжке, она взяла Зака на руки, не спросив разрешения.

— Слушайте, я тоже не хочу никого обвинять в том, чего этот человек не совершал, — сказала Никки, — но…

— …вы должны, по крайней мере, поговорить с ней, — закончил за нее Спенс.

МакАллистер кивнула. Когда подозреваемый вызывает у тебя симпатию, трудно оставаться объективной.

— Вы знаете, где живет эта женщина? — спросила она.

— Лакуэлл-роуд, — сказала Никки. — Я не знаю номера дома, но…

— Выясним, — перебила ее МакАллистер. Затем, поднявшись, она с прищуром посмотрела на Никки. — Я слышала о том, что сегодня случилось в тюрьме, — сказала она. — С вами все в порядке?

Никки испуганно покосилась на Спенса.

— Да. Ничего страшного, — ответила она.

МакАллистер саркастически подняла бровь.

— Кулаки Сирины — это всегда страшно, — заметила она, — но, возможно, вам станет легче, если я скажу, что надзирательница, открывшая дверь, временно отстранена от работы.