Алексей Бакулин - Письма в Небеса

• Название: Письма в Небеса
• Автор: Алексей Бакулин
• Жанр: Религия

Книга известного петербургского православного публициста Алексея Бакулина представляет читателю свежий, нередко парадоксальный, взгляд на историю, культуру и современность России. Лауреат всероссийской  премии им. А.К. Толстого представляет читателям свои избранные статьи как на самые злободневные, так и на вечные, непреходящие темы. Всё в России так или иначе обращается к её имперской миссии, которую следует понимать не в традиционной европейской, но в особой, глубинной трактовке.

В мире может быть только одна Империя, - все прочие страны, называющие себя таким именем и претендующие на такую роль, сильно заблуждаются на свой счёт. Как в капле росы Империя - земное предвосхищение Царства небесного - отражается в каждом дне русской истории, в каждой человеческой душе, в каждом произведении русского искусства. Эту мысль, в конечном счёте, и хочет донести автор до своих читателей, пусть и несколько неординарным способом.

---

Он, в сущности, никогда не был революционером по натуре. В бытность свою антиохийским священником он прославился, сумев несколькими проповедями усмирить вооружённый мятеж и привести город в повиновение Константинополю. Переселясь в столицу, он — опять-таки одним лишь словом своим — заставил сложить оружие взбунтовавшегося полководца Гайну и тем спас императорский двор. Он был готов служить мирской власти — но лишь до тех пор, пока власть служит Христу. Грех, совершённый помазанниками Божиими, был для него ничуть не извинительней, чем грех, совершённый последним нищим.

А что представляли собой в ту пору константинопольские монархи? Царствовал в те годы император Аркадий. Он царствовал, а правила его жена Евдоксия. Правила она, к примеру, так: увидев как-то в столичном пригороде чей-то обильный, ухоженный виноградник, она тут же распорядилась отобрать его у законных хозяев в пользу казны. Владела же виноградником некая вдова, у которой другого имущества не было, — без своих лоз она пошла бы по миру. Как воевать вдове с благочестивейшей императрицей? Кому жаловаться на помазанницу?

Бедная женщина пожаловалась архиепископу Иоанну. Златоуст немедленно отправился во дворец с ходатайством, но был грубо выставлен вон. Святой не обиделся — на то он и был святым, — но решил довести дело до конца, не дать злу восторжествовать. Он своей архиерейской властью запретил царице заходить в храм Божий и произнёс перед всем народом грозное обличение Евдоксии, сравнив её со злой ветхозаветной царицей Иезавелью.

Разумеется, императрица пришла в ярость. И разумеется, сразу нашлись охотники половить рыбку в этой вбаламученной воде. Царица хочет избавиться от Златоуста? Ей немедленно представили донос, обвинявший Иоанна в ереси, — донос, подписанный видными имперскими архиереями. В предместье столицы, в Халкидоне, на природе, под дубом собрались епископы, срочно вызванные со всей Восточной Империи (этот собор так и вошёл в историю — как «собор при дубе»). Иоанн был объявлен ими «достойным низвержения», а император повелел ему покинуть столицу: никто не хотел связываться с Евдоксией, а многие понимали, что без Златоуста им станет вольготнее. Не желая поднимать народное волнение, святой Иоанн тихо под покровом ночи вышел из своего дома, предал себя в руки стражников и отправился в изгнание. Но утром народ всё узнал и взбунтовался: огромная толпа ринулась ко дворцу, требуя вернуть своего заступника. Евдоксия порядочно струсила, но приготовилась выдержать штурм. И тут Господь Сам заступился за Своего угодника: в Константинополе началось землетрясение. Этого царица уже не снесла: немедленно на дрожащем от подземных толчков столе написала она письмо Златоусту, униженно прося его вернуться в столицу.

Но недолго длились дни примирения. Евдоксия не желала исправлять свой нрав по советам архиепископа, а Иоанн не находил возможным закрыть глаза на вопиющие пороки императрицы. Дело кончилось тем, что во время богослужения в храм, где в тот момент служил архиепископ, ворвался отряд воинов и принялся громить святыни, избивать верующих, а Иоанн был заключён под арест. Стоит на всякий случай напомнить, что это происходило не во времена язычества, а в ту пору, когда христианство уже стало господствующей религией, в 404 году по Рождестве Христове…

Царица очень хотела бы убить Иоанна по известному принципу: есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы… Но она помнила свой первый опыт войны со святым и трепетала. Евдоксия пыталась тайно подослать к арестованному святителю наёмных убийц, но народ строго следил за безопасностью своего архипастыря и вовремя обезоружил злодеев. Обстановка в столице накалялась, и тогда Иоанн, не желая служить поводом для мятежа, вновь добровольно предал себя в руки властей и отправился в изгнание. Когда он покинул Константинополь, в патриаршей церкви сам собой вспыхнул пожар, пламя перекинулось на здание Сената, затем на кварталы столичных воротил. Пожар, естественно, списали на происки сторонников Иоанна, но следствие не смогло этого доказать…

А святитель Иоанн уходил всё дальше и дальше от столицы — в горы Армении, и вместе с ним отходила от Цареграда благодать Божия. Жалкая армянская деревушка Кукуз стала на ту пору центром Вселенского Православия: из своего заточения Златоуст по-прежнему руководил всеми верными. Понимая это, враги поспешили выгнать его и из Кукуза. Иоанн смиренно принял это: вновь отправился в дорогу. На пути он зашёл в крошечную придорожную церковку, попросил облачить его в полное церковное одеяние и принялся служить Литургию. Сначала голос его звучал громко и пламенно, потом стал гаснуть, вскоре друзьям пришлось поддерживать Иоанна под руки, и в конце концов, успев прошептать: «Слава Богу за всё!..» — златоустый святитель преставился.

А если бы он не умер тогда? Если бы у него хватило сил продолжать путь? Он перевалил бы Кавказ и в конце концов пришёл бы на Русь — в ту пору ещё языческую… Нет, Господь судил иначе. Златоуст действительно пришёл в Русскую землю, но несколько веков спустя. Именно на Руси Златоуст почитался более всех прочих вселенских учителей, его именем был назван целый город, и самая честная глава святителя покоится ныне в Москве, в Елоховском соборе…

Письмо 7 «НИЩЕНСТВА НЕ БОЮСЬ, БОГАТСТВА НЕ ЖЕЛАЮ» Снова о Златоусте

«Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24, а также Мк. 10, 25 и Лк. 18, 25). Слова эти ужаснули апостолов, и до сих пор приводят в трепет даже не очень богатых, даже и вовсе не богатых людей.

До сих пор люди пытаются как-то смягчить, как-то сгладить железную непреклонность этих слов. Пытаются доказать, что и верблюд — не верблюд, и игольные уши — не игольные уши… Говорят, что в слове «верблюд» переписчики перепутали одну букву — верните её, и слово будет означать «корабельный канат». Но специалисты возражают: «корабельный канат», созвучный «верблюду», — слово настолько редкое, что не во всяком греческом словаре его найдёшь, — сомнительно, чтобы его употребляли в Палестине. Говорят, что «Игольные уши» — это такие маленькие воротца в иерусалимской городской стене… Однако вдумайтесь: Евангелие обращено ко всему миру, ко всем временам, а о такой мелочи, как иерусалимские воротца, мало кто знал уже за пределами Иерусалима. В Риме же, в Греции и далее — в Европе, а тем более в России — о их существовании и вовсе не подозревали. Выходит, что по всему христианскому миру метафора не работала, и слова Господни звучали втуне.

Видимо всё-таки верблюд был настоящим живым верблюдом, а игольные уши — дырочкой на конце иглы.

И как ни смягчай, а верблюд сквозь игольные уши не пролезет ни в коем случае. Ни в коем случае богатый в Царство Небесное попасть не сможет. Нравится это кому-то или не нравится, но смысл евангельского изречения видится именно таким.

«Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф. 19, 21).

Нам ли осуждать богатого юношу? Нас эти слова ужасают точно так же, как и его. (Если кто-то захочет вспомнить богатого, весьма богатого Авраама, без сомнения, вошедшего в Царство Небесное, то пусть он вспомнит, что главное своё богатство, сына, Авраам, не задумываясь, приготовил в жертву Господу. Ответьте, стал бы он раздумывать над стадами, шатрами и др.? Способны ли мы на то, что мог Авраам?)

…Почти шестьсот лет тому назад, в глухом кавказском селении Команы, преставился ко Господу великий учитель Церкви, богодуховенный проповедник, воспитатель и наставник миллионов христиан от древних времён до нынешних, святитель Иоанн Златоуст. Лишённый сана, лишённый возлюбленной паствы, лишённый родины, лишённый на старости лет заслуженного покоя и отдыха, он поистине всё отдал за Слово Божие. Кончиною своею засвидетельствовал дело всей своей жизни.

Дело же это было борьбой против деления общества на богатых и бедных.

Война с роскошью, с любостяжанием — с одной стороны, и с бедностью, униженностью, рабством — с другой стороны, составляла главное содержание его служения на Константинопольской кафедре. Поистине, не много найдётся в истории Церкви святых мужей, которые так ополчались бы против социальной несправедливости, так бились бы с ней — даже до смерти.

Да, проповедь Златоуста в той мере, в какой она касалась общественной жизни, — это проповедь социальной справедливости. В наше время это понятие опорочено до полной непечатности, но правда остаётся правдой: попытка устроить общество на более справедливых, более человечных основах ни в чём не противоречит Евангельским заповедям. Это вовсе не стремление построить рай на земле, это просто желание устроить жизнь в государстве по правде. По Божией правде.