Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

• Название: Бригантина, 69–70
• Автор: Константин Паустовский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1970

Ежегодный альманах «Бригантина» знакомит читателя с очерками о путешествиях, поисках, открытиях.

---

Развитие в Верхней Сванетии туризма и горного спорта послужит рычагом для стремительного повышения культуры вашего народа, даст занятость населению страны, прославит еще больше сванов как спортсменов. Произойдет возрождение былой славы вашей замечательной страны. Пустые и запущенные башни и замки, старинные фрески на стенах церквей и созданные много столетий назад руками предков чеканные иконы, оружие, предметы быта получат вторую жизнь, как бы проснутся от тысячелетней спячки. Они станут гордостью не только сванов, но и всех людей нашей большой, многонациональной страны. Так же как в Самарканд и Бухару, Ростов Великий и Суздаль, в Таллин и Вильнюс, сюда потянутся люди, чтоб поклониться древней культуре маленького народа.

Вот послушайте, что пишет в сегодняшней газете журналист Песков, — я взял в руки «Комсомольскую правду»: «Ощущение прошлого в прямой связи с тем, что тебя окружает, с тем, что тебя касается в жизни, всегда давало людям уверенность в будущем, давало человеку необходимое равновесие в размышлениях о смысле жизни и своем месте в ней.

…Узнавание всего прекрасного, что оставили жившие до тебя, оставляет у любого человека ощущение и твоей нужности на земле. Это великое, необходимое людям чувство». Эти слова сказаны о старинном русском городе Ростове Великом, но они в такой же степени применимы к сванским башням, ровесницам самых древних ростовских церквей.

Допустим на минутку, что всего этого не будет или случится очень не скоро. Все равно мы должны ценить и охранять памятники нашего славного прошлого. Много ли я прожил в этот раз здесь, вместе с вами? А при мне на днях рухнула башня в центре Местии. Фрешфильд сто лет назад насчитал в Местии семьдесят башен, а в Ушгуле — до пятидесяти. В 1938 году в Местии их было около пятидесяти, а в Ушгуле тридцать пять). Посчитайте, сколько башен осталось теперь! С тех пор как я стал здесь бывать, выросло много новых домов и разрушено немало старых. Правильно, новые дома надо строить. Но не следует ли при этом архитекторам и властям заботиться и о том, чтобы старинные сванские архитектурные ансамбли сохранялись в своем первозданном виде? Стоит ли заменять их новыми застройками или разбирать на камни для строительства? Разве места мало или не хватает камней в горах? Будет очень печально, например, если опустеет старинный сванский дом Николаса и Сары Хергиани, но если при этом его развалят на камни, то это уже будет преступлением. Преступлением перед народом, перед его историей. В этом доме должен быть организован музей старинного сванского быта. Он уже фактически является музеем. Спросите у Николаса и Сары, сколько туристов побывает у них за одно лето? И наконец, надо создавать артель, предприятие, мастерскую по изготовлению предметов сванской национальной одежды, искусства и быта.

Заботясь о наших детях, нам следует приложить усилия для сохранения народного фольклора — сванских песен, плясок, хороводов, игр и праздников, отделив их от религиозных обрядов и богослужений. Я испытываю глубокую признательность к учительнице из Кали Екатерине Хардзиани, собравшей часть старинных сванских песен.

Любят говорить, что у сванов еще живы некоторые родовые пережитки. А что такое род? Это совокупность семей, коллективные обычаи и традиции, коллективная ответственность.

Некоторые черты родовых отношений в наше время, оказывается, прекрасно уживаются с советской моралью. Когда у нас говорят: «человек без роду и племени», это значит, человек без дела, без определенных принципов, никчемный человек. Справедливая пословица, вот только когда начинаешь ее понимать.

Я благодарю вас, всех сванов, за доброту и сердечность, за сванское гостеприимство, за то, что вы все так любите свою родину и свой народ и так бережно относитесь к сохранению народных традиций и памятников своей культуры!

За то, чтоб так было всегда!

За будущее Сванетии!

1968 г. Местиа — Москва

Жан-Альбер ФОЭКС Огни под водой

Жан-Альбер Фоэкс — известный во Франции специалист подводных исследований и подводного плавания, участник многих экспедиций в Средиземном и Карибском морях, в Атлантике и Индийском океане. Персидском заливе и Тивериадском озере; автор нескольких книг. Сейчас он издает в Париже журнал «Авантюр сумарин» («Подводные приключения»), Публикуемые отрывки взяты из его последней книги — «История людей под водой».

* * *

История человека под водой имеет мало общего с историей человека на море. Погружение и мореплавание надо рассматривать порознь. Герой кругосветного эпоса Улисс, навигаторы глубокой древности — финикийцы, испанцы — открыватели Вест-Индии и обеих Америк, смельчаки, огибавшие мыс Горн, страшились соленой воды. Смертельный вал, грозивший в любой миг ворваться через пробоину в корпусе, неотступно преследовал их. Подводный риф, выдаваемый барашком пены, вселял в них ужас. Морская дорога пугала их.

А погружение в пучину вод, добровольный шаг в чужую стихию, просто не поддавалось воображению.

Голубое и зеленое, зеркально гладкое и сморщенное ветром, ледяное и теплое, спокойное и гибельное — для мореходов древности море было чужим, изменчивым, в лучшем случае равнодушным, в худшем — превращалось в море Мрака; обманчивая поверхность скрывала бездонную преисподнюю, обрекая на муки жажды и медленную смерть.

И первые порты строились больше как цитадели Земли, противостоящие Морю, чем как связующие звенья между водой и сушей.

И потом, мореплавание — коллективный риск, а ныряние почти всегда — одиночная попытка. Чтобы решиться на нее, человеку нужен какой-нибудь мощный толчок, неодолимая тяга или безысходность, на которую обрекают страх, голод и неистовая страсть.

Мечтательные безумцы хотели украсть ключи от садов Амфитриты.[21] Корыстолюбцы и влюбленные мечтают о кораллах и жемчугах, какими усеяны лежащие под волнами острова. Однако изначально человека толкает к границам бесплодных земель щемящий голод.

«…Земля же была безвидна и пуста, и дух божий носился над водой… И сказал бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И назвал бог сушу землею, а собрание вод назвал морями… И сказал бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую. И сотворил бог: рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их» («Бытие»).

Первобытный человек еще нетвердо стоит на двух нижних конечностях, он жует горькие водоросли, смотрит в воду и ловит проворных рыб. Гомеровские герои винят в своих злоключениях не вообще водную стихию, где ветер вырывает леденящие кровь пропасти, нет, они упрекают в них «рыбье море». Приходится мириться с жестокостями моря, поскольку оно источник пищи.

Итак, человек отваживается выйти в море, чтобы добыть себе еду. Он вступает в поединок с водой. Чтобы выжить, человек пускается за горизонт, преодолевая все свои страхи. Вооруженный заостренной палкой, он редко настигает добычу. Стреляя в рыб из лука, он теряет стрелы, ибо вода искажает дистанцию. Тогда он входит в воду и, наконец, в первый раз ныряет.

Он открывает в воде глаза, и ему предстает картина фантастического зыбкого мира, сулящего столько же надежд, сколько опасностей.

Доказательства этих незапамятных попыток мы держим в руках: раковины, найденные в доисторических поселениях, губки, выловленные критскими ныряльщиками, коралловые нити, торговля которыми процветала в Египте уже в первой половине III тысячелетия, жемчуг и перламутр с западного берега Индии, появившиеся на рынках Средиземноморья за 1200 лет до н. э. В библии мы читаем: «…за товары твои они платили карбункулами, тканями пурпуровыми, узорчатыми и виссонами, и кораллами…» («Иезекииль», 27, 16–23).

Могут возразить, конечно, что для того, чтобы ловить рыбу, отдирать с морского дна губки и кораллы, собирать жемчуг, вовсе не обязательно нырять: океан во время отлива оставляет на отмелях часть своих богатств. Верно, поиск даров моря на мелководье предшествует погружению. Люди изготавливают для этого инструменты, крючки и остроги. Сборщики кораллов пользовались деревянным, а затем металлическим крестом, которым разбивали кораллы и ссыпали их в специально подвязанный мешок. Так родилась традиция рыбаков, не умеющих плавать.

Однако человека, кроме голода и нужды, обуревает жажда познания, желание пробиться в таинство морской глуби. Мысль человека мечется, вопрошая, над поверхностью воды.

И наконец, война необычайно рано в Истории заставила людей освоить враждебную стихию. Командующий эскадрой, стратег и историк Фукидид (400 лет до н. э.) описывал действия боевых ныряльщиков в ходе Пелопоннесской войны:

«…Дабы помешать афинянам подвести корабли к берегу, сиракузцы вбили в дно острые столбы. Но сиракузцы напрасно пускали стрелы и метали дротики; афиняне отвечали им с судов, а в это время их ныряльщики пилили под водой сваи. Некоторые столбы, не доходившие до поверхности, были особо опасны, потому что могли разрезать ладью подобно верхушке подводной скалы».